Последняя глава (Книга 3)
Шрифт:
– Дядя Лоренс, ты, оказывается, дома? А Тони Крум только что заходил тебя повидать.
– Это тот довольно приятный юноша без определенных занятий?
– Да. Он хотел тебя поблагодарить.
– Боюсь, что благодарить не за что.
И быстрые черные глаза сэра Лоренса, напоминавшие глаза кулика или вальдшнепа, скептически скользнули по ней. Конечно, Динни - любимица, но и Клер, безусловно, привлекательна. Так недавно замужем и уже несчастна... Эм сообщила ему об этом, но добавила, что при ней лучше о ее браке не говорить. Что ж! Джерри Корвен! При его имени люди всегда пожимали плечами и начинались
– Сэр Джералд Корвен.
Сэр Лоренс невольно поднес палец к губам. Лакей произнес еще тише:
– Я провел его в маленькую гостиную и сказал, что пойду узнаю, дома ли леди Корвен.
Сэр Лоренс увидел, как рука Клер крепко стиснула спинку стула, возле которого она стояла.
– Ну, Клер, ты как? Дома?
Она не ответила, но ее лицо побелело и застыло.
– Минутку, Блор. Я позвоню. Блор удалился.
– Так как же, детка?
– Он, должно быть, выехал следующим пароходом. Дядя, я не хочу его видеть.
– Если мы просто скажем, что тебя нет дома, он придет еще раз.
Клер вскинула голову.
– Хорошо, я к нему выйду.
Сэр Лоренс почувствовал легкую дрожь.
– Если бы ты мне сказала, что говорить, я вышел бы к нему вместо тебя.
– Спасибо, дядя, но зачем тебе возиться с этой грязью?
"Слава богу!" - подумал сэр Лоренс.
– На всякий случай я буду рядом. Желаю удачи, детка, - сказал он выходя.
Клер подошла к камину: лучше иметь звонок под рукою. Она испытывала хорошо знакомое ей ощущение, словно брала разбег для отчаянного прыжка. "Во всяком случае, он ко мне не прикоснется", - решила она и тут же услышала голос Блора:
– Сэр Джералд Корвен, миледи.
Недурно! Жене докладывают о приходе мужа! Но прислуга всегда все знает!
Даже не глядя, Клер почувствовала, где он стоит. Румянец стыда и гнева залил ее щеки. Он заворожил ее! Он сделал из нее игрушку, служившую для удовлетворения всех его капризов! Он ее...
Корвен заговорил сдержанно, но язвительно:
– Признаюсь, я ничего подобного от тебя не ожидал!
Он все тот же, аккуратный, щеголеватый, похожий на кота, с тонкогубой усмешкой и дерзкими, хищными глазами.
– Что вам нужно?
– Только тебя.
– Меня вы не получите.
– Это просто смешно!
Одно стремительное движение, и он схватил ее в объятия. Клер откинула голову и коснулась звонка.
– Отойдите, или я позвоню!
– Другой рукой она заслонила свое лицо. Станьте вон там, тогда я готова с вами разговаривать, иначе вам придется уйти.
– Хорошо. Но это смешно!
– Неужели вы не понимаете, насколько это серьезно? Иначе разве я уехала бы?
– Я думал, ты просто рассердилась, и не удивительно. Очень сожалею.
– Обсуждать все это не имеет смысла. Теперь я знаю вас и не вернусь.
– Детка, я прошу у тебя прошения и даю слово, что ничего подобного не повторится.
– Какое великодушие!
– Я только проделал эксперимент. Некоторые женщины это обожают. Хотя, может быть, в ту минуту и не понимают своих ощущений.
– Вы - животное.
– А жена у меня - красавица. Брось, Клер, не глупи, не делай из нас посмешища! Можешь поставить мне любые условия.
–
И верить, что вы их выполните? И потом, я не хочу такой жизни: ведь мне всего двадцать четыре года.Улыбка сбежала с его губ.
– Понятно. Я заметил, что из этого дома вышел молодой человек. Имя и положение?
– Тони Крум. Итак?
Он отошел к окну и несколько мгновений смотрел на улицу, потом обернулся к ней.
– Но вы имеете несчастье быть моей женой.
– Как будто.
– Нет, вполне серьезно, Клер, вернись ко мне.
– Вполне серьезно - нет.
– Я занимаю определенный пост и шутить этим не могу. Посмотри на меня!
– Он подошел к ней ближе.
– Ты можешь считать меня чем угодно, но, во всяком случае, я не жулик и не ханжа. Я не спекулирую ни своим положением, ни святостью брака, ни всем этим вздором. Однако в моем министерстве до сих пор придают большое значение подобным вещам, и я не могу допустить, чтобы дело о разводе возбудила ты.
– Я на это и не рассчитывала.
– А на что же ты рассчитывала?
– Не знаю. Знаю только одно: я не вернусь.
– Только из-за?..
– И многого другого.
На его лице снова появилась кошачья усмешка и помешала ей прочесть его мысли.
– Ты хочешь, чтобы я подал на развод?
Клер пожала плечами.
– У вас для этого нет оснований.
– Иначе ты, конечно, ответить не можешь.
– Но оснований действительно нет.
– Послушай, Клер, право, все это ужасно нелепо и совершенно недостойно тебя, при твоем уме и знании жизни. Не можешь же ты вечно оставаться соломенной вдовой. К тому же тебе нравилось на Цейлоне.
– Есть вещи, которых я, по отношению к себе, не позволю, а вы осмелились...
– Я уже сказал, что это больше не повторится.
– А я сказала, что верить вам не могу.
– Так мы ни до чего не договоримся. Ты собираешься жить на средства твоих родителей?
– Нет. Я поступила на службу.
– О-о! На какую же?
– Секретарем к нашему новому депутату.
– Это тебе очень скоро надоест.
– Не думаю.
Он пристально посмотрел на нее, на этот раз без улыбки, и она вдруг увидела в его лице слишком знакомое хищное выражение.
– Я не допущу, чтоб ты принадлежала другому мужчине, - заявил он вдруг.
Сейчас он раскрылся весь, до конца, и ей стало легче. Она не ответила.
– Ты слышала?
– Да.
– Я говорю вполне серьезно.
– Вижу.
– Ты бесчувственный бесенок!
– Очень хотела бы им быть.
Он прошелся по комнате и решительно остановился перед ней.
– Взгляни на меня! Без тебя я не вернусь. Я остановился в "Бристоле". Будь паинькой и приходи ко мне туда. Мы начнем все сначала. Ты увидишь, какой я буду хороший.
Она не выдержала и воскликнула:
– Да поймите же наконец! Вы убили во мне всякое чувство к вам!
Его зрачки расширились, затем сузились, губы сжались и вытянулись в нитку. Он напоминал жокея, укрощающего необъезженную лошадь.
– И вы поймите меня, - сказал он, понизив голос.
– Или вы вернетесь ко мне, или я с вами разведусь. Я не могу оставить вас здесь, чтобы вы могли вытворять что вам вздумается.
– Я уверена, что так поступил бы всякий благоразумный муж.