Последняя глава (Книга 3)

– Да.

– И вы отказались?

– Да.

– И этот отказ тоже не имел никакого отношения к соответчику?

– Нет.

– И вы серьезно пытаетесь уверить присяжных, леди Корвен, что ваши отношения с соответчиком, или, если угодно, ваши чувства к соответчику, не играли никакой роли в вашем отказе вернуться к мужу?

– Никакой.

– А теперь посудите сами: вы провели три недели в теснейшем общении с этим молодым человеком; вы позволили ему целовать себя и чувствовали себя после этого превосходно; вы только что с ним расстались; вы знали о его чувствах к вам, и вы хотите уверить присяжных, что это не повлияло на ваш отказ вернуться к мужу.

Клер наклонила голову.

– Отвечайте, пожалуйста.

– Думаю, что нет.

– Не очень естественно, не правда ли?

– Не понимаю, что вы хотите сказать.

– А то, леди Корвен, что присяжным будет трудновато вам поверить.

– Я не могу заставить их поверить, я могу только говорить правду.

– Хорошо. А когда произошла ваша следующая встреча с соответчиком?

– На другой день вечером. Затем он пришел и на следующий вечер, в еще не обставленную квартиру, куда я собиралась переехать, и помогал мне красить стены.

– Несколько необычно, не правда ли?

– Возможно. Но у меня не было денег, а он сам покрасил свое бунгало на Цейлоне.

– Так. Чисто дружеская услуга с его стороны. Скажите, а в течение тех часов, которые вы провели вместе, между вами не было никаких любовных отношений?

– Между нами их никогда не было.

– В котором часу он от вас ушел?

– Мы оба раза вышли вместе в девять часов, чтобы поесть.

– А после этого?

– Я возвращалась к тетке.

– И перед тем вы никуда не заходили?

– Никуда.

– Хорошо. Вы виделись с вашим мужем, прежде чем ему пришлось уехать обратно на Цейлон?

– Да, дважды.

– Где в первый раз?

– У меня на квартире. Я тогда уже переехала.

– Вы сказали ему, что соответчик помогал вам красить стены?

– Нет.

– Почему же?

– А почему я должна была говорить ему об этом? Я ничего моему мужу не говорила, кроме того, что я не вернусь. Я считала свою жизнь с ним конченной.

– Просил ли он вас опять, при этом вашем свидании с ним, вернуться к нему?

– Да.

– И вы отказались?

– Да.

– В оскорбительной форме?

– Простите, я не понимаю.

– Грубо?

– Нет, просто.

– Подал ли вам муж повод думать, что он хочет с вами развестись?

– Нет. Но я его намерений не знала.

– А вы, как видно, тоже не посвящали его в свои?

– Старалась посвящать как можно меньше.

– Это была бурная встреча?

Динни задержала дыхание. Румянец на щеках Клер погас, лицо побледнело и осунулось.

– Нет, грустная и тягостная, я не хотела его видеть.

– Ваш защитник сказал, что ваш муж с того дня, как вы от него уехали, решил развестись с вами при первой же возможности, так как гордость его была задета. У вас тоже сложилось такое впечатление?

– У меня не было и нет никакого впечатления. Возможно. Я не знаю, что он может подумать.

– Хотя прожили с ним почти полтора года?

– Да.

– Но, как бы то ни было, вы опять категорически отказались вернуться?

– Да, я уже говорила.

– Считаете ли вы, что он действительно желал вашего возвращения, когда просил вас об этом?

– В ту минуту - да.

– Виделись вы с ним еще до его отъезда?

– Да, одну-две минуты, но не наедине.

– В чьем присутствии?

– Моего отца.

– И он опять просил вас вернуться?

– Да.

– И вы отказались?

– Да.

– После этого ваш муж, перед отъездом из Лондона, прислал вам записку и снова предложил уехать с ним?

– Да.

– И вы не согласились?

– Нет.

– А теперь разрешите напомнить вам число, гм... третье января (Динни облегченно вздохнула), то есть день, проведенный вами от пяти часов пополудни и почти до полуночи с соответчиком. Вы не отрицаете этого?

– Нет, не отрицаю.

– И никаких любовных эпизодов?

– Только один. Он не видел меня около трех недель, и когда он пришел в пять часов пить чай, то поцеловал меня в щеку.

– Ах, опять в щеку? Только в щеку?

– Да, к сожалению.

– Вероятно, об этом сожалел и он.

– Допускаю.

– И после такой разлуки вы провели первые полчаса за чаепитием?

– Да.

– Ваша квартира находится, кажется, в бывшей конюшне, одна комната внизу, затем лестница и комната наверху, где вы спите?

– Да.

– И ванная? Вы же, наверно, не только пили чай, но и беседовали?

– Да.

– Где?

– В нижней комнате.

– И затем вы, беседуя, пошли вместе в Темпл, потом в кино и обедать в ресторан, где продолжали беседовать, потом взяли такси и, беседуя, поехали к вам на квартиру?

– Совершенно правильно.

– А потом, проведя с ним около шести часов, вы решили, что вам еще многое нужно сказать друг другу, так что понадобилось пригласить его к себе, и он пошел?

– Да.

– Ведь это было уже в двенадцатом часу?

– Я думаю, в начале двенадцатого.

– И сколько же времени он на этот раз у вас пробыл?

– Около получаса.

– Никаких эпизодов?

– Никаких.

– Рюмка вина, одна-две сигареты, еще немного поболтали, и все?

– Вот именно.

– О чем же вы столько часов беседовали с этим молодым человеком, пользовавшимся привилегией целовать вас в щеку?

– Ну о чем люди обычно разговаривают?

– Вот я вас и спрашиваю.

– Говорили обо всем и ни о чем.

– Поточнее, пожалуйста.

– О лошадях, фильмах, театре, о моих родных, о его родных... право, уж не помню.

– И старательно избегали любовных тем?

– Да.

– Строго платонические отношения с начала и до конца?