Последний Герой. Том 2

— Вы хотите сказать, что отказались от собственного сына? — спросил я.

— Не я отказался, — ответил отец Дионисий, не поднимая глаз. — Он сам от Бога и от меня отпал, когда по греховной дорожке пошёл.

— Тем не менее, — продолжил я твёрдо, — мы расследуем его убийство и найдём преступника, каким бы ни был ваш сын и каким бы вы его ни считали. И нам нужна ваша помощь…

Священник резко поднял голову и ответил, глядя прямо и непреклонно:

— Ничего я не ведаю. На всё воля Господня, и неисповедим Его промысел.

— У нас есть информация, — не стал останавливаться я, — что вашего сына убили из-за некой видеозаписи. Он готовил компромат на влиятельного человека и хотел его обнародовать. Возможно, в этом и есть мотив.

Священник помолчал, явно задумавшись, затем нехотя сказал, уже иным голосом, на обыкновенном человечьем языке:

— Насколько я слышал, подозреваемый уже есть — сосед его, Лев Кропоткин.

— Следствие ещё не пришло к окончательному выводу, — оборвал я его. — Появились новые обстоятельства, и вы можете помочь пролить свет на них. Что вы знаете о видеозаписи?

— Ничего не знаю я о кассете той, — быстро и категорично отмахнулся он. — Пустое это дело, неведомое мне.

— А я ведь не говорил, что запись именно на видеокассете, — прищурился я и добавил негромко, но твёрдо: — Не та ли это кассета, которую вы когда-то пытались продать судье Матюхиной Нине Герасимовне? Той самой Моте?

Священник вздрогнул, глаза его удивлённо округлились, он сделал невольный шаг назад, но тут же собрался и буркнул, избегая нашего взгляда:

— Некогда мне, чада, идите с Богом. Это всё дела прошлые, мирские, греховные. Я давно покаялся, молился много, Господь очистил меня от помыслов злых и поступков недостойных. Не стану я более участвовать в делах мирских, не добьётесь ничего.

— Хорошо, — сказал я спокойно и твёрдо. — Только учтите, отец Дионисий, убийство вашего сына — не единственное преступление, связанное с этой кассетой. Тот, кому она нужна или кто её боится, может начать зачищать свидетелей и причастных. Кто знает, до кого он доберётся следующим? Или для вас это — пустой звук?

Священник снова вздрогнул, быстро покосился на икону, перекрестился и едва слышно зашептал молитву. Потом сдавленно произнёс:

— Идите с Богом, люди мирские. Мне уже готовиться надо к вечерней службе, не могу я более с вами беседовать.

— До свидания, отец Дионисий, — я направился к двери и бросил через плечо: — Служба у вас, вроде, не так скоро. Подумайте над моими словами. Берегите себя, отче, молитесь. Божья помощь вам явно понадобится.

Он не ответил, лишь вновь перекрестился и, повернувшись спиной к нам, принялся тихо читать молитву перед иконой. Мы с Коброй покинули келью, оставив священника в тревожном молчании и тяжёлых раздумьях.

* * *

Мы вышли из храма и покинули территорию молча, без лишних слов. Уже у ворот Кобра не выдержала и с недоумением пробормотала:

— Макс, ты что творишь? Его же дожимать надо было, раскалывать. Ты… так просто сдался?

Я хитро прищурился и покачал головой:

— Сейчас сама всё увидишь. Никто не сдавался ещё.

Она настороженно посмотрела на меня, но вопросов больше не задавала — а я подумал, что она всё-таки верит мне, ведь могла бы начать сама задавать вопросы Харитонову. Мы быстро сели в машину, отъехали за пригорок, затем сделали круг по узкой лесной дороге и вернулись обратно. Оставив машину чуть вдалеке от храма, в небольшой берёзовой рощице, мы вышли и пешком направились обратно, зашли незаметно на территорию и укрылись за невысокими кустами. Отсюда хорошо просматривались аккуратные деревянные домики с огородиками. Я внимательно осматривал каждый из них.

Через некоторое время, словно подтверждая мои догадки, к одному из домиков торопливо направился отец Дионисий. Он то и дело тревожно оглядывался по сторонам, словно боясь, что кто-то его заметит. Встречным прихожанам кивал нервно и рассеянно, спешно крестясь и бросая короткие приветствия.

— Куда это он заторопился? — прошептала Кобра. — Берем его?

— Рано, — удержал я ее за руку. — Ждем… До первой звезды.

Через некоторое время над крышей одного из домиков пополз тонкий сизый дымок, поднимаясь вверх и растворяясь в прозрачном небе. Я удовлетворённо улыбнулся, посмотрел на Кобру и сказал:

— Ну вот и пора.

Мы быстро, стараясь не шуметь, прошли через боковую калитку и оказались прямо у порога домика. Я постучал и, не дожидаясь ответа, резко толкнул дверь, распахнув её:

— Тук-тук, снова здравствуйте, Денис Александрович!

Отец Дионисий вздрогнул и резко повернулся к нам. Он застыл посреди тесной комнатушки, прижимая к груди какой-то свёрток, который явно собирался бросить в растопленную печку. В глазах священника на мгновение мелькнул испуг, быстро сменившийся гневом и отчаянием. Губы его задрожали, пальцы сжались так, что бумага свёртка пошла морщинами, вот-вот разорвётся. Он смотрел на нас тяжело, с ненавистью, как пойманный на месте преступления.

— У нас ещё остался нерешённый вопросик, — спокойно произнёс я, переступая через порог и быстро приближаясь к нему. — А что это вы, Денис Александрович, печку летом, в такую жару, топите? Что за странность?

— Это не ваше дело! — грубо и резко ответил священник, мгновенно забывая о своём духовном сане и привычном смирении. В его голосе прорезались интонации адвоката Харитонова, а не отца Дионисия. — Это жилое помещение! Вы не имеете права сюда врываться без моего разрешения или постановления суда!

— Ого, как вы заговорили, — я жёстко улыбнулся и быстро перехватил его руку со свёртком, который он уже почти что сунул в огонь.

Короткая борьба — и свёрток оказался у меня в руках. Я быстро развернул бумагу, и сердце моё чуть не выпрыгнуло из груди, когда в руках у меня оказалась старая, чуть потёртая видеокассета «Toshiba». Так вот она, родимая!

— Какого рожна ты собирался её сжечь? — негромко, но отчётливо ледяным голосом проговорил я.

Отец Дионисий медленно опустился на край кровати. Плечи его обмякли и сутулились, взгляд потускнел, а глаза внезапно стали влажными. Он уже не пытался оправдываться, защищаться, изображать из себя твёрдого и непоколебимого человека.

В этот момент передо мной сидел просто растерянный, сломленный человек, по щеке которого медленно покатилась тяжёлая слеза.

— Она убила моего сына, — тихо прошептал он хриплым голосом. — Эта проклятая кассета…

КОНЕЦ 2-го тома

Друзья! Читайте продолжение, 3-й том, прямо сейчас тут: https://author.today/work/464885