Поросло травой

– Стёпа!
– действия капитана начинали раздражать.

– А что это у вас тут такое интересное?
– в кабинет заявился Кулагин.
– Нашли преступника?

– Вот только тебя мне здесь и не хватало!
– разозлился Иван Павлович, что бывало с ним крайне редко.

– Добрый ты, мужик, Христолюбский, - делано обиделся историк.
– Есть что-то новенькое?

– Тебе чего надо?
– настроения попусту болтать и Ивана Павловича не наблюдалось.

– Да вот, думал, фотографии вам прислали. Хотел себе взять. Восстановить, так сказать архив. Но вы тут совсем уже, - Кулагин сделал неопределённый жест рукой, - скоро зарычите.

– Какие фотографии? Не видишь - компьютер водой залило, теперь непонятно, когда мы в ту почту посмотрим.

– Да хоть сейчас, - сказал, вылезая из-под стола Агеев.
– Доброе утро, Николай Егорович!

– Доброе!
– отозвался историк.
– А как это вы посмотрите?

– Легко, - Агеев продемонстрировал смартфон.
– Двадцать первый век, всё-таки. А вы что-то принарядились. Свидание?

– Какой там, - отмахнулся Кулагин.
– В отпуске я со вчерашнего дня. Вот собираюсь к приятелю поехать на Алтай. Давно звал, да всё не досуг. Ну бывайте.

– Ты чего молчал-то?
– Иван Павлович забыл об учителе, едва тот переступил порог кабинета.
– Я думал, придётся к племяннику идти. А у тебя всё под рукой!

Агеев улыбнулся и принялся нажимать на экран гаджета, входя в почтовый ящик. Не отрываясь от занятия, капитан медленно произнёс:

– А вода-то не дождевая, Иван Павлович.

– В смысле?

– Скорее всего из чайника она. Дождь был почти отвесный, я посмотрел на стены - на две трети сухие, до подоконника не достаёт. Сам подоконник сухой. Как в таком случае мог пострадать системный блок? Опять же на столе бумаги сухие, а под столом затёртая грязь.

– Хочешь сказать, ночью кто-то сюда пробрался и сознательно испортил технику?
– Христолюбский был настроен скептически.

– Угу, - кивнул Агеев.
– Кто очень не хочет, чтобы мы продвинулись в расследовании. Кто очень-очень этого не хочет. Я Сан Санычу уже написал, чтобы он сюда приехал. Пусть отпечатки поищет, следы какие-нибудь.

Иван Павлович чувствовал себя обманутым - никогда прежде ему ни с чем подобным не доводилось сталкиваться. Чтобы преступник шёл впереди на два шага, предугадывал их дальнейшие действия и, чего уж скрывать, у него хорошо получалось.

– Идёмте, фотки смотреть, - позвал капитан, открывая галерею.

Бывшие стройотрядовцы откликнулись почти все. Большую часть прислал Зарубин. Молодые ребята, запечатлённые на снимках, улыбались, позировали с кирпичами, мастерками и лопатами. Они же вовсю плясали на деревенской дискотеке. Были и портретные снимки, и групповые, и явно постановочные, и рабочие - такие, к каким никто не готовился.

– Ничего себе, я думал тогда только чёрно-белые были, - внимательно изучая кадры, сказал капитан Агеев, искренне удивляясь.

– Ага, и динозавры бегали за мамонтами, - отозвался Иван Павлович, нацепив очки.
– Кулагин, я ж говорил, на фотографиях тогда уже помешанный был. Все новинки у него были. Опять же прирабатывал парень на этом. Марку держал.

– Посмотрите, это не та самая рубашка?
– Степан уже перелистывал фотографию, когда заметил в углу кадра проходящую мимо стройки девушку.

– Ну-ка, ну-ка, - Христолюбский взял смартфон и поднёс его чуть ли не к носу.

– Вот так будет удобнее, - Агеев двумя пальцами увеличил фото, вызвав одобрительно-удивлённый возглас участкового.

– Настька! Точно Настька Косанова! Ну тогда ещё Мурзина. Ты что, такая красавица была, полдеревни за ней бегало. А уж Колька со своим фотоаппаратом прохода ей не давал. Звал её своей музой, представляешь?

Ещё секунду Христолюбский улыбался своим воспоминаниям. Но его взгляд встретился с серьёзным взглядом капитана.

– Нет, - помотал головой Иван Павлович.
– Да быть такого не может. Чтобы Колька...

– В каком платье была Марья Сергеевна на первом свидании?

– В платье, - фыркнул Христолюбский.
– Джинсы-клёш на ней были и футболка.

– Значит, вы помните, а профессиональный, чего уж там, фотограф не помнит про рубашку своей музы? Да ладно! Погнали!

***

Дома они Кулагина не нашли. На веранде стоял собранный чемодан. Закрытые ставни однозначно говорили, что хозяин собирается надолго покинуть жилище.

– Ну и где его искать?
– Агеев чуть запыхался, он только что оббежал ещё раз дом, все пристройки и слазил на чердак по приставной лестнице.

– Давай рассуждать логически, - предложил Христолюбский, которого слегка потряхивало от нервов.
– Кулагин избавился от Фомина, чтобы он нам его не выдал. Уж не знаю, каким образом эти двое связаны, но закапывали Толмачёва вместе. Потом он не дал нам фотографии и специально не узнавал Настькину рубашку. А теперь он знает, что нам пришли снимки и мы их всё равно увидим. Ты бы на его месте что делал? Когти драл без вещей?

– Я бы Настьку эту пристукнул. Она свидетель убийства, иначе бы её одежда не была стиснута в кулаке трупа. Она опасный свидетель.

***

Дом Косановой стоял на другой стороне улицы. Не садясь в машину, полицейские бегом помчались туда. Гаврош - огромный беспородный кобель - рвался с цепи. Казалось ещё чуть-чуть и кольцо выскользнет из крепления. Либо не выдержит основательная будка.

– Тихо!
– приказал Христолюбский собаке.

Капитан Агеев вынул пистолет из кобуры и прыжками одолел пять ступенек, ведущих к дому. Прижавшись к дверям, Степан ловил каждый звук. В лае Гавроша зазвучали плаксивые нотки подскуливания.

– Давай!
– Иван Павлович распахнул дверь, пропуская молодого коллегу.

– Пусто!
– Агеев заглянул в кухню, расположенную ближе всего к выходу.

На полу раскатились продукты из лежащего тут же пакета. Христолюбский лишь мельком заглянул и прошёл дальше. В трёх комнатах и пристроенной с обратной стороны дома застеклённой веранды было пусто. Кое-где валялись перевёрнутые стулья, сброшенные с дивана подушки.

– Я осмотрюсь снаружи, - Агеев побежал к выходу.

– Неужели Настька с Колькой в бега подалась?
– Христолюбский взялся за сердце, в боку нещадно закололо.

Под их ногами что-то упало и разбилось. Послышалась отчаянная возня. Иван Павлович тут же забыл про болячку. Участковый схватил край и без того задранного паласа и рывком отвернул его почти до середины комнаты.

– Люк!
– Степан подскочил и столь же резко откинул крышку подпола.

Кулагин с совершенно обезумевшими глазами прижимал к себе брыкающуюся женщину. Под их ногами поблёскивали осколки трёхлитровой банки. Маринованные помидоры превратились в малоаппетитные лепёшки.

– Отпусти её и медленно вылезай!
– Степан навёл на Кулагина пистолет.