Последний самурай
Шрифт:
ХК было 15, а на вид 12. Перед завтраком он направился в Тело Господне, подождал у Френкеля под дверью, а когда великий человек появился, ХК молвил «небрежность» и «заря академической карьеры». Его пригласили, показали текст на греческом, которого он в жизни не видал, велели прокомментировать и, когда ему удалось не опозориться начисто, сказали, что он с другом может прийти на испытательный срок.
А Френкель однажды сказал на лекции, что ученый должен, взглянув на слово посреди абзаца, тотчас вспомнить другой абзац, где оно встречалось; ХК это замечание не смутило, а РД принял близко к сердцу, и чем дольше работал, тем больше тексты походили на поля айсбергов, и всякое слово вздымалось снежной горою, и под водой леденела гигантская масса перекрестных ссылок. И к сократическому нежеланию отвечать на любой вопрос прибавилось теперь убеждение, что в любой лингвистический
Миновали пять семестров, и настала пора предварительных экзаменов.
Накануне первого экзамена все прочие перечитывали доказательства и опровержения авторства «Илиады» и «Одиссеи», а ХК и РД сидели над шахматной доской, и ХК говорил дебют миттельшпиль эндшпиль, РД говорил Это разные вещи, а ХК говорил 5 минут.
ХК и РД уже доучились до истории и философии. ХК хотел поменять специализацию + учить арабский + ослеплять Восточный факультет, а РД принял близко к сердцу не только слова Френкеля и Сократа, он также принял близко к сердцу слова Виламовица [109] и страдальчески поведал, что Виламовиц утверждал, будто изучение истории и философии — важнейший элемент Altertumswissenschaft [110] , и что же мне делать? ХК сказал, что надо учить арабский и ослеплять Восточный факультет, но РД сказал, что суть предмета в изучении эффективных методов рассуждения о предмете. Неизвестно, произвело ли это впечатление на ХК. Он был не из тех, кто все принимает близко к сердцу, но в нем силен был спортивный дух, и ему не улыбалось идти на курс, где не будет конкуренции.
109
Ульрих фон Виламовиц-Мёллендорф (1848–1931) — немецкий филолог-классик, в области исследований античности синтезировал филологию и историю материальной культуры, а также расширил эти исследования с тем, чтобы они включали эпоху эллинизма, что обеспечило дальнейшее развитие классической филологии.
110
Классическое образование (нем.).
Миновали семь семестров, и настала пора финальных экзаменов, последних на курсе. РД пришел к ХК. РД полагал, что, два с половиной года потратив на изучение эффективных методов аргументации, низко отбрасывать их, точно какой-то 19-летний первокурсник, который в философии ни в зуб ногой, но, с другой стороны, подозревал, что не все понимает, поскольку экзамены-то эти придуманы философами и историками, а студентам полагается их сдавать. Он ходил туда-сюда, говорил о Сократе + Виламовице + Моммзене [111] и ждал, когда ХК достанет шахматную доску, + ХК, разумеется, достал шахматную доску.
111
Теодор Моммзен (1817–1903) — немецкий филолог-классик, историк и юрист, лауреат Нобелевской премии по литературе (1902) за работу «История Рима» (R"omische Geschichte, 1854–1856).
Ни слова не говоря, они принялись играть. Таймер сработал, не успел РД сделать пятый ход. ХК снова завел часы + расставил фигуры. РД подпер голову рукой.
Он сказал: Это разные вещи.
Он сказал: Это что, никогда не КОНЧИТСЯ?
ХК сказал: Тебе больше не придется сдавать экзамены.
ХК сказал: Ну, может, один.
Что? спросил РД.
Всех святых! сказал ХК, который надеялся стать самым молодым стипендиатом последнего столетия.
РД сказал: Я так больше не могу. Я не могу так с ФИЛОСОФИЕЙ. Я не могу за полчаса написать какую-то ерунду и сказать, что меня ЗАСТАВИЛИ.
ХК сказал: Дебют миттельшпиль эндшпиль.
РД сказал: Я больше не могу. В отчаянии он сказал: Что же мне делать?
ХК расставил фигуры. Завел часы. РД поднял голову. Он перестал твердить что же мне делать. Он играл быстро и уверенно. Выиграл за 23 хода и сказал
Но это разные вещи.
Они сыграли, и РД выиграл 10 партий из 10.
Он сказал: Но это разные вещи.
5 минут, сказал
ХК.РД выиграл 10 партий из 10. Он не сказал Но это разные вещи. Не сказал Что же мне делать?
Первый экзамен был — работа по Платону и Аристотелю.
РД надел черный костюм и белый галстук. Надел мантию. Айсберги расплющивали его. За плечом безмолвно стоял Сократ. РД молча смотрел на бумажный лист.
Подняв голову, он обнаружил, что за экзаменуемыми надзирает Дж. Х., человек, который вот уже 20 лет работал над монографией о 10-й книге «Государства». В те дни человек мог быть лучшим платоником своего поколения и 20 лет не публиковаться. На экзамене был вопрос о 10-й книге «Государства». И РД понял, как поступить.
Он написал: Мне не хватит самонадеянности за 40 минут совершить то, чего мистеру Дж. Х. не удалось за 20 лет. Это заняло у него минуту. Однако отсюда следовало, что мистер Дж. Х. напрасно задал им эту работу, + за 2 часа 57 минут РД пришел к выводу, что оскорбительнее будет скрыть от философа свое представление о правде, чем сдать блокнот с этой фразой.
До конца недели он развлекал себя греблей на Черуэлле.
ХК в тот год сдал экзамены лучше всех, а РД не получил диплома.
Увидев списки устных экзаменов, ХК понял, что сам получил бакалавра с еще каким отличием, а РД нет, потому что имени РД в списках не было. После экзаменов ХК устные экзамены сдавались еще три дня: еще три дня можно было торжествовать победу.
Потом вывесили списки курса, и он увидел, что имени РД в списках нет. РД его НАДУЛ, полоскал ему мозги своим Виламовицем, заставил продолжать курс, а сам сжульничал. Поздравления экзаменаторов теперь звучали пусто и глупо. ХК расхаживал туда-сюда и кричал, говорил, что РД никто не станет нанимать, никто не даст ему преподавать, он будет словари составлять или «Оксфорд Компэнион» и его выпрут за невыполнение сроков сдачи, он будет ставить оценки за школьные экзамены повышенного уровня и его выпрут из экзаменационной комиссии, он будет преподавать английский как неродной. РД сильно устал. Любой способен вообразить, как за миг трусости расплачиваешься целой жизнью раскаяния, но и за миг храбрости можно раскаиваться; РД понимал, что ХК, вполне вероятно, прав (собственно, тот и был прав) и годы, которые последуют за этим мигом храбрости, вероятно, научат РД за этот миг раскаиваться. Однако дело было сделано.
ХК вылетел из комнаты. В 19 лет он получил исследовательскую стипендию в колледже Всех Святых, но ему стало нечему радоваться.
РД получил работу в репетиторской.
Я думал, сказал я, что репетиторская — это где людям помогают сдавать экзамены.
Сибилла сказала Ну да.
Я: И его это не смущало?
Сиб: Ну, в определенном смысле не смущало, потому что, считан РД, можно сдавать экзамены ради того, чтобы поступить туда, где разовьешь свои логические способности, он просто думал, что, когда способности развиты, нельзя растаптывать все, чему научился, да еще выслушивать за это похвалы, но в определенном смысле смущало, потому что абитуриентам не давались шахматы. РД говорил о влиянии Лукреция на «Энеиду» + склонялся над шахматной доской + говорил о развитии на ферзевом фланге, полагая, что это поможет студентам сдать экзамен, или говорил А теперь рассмотрим некоторые разновидности мата + у него возникали проблемы с дисциплиной. В общем, он потерял работу и нашел другую.
ХК + РД по-прежнему ходили к Френкелю. Потом спускались на квадратный центральный двор со статуей пеликана на колонне, и РД в отчаянии бродил туда-сюда вокруг пеликана. ХК все глубже погружался в уныние. Каждый день в 9:00 он приходил в Бодлианскую библиотеку. В 13:00 возвращался в колледж на обед, в 14:15 снова шел в Бодлианскую библиотеку. В 18:15 он возвращался в колледж, если, конечно, не было семинара. Иногда он работал в Нижнем читальном зале, иногда заказывал рукопись и работал в зале Герцога Хамфри. На веки вечные ему не с кем было соперничать.
Он устал от филологии, устал отслеживать искажения фонем в зафиксированных архаизмах. Он хотел сбежать туда, где нет письменности. Туда, где все звуки умирают во вздохе.
Потом он прослышал о странном безмолвном племени в пустыне Кызылкум. Эти люди не раскрывали своего языка чужакам, а произнесение слов в присутствии иноземца каралось у них смертью.
ХК изучил вопрос и, к восторгу своему, в конце концов сделал вывод, что в четырех или пяти независимых исторических традициях упоминается, вероятно, одно и то же безмолвное племя, каковое, будучи кочевым, тысячелетиями моталось с амплитудой в тысячи миль. Он решил отправиться на поиски.