Поручик Ржевский или Любовь по гусарски

– Это мой папенька.

– Черт возьми! Пожалуй, мне пора. Надеюсь, мы еще вернемся к нашему разговору.

Запечатлев на устах девушки крепкий поцелуй, поручик поставил ее на землю и скрылся в саду.

Глава 8

Денщик на ночь

День был в самом разгаре. Стояла невыносимая жара. Ржевский лениво покачивался в седле, думая о Сонечке.

"Сонечка, - думал Ржевский.
– Волосы, глаза, губы, шея. Плечи, грудь, талия, бедра..."

Мундир на поручике давно высох, но грязь запеклась в виде замысловатых разводов. Сознавая свой весьма неприглядный для гусара вид, Ржевский ехал домой кружными путями, направляя коня под тень деревьев, прижимаясь к заборам. До дома Авдотьи Ильиничны, где он снимал комнату, оставалось рукой подать, когда за поворотом поручик вдруг наткнулся на ротмистра Лейкина. Тот ехал в сопровождении неизвестного молодого гусара.

– А, поручик, - обрадовался Лейкин, завидев Ржевского.
– Чего это вы руку к голове прикладываете? Пальцем у виска покрутить захотелось?

– Честь отдаю, господин ротмистр, - буркнул Ржевский, слегка обидевшись.

– Ах честь, - язвительно протянул ротмистр, обдавая его густыми парами, которые могли выбить из седла кого угодно. Но только не гусара.
– Где же ваш головной убор, поручик? Кивер ваш где? В ломбард заложили? пропили?

Ржевский пощупал макушку. И цыкнул зубом. Кивера не было! Должно быть, он оставил его под кустом ежевики, когда высматривал в подзорную трубу Сонечку.

– И вообще, поручик - продолжал глумиться пьяный Лейкин, - вы выглядете так, как-будто вас долго били под Полтавой.

Рассвирепев, Ржевский втянул полной грудью изрыгаемый ротмистром воздух, и, подобрев от ударившего в голову хмеля, философски заметил:

– Вы тоже, господин ротмистр, небось, не бургундским баловались.

Ротмистр Лейкин от этого замечания сразу как-то сник и погрустнел.

– Сивуха, какое там, к лешему, бургундское, - поведал он, рассеянно почесывая пятерней в гриве у лошади.
– Здесь не Париж и даже, скажу вам откровенно, не Санкт-Петербург. Одна надежда - на французов. Как полезут на нас через Неман, будет нам повод в Париж прогуляться. Там уж мы с вами свое возьмем. Если не убьют, конечно.

– "Кто остался жив, тому честь и слава!" - неожиданно процетировал спутник Лейкина, державшийся до этого поодаль.

Поручик пригляделся, и на его лице от уха до уха расплылась сладчайшая улыбка:

– Мое почтение, Клавдия Васильевна.

– Вы что такое себе позволяете, поручик!
– вскипел Лейкин, подскочив в седле.
– Это мой новый денщик. Мы с ним прогуливаемся, а тут вы, понимаете ли, выезжаете из-за угла с вашей похабной фасьяль, если не сказать - с мордой. И строете черт-те какие предположения. Что за глупые намеки!

Поручик молча улыбался. Слова ротмистра его ничуть не трогали. "Где бы мне раздобыть такого денщика на сегодняшнюю ночь?" - думал он, хитро поглядывая на гусара, у которого доломан едва не трещал по швам, откровенно топорщась на груди.

– Вы думаете, я совсем спятил, чтобы обрядить бабу в военный мундир?!
– продолжал орать ротмистр.
– За кого вы меня принимаете?

– За ротмистра Семена Петровича Лейкина.

– Да, это я. Не буду спорить, Лейкин Семен Петрович - это я. Но зарубите себе на носу, поручик, фамилия Лейкин и садовая лейка - не имеют ничего общего! Лейкин - от слова "лить". Лить пушки, ядра, пули...

– Воду, - подсказал Ржевский.

– Да, воду, сталь, чугун. Проливать кровь. Разливать водку.

– Ты пьян, Петрович, - ласково проговорила Клавдия Васильевна.
– Поехали, а? "Где тревога, туда и дорога, где ура - туда и пора".

– Молчи, дура! "Надлежит, чтобы войска предводителя своего разумели".

– "Неприятелю время давать не должно", - возразила она.

– А кто здесь неприятель?
– удивился Лейкин.
– Поручик Ржевский, чтоб ты знала, мой первый друг во всем эскадроне. Ведь так, поручик?

– Гусар гусару - брат, - тепло проговорил Ржевский.

– Гусар гусару глаз не выколет, - подхватил ротмистр.

– Если только по пьяному делу или на дуэли.

– "Искренность отношений, правда в общении - вот дружба", - заулыбалась Клавдия Васильевна.

– Молчи дура!
– оборвал Лейкин.
– Научил тебя на свою голову суворовским маразмам. Будешь теперь цитировать до посинения.

– Сами вы дурак, - обиделась женщина.
– И нос у вас синий.

Ударив лошадь по бокам, она поскакала прочь.

– Мда-а, поручик, - пробормотал Лейкин, удрученно глядя ей вслед.
– Наверное, я и в самом деле спятил, но посмотрите, как она соблазнительно выглядит в гусарском мундире.

– Хороша, - кивнул Ржевский.
– А без него и подавно.

– Что-о-о? А вы откуда знаете?

– Предполагаю.

У Лейкина отлегло от сердца. Он ухмыльнулся.

– А я вот располагаю. Хоть и не Господь Бог. Эх, догоню, прощенье вымолю...
– он развернул коня.
– А что касается вашего кивера, поручик, завтра же вы должны предъявить его вахмистру Глотову. Ищите где хотите, а чтоб был.

– Ну вот, дружба дружбой, а портянки врозь, - проворчал Ржевский.

– И подзорную трубу мою отдайте. У вас еще от голых девок в глазах не двоится?

– Никак нет.

– Завидую я вашему бинокулярному зрению, поручик. Я вот смотрю вслед Клавдии Васильевне - и уже не могу разобрать, где она, а где лошадь.

– Лошадь снизу, а она сверху. Если б было наоборот, господин ротмистр, они бы так далеко не ускакали.

– Ржевский, вы меня утомили.

Забрав у поручика подзорную трубу, ротмистр Лейкин пустился галопом догонять свою пассию.

Глава 9

Аполлон

Поручик Ржевский лежал раздетый на кровати и размышлял.

Поэтессу Тамару он так и не нашел. Зато потерял свой кивер. Спрашивается, кого теперь искать в первую очередь? Тамара грозила утопиться. А если кивер не отыщется, вахмистр Глотов, этот зануда, его до смерти замучает. Будет ходить по пятам и клянчить: где? да где? И что еще более неприятно - все равно потом из жалования кругленькую сумму вычтут.

"Не найду кивер - застрелюсь, - думал Ржевский.
– Нет, лучше Глотова застрелю. Кому-то ведь надо его застрелить. Всем тогда будет счастье. Все будут рады. Особенно майор Гусев. Глотова - в гроб, меня - в кандалы и в Сибирь. Красота... Нет-с, господа хорошие, кукиш вам с маслом!"