Последняя глава (Книга 3)

– Такой гадости в нашем гадком мире не оберешься. У тебя усталый вид, детка, ложись-ка лучше спать.

И в этой спальне, где она провела столько ночей, когда переживала собственную драму, Динни в полусне снова увидела тот же странный кошмар: Уилфрид был рядом, но она не могла до него дотянуться, а в ее усталой голове звучали, как припев, слова: "Еще одну реку, еще одну реку надо переплыть..,"

На другой день в четыре часа все семейство явилось в контору "Кингсон, Кэткот и Форсайт", помещавшуюся в тихом желтом флигеле на задворках Олд-Джюри.

Динни услышала, как дядя Лоренс спросил:

– Мистер Форсайт, а где старик Грэдман? Все еще у вас?

Сорокадвухлетний "юный" Роджер Форсайт ответил высоким голосом, не соответствовавшим его массивной челюсти:

– Кажется, он по-прежнему живет в Пиннере, или Хайгейте, или еще где-то там.

– Я очень рад, если он еще жив, - пробормотал сэр Лоренс.
– Старый Форсайт, - я хотел сказать, ваш кузен, - был о нем очень высокого мнения. Настоящий викторианец.

"Юный" Роджер улыбнулся.

– Присядьте, пожалуйста.

Динни никогда еще не бывала в конторе юриста и с удивлением разглядывала длинные стеллажи вдоль стен с томами свода законов, связки бумаг, желтоватые шторы, уродливый черный камин, где тлела горсточка угля, казалось, не дававшая никакого тепла, развернутый план какого-то имения, висевший за дверью, низкую плетеную корзинку на столе, перья и сургучи, "юного" Роджера - и почему-то ей вспомнился альбом с засушенными водорослями, которые собирала ее первая гувернантка. Но тут ее отец встал и передал одному из защитников повестку, полученную Клер.

– Мы пришли по этому делу.

"Юный" Роджер посмотрел, кому адресована повестка, потом взглянул на Клер.

"Откуда он знает, которая из нас Клер?" - подумала Динни.

– В этом обвинении нет ни слова правды, - заявил генерал.

"Юный" Роджер погладил подбородок и начал читать.

Динни, сидевшая сбоку от него, заметила, что на его лице появилось какое-то жесткое птичье выражение.

Увидев, что Динни смотрит на него, он опустил бумагу и сказал:

– Они, как видно, спешат. Истец подписал свое показание под присягой еще в Египте. Он сделал это, вероятно, чтобы сэкономить время. Вы мистер Крум?

– Да.

– Вы хотите, чтобы мы выступали и от вашего имени?

– Да.

– Значит, останется леди Корвен и вы... А вы, сэр Конвей, выйдите ненадолго.

– Сестре можно остаться?
– спросила Клер. Динни встретилась глазами с адвокатом.

– Пожалуйста.

Но искренен ли он, давая это разрешение?

Генерал и сэр Лоренс вышли, и наступило молчание.

"Юный" Роджер стоял, прислонившись к камину, и вдруг поднес к носу щепотку табаку.

Динни заметила, что он худ, довольно высок и у него резко выступает вперед подбородок. Волосы у него были рыжеватые и впалые щеки того же оттенка.

– Ваш отец, леди Корвен, сказал, что в этом... гм... обвинении нет ни слова правды...

– Факты изложены верно, но истолкованы превратно. Между мною и мистером Крумом ничего не было, он только три раза поцеловал меня в щеку.

– Так. Что вы скажете о ночи, проведенной в машине?

– Ничего, - продолжала Клер.
– Там не было даже ни одного из этих трех поцелуев.

– Ничего, - повторил Крум, - абсолютно ничего.

"Юный" Роджер облизнул губы.

– Если вы не возражаете, я хотел бы понять ваши чувства друг к другу, если они у вас есть.

– Мы говорим чистую правду, - произнесла Клер четко и звонко, - мы сказали то же самое моим родителям; вот почему я попросила сестру остаться. Правда, Тони?

Губы "юного" Роджера дрогнули. Динни казалось, что он воспринимает это дело не совсем так, как полагалось бы юристу; и в его одежде было что-то несколько неожиданное: то ли жилет, то ли галстук? И потом он нюхает табак... Казалось, в Роджере есть что-то от художника, но он это в себе подавляет.

– Слушаю вас, мистер Крум.

Тони Крум, густо покраснев, посмотрел на Клер почти сердито.

– Я люблю ее.

– Так, - отозвался "юный" Роджер, снова открывая табакерку.
– А вы, леди Корвен, относитесь к нему как к другу?

Клер кивнула, ее лицо выразило легкое удивление.

Динни вдруг почувствовала благодарность к Роджеру, который как раз подносил к носу пестрый носовой платок.

– Автомобиль - это несчастная случайность, - поспешно добавила Клер. В лесу было темно, хоть глаз выколи, фары перегорели, нас могли увидеть вместе так поздно ночью, а мы не хотели рисковать.

– Понятно! Простите мой вопрос, но вы оба готовы предстать перед судом и присягнуть, что между вами абсолютно ничего не было, ни в ту ночь, ни в другое время, кроме, как вы сказали, трех поцелуев?

– В щеку, - добавила Клер.
– Один на открытом воздухе, когда я сидела в машине, и два других... Где это произошло, Тони?

Тони Крум ответил сквозь зубы:

– У вас на квартире, после того как я не видел вас больше двух недель.

– И ни один из вас не знал, что за вами... гм... следят?

– Мой муж угрожал мне этим, но мы ничего не замечали.

– А теперь, леди Корвен, о вашем уходе от мужа: можете ли вы мне указать причину?

Клер покачала головой.

– Я не намерена касаться моей жизни с ним ни здесь, ни где бы то ни было. Но я к нему не вернусь.

– Несходство характеров или хуже?

– По-моему, хуже.

– Но вы не предъявляете ему никакого определенного обвинения? Вы понимаете всю важность этого?

– Понимаю, но не хочу касаться этого даже в частной беседе.

Крум неожиданно взорвался:

– Он, конечно, вел себя с ней по-скотски.

– Вы знали его, мистер Крум?

– Ни разу в жизни не видел.

– Тогда...

– Он думает так оттого, что я ушла от Джерри внезапно. Он ничего не знает.

Динни заметила, что глаза "юного" Роджера остановились на ней. "Ты-то знаешь", - казалось, говорили они. А она подумала: "Он не глуп".

Роджер отошел от камина, слегка волоча ногу. Усевшись снова, он взял документ, прищурился и сказал: