Поручик из Варшавы

– Верно. У нас большое количество этих машин. Они освоены войсками. Я подал рапорт с просьбой о переподченении одного из батальонов на этих танках в состав нашей армии.

Помолчав ещё несколько секунд, генерал продолжил:

– Если всё получится и их придадут нашей армии, вам, поручик, придётся с ними взаимодействовать. Учтите это. И последнее. Я за вас поручился, поручик. Вы свободны.

– Спасибо, пан генерал!
– Вытянулся я вновь по стойке смирно, после чего повернувшись через левое плечо, строевым шагом ушёл.

Конечно, рассчитывать на то, что кто-то мне даст лучших бойцов из имеющихся мне уж точно не стоило – спасибо, что, хотя бы это выделили. Да и целая батарея на механической тяге – это тоже немаловажно. Вопрос только в том, какие именно орудия и какая именно механическая тяга. Хотя опять же – танкетки тоже дали, их вполне можно приспособить под артиллерийские тягачи – установить сверху крепления под ящики с боеприпасами, возможно, соорудить какой-нибудь помост, а также приварить простейшие скобы и посадить, чтобы держались за них, расчёт орудий.

В любом случае – решать что-то будем, когда все наличные силы соберутся в кулак и пройдут первые учения на слаженность.

А ведь генерал ещё пробивает переподчинение себе целого танкового батальона - а это без малого полсотни машин. Пусть старых, пусть, многие из них вооружены пулемётами, но на тридцать девятый год эти машины - ещё сила. И силу эту стоит использовать правильно. Вот только как донести это до командования? Хотя генерал у нас точно - не глупый, иначе бы не доверился мне, не пробивал бы технику для меня из резерва, а просто бы посадил на роту и не церемонясь заставил заткнуться и делать так, как им сказано. А так - я вполне вольготно устроился. В общем - с таким генералом точно нужно держаться в хороших отношениях. Он точно не обманет, не подведёт и не предаст.

Часа через пол (так долго, потому что я ехал неспешно, рассматривая город), когда я вернулся в расположение роты, меня ждала приятная неожиданность, о которой мне сообщил дежурный офицер.

– Пан поручик, подпоручик Хмель! – Приложив руку к козырьку своей фуражки, доложил мне он, когда я только подъехал к КПП. – За время вашего отсутствия происшествий не произошло.

– Отлично! – Кивнул я, и, собрался, было, уже заезжать на территорию, как подпоручик продолжил:

– Но вам передали записку, пан поручик!

Под моим вопросительным взглядом дежурный офицер простоял совсем недолго, буквально через несколько секунд он достал из своей полевой сумки сложенный вдвое листок и протянул его мне. В нос тут же ударил лёгкий, цветочный аромат женских духов. В голове почему-то щёлкнуло, что Тереза использует точно такой же аромат.

Раскрыв записку, я быстро прочитал несколько слов, написанных хорошо знакомым мне почерком:

«Я поселилась на улице Мотейко. Жду тебя!»

– Вот что, подпоручик! Я буду через полтора часа. В случае необходимости высылайте посыльного по вот этому адресу… - Назвав адрес, куда меня заманивала Тереза, я завёл мотоцикл и лихо развернувшись, помчался набирая скорость на встречу с человеком, с которым меня связывало слишком многое…

Глава 5. Не у дел

Остатки апреля и весь май прошли в организационных моментах: прибывало пополнение, снаряжение, вооружение и техника – требовалось всё и всех разместить, одеть, обуть, накормить. В итоге, к боевой учёбе приступили только первого июня тысяча девятьсот тридцать девятого года. До начала глобальной мясорубки оставалось ровно три месяца.

Нет, не нужно говорить, что боевой подготовкой мы раньше не занимались – ещё как занимались, но, в основном, на взводном уровне. Каждую неделю, через день отдельные подразделения отправлялись на стрельбище, где проводились стрельбы боевыми патронами. За эти полтора месяца я буквально завалил начальство рапортами с просьбами увеличить отпуск боеприпасов для обучения личного состава боевым навыкам. Генерал Кутшеба, понимая, что вскоре предстоит большая проверка самим Маршалом (о чём мне по секрету сообщили отдельно), поддерживал буквально все мои начинания. И даже кое-что добавил от себя – так, например, из своего штаба мне подкинул пару офицеров на должности офицеров штаба мобильной группы, вместе с ними прибыл и радиогрузовик на базе новенького «Польского Фиата-621». В общем – постепенно вся группа приводилась в норму.

Каждое утро начиналось со всеобщего построения с поднятием государственного флага под барабанный бой – спасибо, генерал Кутшеба на это мероприятие выделил армейский оркестр. После завершения торжественной части, все подразделения разводились на предписанные по плану работы. Чаще всего, экипажи танков и танкеток проводили от шести до восьми часов «на броне», изучая особенности своих боевых машин, а также обучаясь на месте устранять различные поломки на месте. Там, в своём далёком прошлом-будущем, я неоднократно читал о больших небоевых потерях танковых войск Красной Армии из-за низкой квалификации экипажей. Сейчас же я с просто считал необходимым сделать всё, чтобы такой проблемы в моём подразделении не могло быть.

Пехотинцы выделяли по взводу через день для проведения боевых стрельб. Остальные два взвода пехоты занимались охранными мероприятиями, а также налаживали отношения с местным населением. Проще говоря, я сдавал часть бойцов «в аренду» различным местным предприятиям – то отправлю отделение в пекарню на погрузочно-разгрузочные работы, и на вечернем столе появится прекрасный белый хлеб; то одно отделение отправится к железнодорожным мастерским – и к концу недели, в случае необходимости, нам оказывается помощь в ремонте наших машин. В общем – все были довольны. Ещё и Кутшеба поддержал – спасибо ему.

Поздним вечером последнего майского дня тридцать девятого года, в одном из кабинетов в здании штаба армии «Познань» было весьма многолюдно. Царила рабочая атмосфера: всюду слышались переговоры, офицеры шуршали картами, нанося всю необходимую информацию, которую озвучивал подполковник Соболевский, прибывший аж из Варшавы.

Информации было очень много, но всю её можно было охарактеризовать одной простой фразой, переделанной из названия знакомой мне комедии в пяти действиях великого русского писателя Николая Васильевича Гоголя «Ревизор».

– Таким образом, сам Маршал будет оценивать возможность создания отдельных подвижных групп в составе армий. Поэтому, я считаю, что к предстоящим учениям стоит отнестись с максимальной ответственностью. – Голос подполковника Соболевского стал буквально звенеть от напряжения...

Сигнал тревоги прозвучал как обычно – неожиданно, хотя его и ждали. Тут же началась обычная в таких случаях суета – экипажи боевых машин, только натянув комбинезоны и свои танковые шлемы, тут же бросились к своим бронированным монстрам. Пехотинцы, вскрыв в присутствии взводных командиров оружейные комнаты, покидали казармы и начинали строиться на плацу. В общем – всё как обычно, только на этот раз в больших масштабах.

Дождавшись, когда в кабинет войдёт наблюдатель из штаба армии и протянет мне запечатанный конверт, я быстро осмотрел его и при помощи канцелярского ножа, вскрыл его. Бегло изучив, начал раздавать указания:

– Поступил приказ о сосредоточении манёвренной группы к западу от городка Гнезно. От нас это примерно в полусотне километров…

Не успел я договорить, как в кабинет вбежал посыльный в чине хорунжего, на этот раз, от самого Маршала. Приложив два пальца к козырьку своей щегольской фуражки, он обратился к майору-наблюдателю из штаба армии.