Поручик из Варшавы

Я хмуро уставился на генерала – да, хороший вопрос мне задали. И кому бы я мог так сильно перейти дорогу? На ум приходил только полковник Сосновский, вроде как, только с ним мы расстались в несколько… подпорченных отношениях. Или не только с ним?...

Глава 8. Разговор с генералом Кутшебой

Вскоре после возвращения с показательных манёвров, жизнь стала возвращаться в привычное русло: подразделения роты занимались обучением на технике, строевыми занятиями, тактической подготовкой. Упор делался на работу из засад и короткие контратаки. В то, что Польская Республика сможет выиграть эту войну мне не верилось, поэтому требовалось сделать всё, чтобы немцы получили по хребту как можно более серьёзно, чем в истории моей прошлой жизни.

Особое внимание уделялось модернизации бронетехники. Генерал Кутшеба своё слово сдержал, и, как я узнал, его поддержал маршал Рыдз-Смиглы. В общем, уже к концу рабочей недели у нас на полигоне появилось целых три новых бронированных мишени: один списанный FT-17; старый бронеавтомобиль неизвестной модели, собранный на шасси какого-то древнего грузовика; и такой же древний грузовик, на который мы просто навесили листы броневой стали.

Просто так стрелять мы не стали – на места экипажа солдатами было установлены мишени, вырезанные из листов картона.

Два расчёта противотанковых ружей уже были на позиции.

В очередной раз осмотрев присутствующих на командном пункте офицеров, а собрались, ни много, ни мало, а командиры Великопольской и Подольской кавалерийских бригада генерал Роман Абрахам и полковник Леон Стшелецкий, командир 17-й пехотной дивизии полковник Мечислав Моздыневич, командиры 25-й пехотной дивизии генерал Франчишек Альтер. Заглянул «на огонёк» и уже знакомый мне полковник Владислав Андерс, бывший в это время командиром Новогрудовской кавалерийской бригады. Присутствовал также и наблюдатель в чине подполковника от маршала Рыдз-Смиглы. А вот командир армии «Познань», генерал Тадеуш Кутшеба присутствовать не смог, но за него присутствовал незнакомый мне майор из оперативного отдела штаба армии.

В общем – генералов самых разных собралось много. Ещё больше было полковников и подполковников. А капитанов и майоров, как мне показалось, можно было разделить на два полноценных пехотных взвода. Впрочем, большинством из них все «мои придумки» с дополнительным бронированием техники были не иначе как развлечением – большинство из них с радостью предпочли бы находиться где-нибудь в компании милой панёнки, а не стоять на полигоне под прямыми солнечными лучами, ожидая неизвестно чего.

Получив утвердительный кивок от подполковника из штаба маршала, я быстро направился к полевому телефону, и, показав связисту двойку пальцами, начал наблюдать за действиями молодой девушки с погонами старшего рядового. Вот она аккуратно взяла трубку и приложила её к уху, что-то нажала и начала крутить маленькую ручку.

– Висла, Висла, я Познань. Второй вариант!

Что ответили по ту сторону телефонной трубки, я так и не узнал – буквально через несколько секунд послышались гулкие удары противотанковых ружей. В мощную оптику бинокля было хорошо видно, как бронебойные патроны бьют о броню выбранного первой мишенью усиленного бронеавтомобиля.

Как и планировалось, оба противотанковых ружья отстреляли по пять патронов в лобовую проекцию, после чего, офицеры неспешно направились вперёд, изучать результаты.

Сразу могу сказать, что разнесённое бронирование, установленное в лобовой проекции старого бронеавтомобиля, показало себя выше всяких похвал – удалось добиться только одного пробития основного бронирования, и то, благодаря недоработке наших механиков, из-за чего, после восьмого попадания, один съехал на несколько миллиметров в сторону. И как раз на «оголившийся» участок и пришлось попадание пули из противотанкового ружья.

После постреляли по эрзац-бронированному грузовику – пробитий было больше. Семь из десяти выстрелов достигли своей цели. Но как мне показалось, это всё из-за плохого качества бронелистов и нашей косорукости – за неделю разработать и переработать системы бронирования сразу трёх типов транспортах средств, потом, буквально за двое суток оснастить их броневой защитой, не имея должного опыта и подходящих кадров… В таких условиях уж точно – от ошибок и недоработок избавиться вряд ли выйдет.

Как прошёл показательный расстрел ФТ-17 мне посмотреть не удалось – во время очередного перерыва меня в сторонку отозвал молодой подхорунжий и передал устный приказ генерала Кутшебы – явиться в штаб армии.

Приказы, как известно, нужно выполнять, поэтому я наскоро сообщил о своём отбытии, после чего проследовал за посыльным к штабному «Лазику».

В дороге мне даже удалось немного подремать – подхорунжий пустыми разговорами меня не развлекал, а немолодой шофёр, в чине старшего сержанта, со здоровенными усами и медалью на орденской ленте на мундире, сосредоточенно вёл автомобиль, видно, не желая ни с кем разговаривать. А мне даже и хорошо – в последние дни, времени на сон практически не оставалось! С одной стороны – Тереза, которая, как и любая девушка, хочет внимания, а с другой стороны – служба и все мои начинания на тему того, как бы побольше неприятностей доставить гитлеровцам в сентябре тридцать девятого.

Проверка на КПП у здания штаба армии много времени не заняла – дежурный сержант меня очень даже неплохо знал, поэтому лишь формально изучил документы, сделал запись в журнале, после чего отпустил, даже не заглянув в салон автомобиля.

Тоже самое повторилось и в самом штабе, лишь с небольшим отличием – знакомый поручик лишь пожал мне руку, после чего формально выполнив свою работу, пожелал мне удачи.

В приёмной у генерала Кутшебы никого не было, кроме ординарца и уже знакомого мне капитана, что-то строчившего на своей пишущей машинке. Коротко бросив взгляд в мою сторону, он лишь коротко кивнул и негромко сказал:

– Пан генерал ждёт вас!

Быстрый взгляд на зеркало, и, слегка сморщившись от немного запылённых сапог, я делаю шаг к двери. Постучавшись три раза, и, дождавшись повелительного «войдите», дёргаю ручку на себя и оказываюсь в кабинете.

– Пан генерал, поручик Домбровский по вашему приказанию прибыл!

Выслушав мой доклад, генерал пригласил меня к столу. Дождавшись, когда я займу предложенное место, он достал из своего рабочего стола серую папку на тесёмках и протянул её мне.

– Изучай.

Расправившись с завязкой, я быстро погрузился в чтение предоставленного мне документа.

Смысла долго описывать что-либо смысла нет, стоит лишь сказать, что это была разведсводка.

– Что скажешь? – Спросил генерал, когда я прочёл все три страницы.

– Если хотя бы треть из того, что тут написано, правда, - Начал я осторожно. – То напротив нас, в случае ведения войны против Германского Рейха, находятся серьёзные укрепления, которые силами нашей армии прорвать будет невозможно. Там требуется крупнокалиберная артиллерия, дюймов так в шесть, а лучше, в восемь. И авиация. Хорошо подготовленные штурмовые группы, натасканные как раз на штурм подобных укреплений.

– Соображаешь. – Грустно улыбнулся генерал. – В случае войны, а война с немцами будет, если наши политики не найдут ничего лучшего, чем попытками усидеть на двух стульях, армия «Познань» будет вести только оборонительные бои. Сил для самостоятельного прорыва оборонительной линии немцев у нас нет.

«Хреново!» - Выругался мысленно я. У меня уже появлялись мысли на тему того, как перейти границу силами кавбригад и танкового батальона, пошерудить немного у гитлеровцев в тылах, заставить их стянуть с фронта немного частей, и, может быть, даже затянуть оборону Варшавы, чтобы «элитные», кадровые части Вермахта потеряли как можно больше людей, чтобы как можно меньше солдат, обученных в мирное время и закалённых первыми боями, смогло прийти к советской границе летом сорок первого. Сейчас же, судя по всему, все мои разрозненные идеи идут под одно место!