Последнее обещание, которое ты дала

Злость вспыхнула в груди, за ней накатила боль. Она не должна этого видеть. Не сейчас, когда только начала чувствовать себя в безопасности. Она должна быть в безопасности здесь. Я должна сделать это правдой. Любой ценой.

Мой взгляд метнулся к тумбочке, где она всегда оставляла свой рюкзак. Сегодня он был не с ней, но и там его тоже не было. Я бегло осмотрела комнату, но не нашла. Может, она утром спустила его в игровую?

Я вышла и направилась вверх по коридору в комнату Райдера. До этого я ни разу не заходила в его личное пространство. И была удивлена, обнаружив там мебель из тика, напоминающую карибские убежища. Это ощущение усиливали мягкие голубые и песочные оттенки постельного белья. Спокойно, но при этом по-мужски сдержанно.

Окна занимали две стены, открывая потрясающий вид на долину на западе. По вечерам здесь должно быть особенно красиво — комната заливалась бы золотым светом и переливами заката.

Я прошла в огромную ванную с глубокой ванной и душевой кабиной с сиденьем и двумя лейками.

Нежданные образы вспыхнули перед глазами: Райдер, мокрый, с рельефными мускулами, одной рукой опирается о бежево-голубую плитку, а вода стекает по его телу…

Я сглотнула, отгоняя эту картину, и быстро закончила осмотр, заставив себя выйти.

Спускаясь по коридору, я столкнулась с Райдером и Энрике.

— Наверху никого, — бросила я и направилась в подвал.

Мужчины пошли следом. Мы проверили все недостроенные комнаты, но ничего не нашли.

Я убрала пистолет и подошла к развлекательному центру, открыла шкафчики, куда вчера убирала игры. Облегчение пронзило меня, когда я увидела Нинтендо Адди, лежащий там же, где я его оставила.

Я выдохнула, убирая дрожь из голоса, и встретилась с Райдером взглядом.

— Ее комната… Все вверх дном. Они забрали рюкзак. Но не это.

Гнев вспыхнул на его лице, и он бросился вверх по лестнице.

— Ничего не трогай! — крикнула я ему вслед.

— Что на нем? — спросил Энрике.

— Пока не знаю. Я проверяла его, когда впервые увидела, и там были обычные игры. Никаких странностей в меню, ничего необычного в хранилище, так что я не придала этому значения. Но потом Райдер сказал мне по дороге сюда, что он не загружает новые игры.

— Думаешь, Анна могла спрятать информацию на нем?

— Да.

Его взгляд потемнел. Мы оба этого хотели. Он работал над делом Ловато дольше, чем я. Еще до того, как создали межведомственную группу — когда этим занималось только управление по борьбе с наркотиками. Именно тогда его брата, тоже под прикрытием в Лос-Анджелесе, жестоко убили и оставили тело на пороге полицейского управления.

Я сжала Нинтендо и быстрым шагом направилась наверх. Мы как раз добрались до прихожей, когда в дом вошел Мэддокс с мрачным выражением лица.

— Ничего? — спросила я.

Он покачал головой.

— Что здесь произошло?

Райдер ворвался в коридор.

— Они перевернули ее комнату.

— Что они искали?

Я подняла Нинтендо.

— Что на нем? — снова прозвучал тот же вопрос.

— Пойду за ноутбуком, посмотрю, что смогу выяснить, — сказала я. — Он был в перчатках, но, возможно, мы что-то найдем. Волос. Что угодно.

— Криминалисты уже в пути, — коротко кивнул шериф.

В воздухе повисли напряжение и раздражение. Легкость и радость от того, как мы лепили снеговика в поле, казались теперь далеким сном.

Меня бесило, что это чувство исчезло. Почти так же, как то, что дом Райдера оказался осквернен, а уютное убежище Адди было разрушено.

Я стиснула челюсти, выпрямилась и с силой захлопнула за собой дверь, выходя к Эскалейду.

Во мне закипела новая решимость.

Я найду что-нибудь и покончу с этим ради всех нас.

Глава 25

Райдер

Пока я ждал, когда криминалисты закончат обрабатывать комнату Адди, я позвонил отцу и рассказал ему, что произошло, предупредив, что Мэддокс отправляет к ним несколько офицеров для защиты.

— Как Адди? Мы уехали так внезапно… Она испугалась? — спросил я.

— Она спросила, что случилось, и Ева сказала, что прорвало водопровод. Сказала, что такое бывает зимой, когда снег и лёд. Сейчас они на кухне, варят варенье.

— Мне жаль, что ей приходится отвлекать Адди, когда она должна бы…

— Должна бы делать именно это. Это помогает ей отвлечься от мыслей о Филе. Даёт ей цель.

— Мы постараемся управиться как можно быстрее, но я хочу привести её комнату в порядок, когда криминалисты закончат. Не хочу, чтобы она увидела её в таком состоянии. И если возможно, постарайтесь, чтобы она не знала о людях Мэддокса.

— Делай, что нужно, Райдер. Мы присмотрим за Адди. Здесь всё будет в порядке.

Его голос звучал спокойно и уверенно — таким мой отец был всегда. Даже когда мы были в шаге от потери всего, он оставался невозмутимым, был уверен, что мы справимся, даже если придётся продать землю. И после того, как Рэйвен нас обокрала, и нам пришлось возвращать долги без полного дохода от аренды всех домиков, он всё равно сохранял хладнокровие, пока я кипел от злости. Иногда его спокойствие успокаивало. А иногда — раздражало.

— Всё не в порядке, пап, — резко сказал я.

— Никто не пострадал. Адди в порядке. Ты в порядке. И это тоже пройдёт, сын. Всё пройдёт, а рядом с тобой останется частичка тебя самого на всю жизнь. Это благословение. Держись за эту мысль, слышишь? Держись за свою девочку.

Я сглотнул.

— Мне пора.

Я повесил трубку и направился в комнату Адди. За считанные дни она стала для меня её комнатой. Уже не гостевая. А комната моей дочери… Моей дочери.

Это слово не переставало крутиться у меня в голове.

Мэддокс стоял в коридоре, привалившись к окну напротив двери в комнату Адди, и наблюдал, как его люди работают внутри, методично собирая улики. Я встал рядом, засунул руки в карманы и прислонился спиной к холодному стеклу.

— Они почти закончили, — сказал Мэддокс.

Он пытался меня успокоить, но пламя внутри не угасало. Я был злее, чем когда-либо прежде. Даже злее, чем тогда, когда Рэйвен ушла.

— Они забрали её рюкзак, — процедил я. — Впервые она почувствовала себя достаточно в безопасности, чтобы оставить его, и теперь…

Я не позволю себе расплакаться. Не сейчас. Не из-за какого-то рюкзака.

Мэддокс легонько толкнул меня плечом.

— Купишь ей новый.

— Это не то же самое. Как и ягуар не тот же. Она знает разницу. Она знает, что потеряла. Знает, что новый никогда не заменит старый.

Глаза Мэддокса прищурились.

— Ты сейчас о вещах говоришь? Или о себе? Потому что, насколько я вижу, за какие-то несколько дней ты дал ей в жизни больше стабильности и любви, чем её мать за семь лет. Ты — не дешевая подделка.