Поросло травой

Агеев посмотрел на мятую земляного цвета тряпочку и передал её Христолюбскому. Иван Павлович поднял пакет, рассматривая содержимое против солнца. Ему ничего не говорил этот обрывок ткани.

– Так мы поехали?
– Сан Саныч уже успел снять свой защитный комбинезон, надетый прямо на цивильную одежду.

– Да, давайте. Результаты?

– Как только, так сразу. Ты же меня знаешь.

– С чего начнём?
– спросил Иван Павлович, когда "труповозка" уехала.

– А давайте чаю? И вы мне ещё раз со всеми подробностями про восемьдесят пятый расскажете. Про июнь.

Офицеры пошли сквозь поредевшую толпу зевак, уставших ждать новых событий.

– А как мы? Нам-то что теперь делать?
– Седов буквально схватил их обоих за руки.
– У меня смета! У меня план летит ко всем чертям.

– Работайте, - разрешил капитан Агеев.
– С завтрашнего дня можете начинать. Показания ваших рабочих есть, место мы сфотографировали. Ну, а если что-то ещё найдёте, - сразу к Ивану Павловичу.

***

Где-то на другом конце Окалинки брехали собаки. Иван Павлович затушил сигарету в пепельнице и опёрся на перила веранды. Ночь шелестела листьями. Участковому снова не спалось. Вчера они допоздна засиделись с капитаном Агеевым.

Работы предстояло много, причём работы не самой простой. Для начала следовало отыскать родственников Толмачёва и всё-таки провести сравнительную экспертизу. Оба прекрасно понимали, что это чистая формальность, ведь никто больше в тот период не исчезал.

– Родителям Толмачёва тогда было лет под пятьдесят, вряд ли они живы. Но была сестра, заканчивала восьмой или седьмой класс, - вспоминал Иван Павлович.

– Наверняка вышла замуж и сменила фамилию, - предположил Агеев.
– Нужно будет отправить запрос.

"Должно быть это странно - быть старше собственного старшего брата", - подумалось Христолюбскому. Может быть, Толмачёвы до сих пор считали Сергея живым, но отчего-то подавшемся в бега и не сообщавшим о себе ни слова. И вот теперь им придётся поставить точку в этой неопределённости.

Но лирика лирикой, а убийство следовало раскрыть. И после стольки лет сделать это будет очень сложно - свидетели, если таковые были, давно и думать перестали о событиях тридцатилетней давности. Многое стёрлось из их памяти насовсем, многое представляется иначе, чем было на самом деле. К тому же нужно ещё отыскать этих возможных свидетелей.

– А вот тут будет посложнее, - согласился капитан.
– В ВУЗ мы, конечно, напишем. Но сомневаюсь, что они располагают хоть какими-то данными.

– В деле адреса есть, но, сам понимаешь, тоже ещё советские, - покивал Христолюбский.

Они с капитаном Агеевым на удивление быстро сошлись, несмотря на разницу в возрасте. Христолюбский опасался, что городской оперативник тут же возьмёт всё в свои руки и не даст ему ни малейшего шанса поставить в давнем деле последнюю точку. Однако Агеев не только не отказался от помощи, но и живо интересовался воспоминаниями Ивана Павловича о том лете.

В общих чертах план работы был составлен ближе к одиннадцати часа вечера.

– Ну вот, завтра можно и запросы отправить.

– А чего до завтра тянуть? Вон тебе компьютер - пиши, - Христолюбский на правах хозяина убрал с рабочего стола кружки от кофе.

– А интернет?

– Вот вы, городские, пижоны! На Луне сеть ловит, а вы всё деревню за прошлый век держите, - усмехнулся в усы Иван Павлович.

Капитан примирительно поднял руки. Ещё полчаса ушло на отправку запросов.

– Хм, - Агеев посмотрел на наручные часы.
– Когда от вас последний автобус-то?

– В восемь ушёл, - ответил Христолюбский.
– Пошли, у меня переночуешь.

Марья Сергеевна накормила ужином и устроила гостя в комнате старшего сына - дети Христолюбских давно выросли и разъехались. Агеев уснул сразу, уютно засопев, едва коснувшись головой подушки. Жена перемыла посуду и отправилась к себе. А сам Иван Павлович смолил одну сигарету за другой - к нему вновь вернулось то неприятное чувство, что грызло его тридцать лет назад. Вот только теперь, участковый знал это наверняка, он сможет довести дело до конца и спокойно уйти на пенсию.

***

– О, Иван Павлович! Ну, наконец-то! Я уж измаялся вас ждать. С самого ранья здесь, - Кулагин торопливо протянул руку участковому.

– Николай, тебе заняться нечем?
– отвечая на приветствие, сказал Христолюбский.

– А чем? Это ведь такое событие! Да для нашей Окалинки - история! Я не могу ничего пропустить.

– Знакомься Степан, Николай Егорович Кулагин, учитель истории нашей школы. По совместительству краевед.

– Очень приятно!
– Кулагин протянул руку и капитану.
– А вы из райцентра? Капитан Агеев.

– Ты, Коля, чего хочешь-то?
– Иван Павлович отпер дверь участка.

– Подробностей!
– Кулагин потряс вынутым из кармана фотоаппаратом.
– Для истории. Ну и так, интересно.

– Про тайну следствия слышал, небось? Потом, в газетах, всё прочитаешь.

– Несерьёзно это, Иван Палыч. Мы ж столько лет знакомы, а ты... Ну хоть что-нибудь скажи, - канючил Кулагин.
– Это ж ведь тот студент, да?

– Иди, Коля, не мешай работать, - Христолюбский решительно оттёр историка от двери, пропуская Агеева внутрь.

– Про студента-то он как узнал?
– спросил Степан, включая компьютер, с молчаливого согласия хозяина кабинета.

– Это ж деревня, - пожал плечами Христолюбский.
– Один что-то услышал, второй допридумал, третий разнёс слух. Вот увидишь, скоро уже и версии станут подкидывать.

Между тем в электронной почте поджидало письмо из ректората ВУЗа, который так и не закончил Сергей Толмачёв.

– Вот это повезло!
– присвистнул Агеев.
– Знаете, кто у них там сейчас ректор? Анатолий Иванович Зарубин! Приглашает приехать.

– Бригадир? Я так и думал, что он далеко пойдёт.

***

За тридцать с лишним лет Толик Зарубин превратился в статного, чуть полноватого мужчину с большими залысинами и очками в тонкой позолоченной оправе. Узнать в нём бригадира стройотряда можно было с большой натяжкой.

– Вот и нашёлся Серёга, - горестно вздохнул Анатолий Иванович.

Все трое расположились в просторном ректорском кабинете. Каждая мелочь здесь подчёркивала престиж учебного заведения. На стенах ровными рядами висели дипломы и грамоты, фотографии выпускников, добившихся высоких постов и ставших известными людьми. Были снимки и самого Зарубина с представителями власти и совсем уж крупного бизнеса.