Поручик из Варшавы

– Действия нашей армии будут нести вспомогательный характер. – Продолжил генерал. – С марта месяца начата скрытная мобилизация наших вооружённых сил. Пока она затронула лишь несколько пехотных дивизий и кавбригад. Но, мною получено разрешение пана Маршала на формирование в составе армии сразу трёх резервных полков. На их основе, а также совместно с мобильным батальоном капитана Галецкого и танковым батальоном, разворачиваемом на базе отдельной танковой роты армии «Познань», будут сформирован резерв.

Я внимательно слушал, но никак не мог понять, зачем генерал Кутшеба рассказывает мне всё это. Будто прочитав мои мысли, он тут же уточнил:

– Не понимаешь, зачем я тебе всё рассказываю? Не уровня командира роты эта информация?

– Так точно, пан генерал! – Вскочил я на ноги и вытянулся во фрунт.

– Не строй из себя недалёкого служаку. Тебе не идёт.

– Слушаюсь.

– Да садись ты уже! – Отмахнулся рукой генерал от меня, и, продолжил:

– Ты был в Варшаве и прекрасно понимаешь, что в нашей армии идёт переформирование бронетанковых войск. Отлично знаешь, что во Франции закупаются новые танки. Насколько мне известно, уже заключено соглашение о формировании сразу трёх танковых батальонов во Франции. Офицерский состав уже отобран. И на должность командира батальона в армию «Познань» не нашлось ни одного стоящего офицера!

Раздражённо опустив руку на стол, генерал продолжил.

– Мне приказано справляться своими силами. Поэтому, своим приказом я назначаю тебя командиром танкового батальона! Пока исполняющим обязанности. Справишься, будешь к рождеству капитаном!

Казалось бы, приятная для каждого военного карьериста фраза припечатала меня не легче чем хорошая бетонная плита и вызвала у меня в уме целую бурю эмоций, которые, судя по всему, были прекрасно отражены на моём лице:

– Что-то не вижу радости в глазах, поручик! – Дружелюбно усмехнулся генерал Коштебе. – Я могу назначить командовать батальоном кого-нибудь из своих штабных офицеров, но сам же потом взвоешь!

– Благодарю за оказанное доверие… - Только и оставалось мне буркнуть в ответ.

– Рано благодаришь. Я внимательно изучил всё, о чём ты предоставлял мне документы. Наши интенданты по моему запросу начали искать стальные нагрудники на складах. Кое-что нашли на складах нашей армии. Что-то придёт из Варшавы. Виза маршала уже есть. Поэтому тебе стоит совместно с капитаном Галецким разработать программу подготовки его батальона. Его штурмового батальона.

Слово «штурмового», генерал Кутшеба выделил особо, обозначив, на что должен делаться упор в подготовке этого подразделения.

– Я хочу, чтобы в моей армии был подвижный, крепкий резерв. По планам, твоему батальону, поручик, предстоит активно взаимодействовать с капитаном Галецким, и, возможно, с нашими кавалерийскими бригадами.

– В таких крупных формированиях необходима хорошая связь. – Осторожно напомнил я генералу.

– К началу июля, к концу месяца, по плану, в каждом из батальонов уже будет сформирован полноценный взвод связи. Подробности узнаешь у начальника связи армии.

– Слушаюсь!

– И да. Мотоцикла для командира батальона явно мало. Я отдам приказ, в батальон передадут несколько легковых автомобилей. Начальника штаба ты тоже получишь из офицерского резерва армии. Офицеров штаба можешь подобрать сам. Времени мало. Чувствую, к зиме точно начнётся. – Голос генерала Кутшебы просто излучал уверенность.

А я… Я удивился – есть же достойные генералы у поляков. Хотя бы тот же Тадеуш Кутшеба, командующий армией, в которой я сейчас служу, судя по всему, был весьма осведомлённым и радеющим за страну человеком. Почему же тогда Польша так позорно слила эту войну? Вот в чём вопрос…

Кабинет генерала я покинул в весьма растерянном состоянии. С одной стороны – вот он шанс реально изменить историю! Мне дали целый танковый батальон, который, правда, только предстоит сформировать – так иди и формируй! Дали карт-бланш на все свои действия – сам Маршал сколько всего лично для меня уже сделал? Сколько запросов от меня с его подписью уже ушло? А чёрт его знает? Много!

А с другой стороны – я даже в армии не служил! Как мне командовать целым танковым батальоном? Это же полсотни танков, только полторы сотни танкистов! Если добавить ремонтную роту, взвод связи, разведку, мотоциклистов и прочие службы – все три, а то и четыре сотни человек получится! Мне бы с собой разобраться – а тут такую ораву вешают…

Ещё и Тереза будет обижаться. Опять.

Мысленно сплюнув, я попрощался с ординарцем генерала, и, быстрым шагом направился к выходу из здания штаба, где меня уже дожидался немолодой капитан-артиллерист с крестом «Виртутти Милитари» на мундире.

– Поручик Домбровский? – Вскинув руку к козырьку своей фуражки, спросил он.

Я зеркально повторил его действия, ответил:

– Так точно, пан капитан!

– Капитан артиллерии Завадский, назначен к вам в батальон начальником штаба!

– Поручик Домбровский, исполняющий обязанности командира отдельного танкового батальона армии «Познань». – Полностью представился я, после чего протянул руку капитану. Он её аккуратно пожал.

– Очень приятно. – Осторожно сказал капитан.

– Это взаимно, пан капитан…

Капитан Завадский оказался мужчиной лет сорока. Обычный такой мужичок – если переодеть его из мундира в обычную майку-алкоголичку и трико из моего времени, получится типичный житель из какого-нибудь провинциального городка, которых так любили показывать в сериалах начала двадцать первого века по моему «любимому» телевидению. В общем – обычный мужик. Невысок. Слегка полноват. С большими, широкими, развесистыми, но ухоженными усами, с лёгкой залысиной на голове и предельно умными серыми глазами. Ещё и с боевым орденом на груди. Похоже, за советско-польскую войну. Плюсом ко всему – артиллерист. Не танкист, конечно, но тоже технический специалист, что не может не радовать.

Спокойно поговорить с капитаном мне не удалось – тут же рядом материализовался молодой, видно, только из училища подпоручик, и, приложив руку к козырьку своей необмятой фуражки, обратился:

– Пан капитан, разрешите обратиться к пану поручику?

Повернувшись к новому источнику шума, я заметил перед собой детину «гвардейского роста» в ладно подогнанном мундире. Вот только лицо у него было какое-то… детское что ли. Если бы не рост, я бы дал этому подпоручику лет шестнадцать, не больше. За это выступал и лёгкий пушок, едва проглядывающийся у него над верхней губой.

А вот глаза у него – голубые, почти небесного цвета. Уверен – девчонки, в его бытность курсантом, буквально толпами бегали следом. Но, судя по взгляду «заучки», интересовали они его мало.

Дождавшись разрещающего кивка капитана (подпоручик, должно быть, не знал, что по должности старше я), он обратился ко мне своим срывающимся голосом. Должно быть, этот подпоручик думал, что его попытки кричать звучат торжественно, но мне же было отчего-то смешно и я, едва сдерживая смех, слушал молодого офицера: