Последняя ночь Вампира

Пауза.

– Какой ужас! А что случилось?!

– Я расскажу позже. Сначала ответьте на мои вопросы, хорошо?

Девушка дернула плечиками – мол, ладно.

– Во сколько Люда утром делала покупки?

– Где-то в пять.

– Вы с ней разговаривали?

– Да.

– Вы с ней всегда разговариваете, когда видитесь?

– Да.

– Вы подруги?

– О, нет, ну что вы… Так просто, болтали иногда… Она когда заходила под мухой, любила языком почесать. Вот и все. Ну, один раз пивом после смены угощала – вон, в том скверике и пили.

– А со Светой общались?

– Нет, что вы!

– Почему?

– Ну та вообще была такая понтовая…

– Вы хотели сказать – заносчивая или, быть может, высокомерная.

– Ну, может… Наверное, да.

– Почему?

– Ну, она из другой жизни, у нее папа там – заводы, фабрики, расплачивалась всегда золотой кредиткой, всех поила, иногда толпой завалят сюда, девочки, мальчики, наберут самое дорогое шампанское, самый дорогой коньяк, а расплачивалась почти всегда она. Ну, очень редко еще ее мальчик, больше никто.

– Мальчик?

– Да, Саша.

– Это важно, Лариса. Вы и фамилию знаете?

– Знаю. Кукушкин.

– Ну, а говорили, не общались. А фамилию знаете.

– Ну, а что тут сложного? Ходили по залу, она его по имени никогда не называла, все «Кукушка» или «Кукушонок».

Роман включил фотоаппарат, пролистал до фотографии длинноволосого.

– Он?

– Он.

– Так. А что Люда?

– Что Люда?

– Попроще?

– Да, конечно, своя девчонка. Света ее просто любила, как это… платонически, таскала всюду за собою, поила, кормила, а в конце концов с собой поселила.

– А теперь, Лариса, пожалуйста, очень точно, слово в слово, попробуйте пересказать ваш утренний разговор.

Девушка глубоко затянулась, потом стряхнула пепел и стала вспоминать:

– А не было особо разговора. Она торопилась. Я ей – «че ты спешишь, пойдем, постоим, покурим». А она – «не, в клубе такого классного иностранца подцепили, потомственный дворянин, то ли граф, то ли князь, они со Светкой домой пошли, а меня за выпивкой отправили. Если задержусь, то мне после Светки ничего не достанется». Я ей – «не бойся, раз граф, справится». А она – «не думаю, он уже того… давно не мальчик. Первый раз в России, хочет узнать ее душу. Ну, мы ему сейчас ее покажем!» Захихикала, расплатилась и убежала.

Роман кивнул, мол, продолжайте.

– Все, – сказала кассирша.

– А клуб не назвала?

– Нет.

– Точно нет?

– Точно, я бы запомнила.

– И именно граф? Или все-таки князь? Или виконт? Барон? Герцог? Маркиз?

– А черт его знает. Может, и герцог. Этого не помню.

– Совсем ничего больше не говорила?

– Нет.

– В поведении ее заметили какие-то странности?

– Да нет. Ну, разве что пьянее обычного. Вообще, знаете, выглядела счастливой. Я ей позавидовала.

– Ну, – усмехнулся Роман, – а теперь завидуете?

– Теперь – нет.

– Правильно. Живите своей жизнью, никому не завидуйте.

– Скучная у меня жизнь, – и брюнетка посверлила его взглядом, глаза в глаза, – у вас, поди, интересней.

Роман подумал. По двенадцать часов в день уроды-убийцы, без выходных, перед сном несколько книжных страниц, или водка, или телевизионный футбол. Каждый день – одно и то же. Только по воскресеньям, и то не в каждое, общение с дочкой, и по вторникам – час-полтора в парке с нею, или уток кормят, или на качелях качаются. Вот и все.

– У каждого – своя жизнь. Зато меня каждую минуту убить могут.

– А девчонок как убили? – спросила Лариса.

– Жестоко. Очень жестоко, – и вдруг спросил: – И это часто у них было – одного на двоих?

– А что тут такого? – девушка пожала плечиками.

– И вправду – что это я? – согласился он и показал рукой в сторону дома. – Пройдемте, показания ваши запишем.

– Да вы что! – Лариса возмутилась. – Я после смены, с ног валюсь! Мне бы к себе доехать, не заснуть!

– Лариса, поймите – вы последняя, кто видел Люду живой. Последняя! Ну, кроме убийцы, конечно. Ради памяти вашей знакомой – идемте! Иначе вам все равно приезжать в отдел, от этого никуда не деться.

– Хорошо, – сморщила она носик. – А это быстро?

– Быстрее некуда.

Молча они дошли до двора. У подъезда уже собрались телевизионщики. Роман усадил девушку на ближайшую лавочку, сам бочком пытался протиснуться мимо оператора, но не получилось – с микрофоном подлетела корреспондент.

– Комментариев не будет, – сразу отрезал он. – Обращайтесь в пресс-службу УВД района, – и поднялся в квартиру.

Санитары ждали разрешения упаковать тела в мешки. Саквояж Евгении закрыт – значит, все возможные улики собраны.

– Кино сняли?

Женя кивнула головой.

– Але! Але! – кричал в трубку Леня. – Черт, сорвалось…

– Как успехи? – усаживаясь за стол и доставая бумагу, спросил Петрович.

– Молодежь. Спят еще после бурной ночи. Или отключены телефоны, или просто идут длинные гудки.

– Что говорят соседи?

– Все спали. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал.

– Значит, так! – он повысил голос, чтобы и Евгения слышала. – В «Азбуке вкуса» сообщили, что девушки в каком-то клубе познакомились с неким иностранным гражданином. Для них – немолодым. То есть будем считать, что ему, во всяком случае, за сорок.

– Почему за сорок? – перебила Женя. – Сорок, это что, старый?

– Ну им-то по двадцать! По двадцать одному, если быть точным.

– Ерунда какая! – отпарировала криминалист. – «Немолодой» – это за пятьдесят, не меньше!

– Короче! Он носит титул графа, герцога, князя или, в крайнем случае, виконта.

Леонид поднял руку:

– Почему «виконта» – «в крайнем случае»?

– Не цепляйся. В квартире был иностранец, и он убил этих девушек. Света послала Люду за алкоголем, и пока та находилась в магазине, он убил первую. Затем пришла вторая, он и с ней расправился. Все – никаких давних приятелей, никаких старых любовников – всех отсекаем за ненужностью. Знакомство произошло в клубе. Жень, посвети-ка им на запястья, может, печать вчерашнего заведения осталась?