Последняя ночь Вампира

– Бородка?

– Нет, он бритый. Подбородок, – и девушка, вспоминая, показывала пальцами на своем лице, – такой чуть квадратный, можно сказать, волевой…

– С ямочкой?

– Без.

– Зубы у него какие?

– Обычные. Не кривые, все на месте. Нормальные такие, здоровые зубы.

– Такие? – Петрович поднял перед собой Женькино произведение.

– Да нет, что вы. Обычные, как я сказала.

– Что ж, – заметил Роман. – Скоро подойдет специалист, и по вашим словам он составит подробный фоторобот преступника. А пока расскажите, как проходило знакомство и общение?

– Знакомство – не знаю, когда я подошла, как я говорила, они уже познакомились. Я просто назвала свое имя, он – свое.

– И как его зовут? – напрягся следователь.

– Шумно было, я не запомнила точно. Какой-то де ля… «Де-ля» какой-то, вот хоть убейте, не вспомню.

– Барон?

– По-моему, граф, – удивленно посмотрела на него девушка.

– Что рассказывал?

– Ну, поначалу я прислушивалась, потому как мне… ну, нравятся мужчины такого типа…

– Какого? – перебил ее Ленька.

Щеки красавицы вдруг зарделись.

– Ну, постарше…

– Леонид! – укоризненно произнес следователь и, уже девушке: – Продолжайте!

– Но потом я поняла, что у них со Светой все и так хорошо, а потом он ко мне еще случайно прикоснулся… Бр-р-р! – она поежилась.

– Что такое? – поинтересовался Роман.

– Да как вспомню, мороз по коже. Какой-то он противный, как лед, холодный, и говорил очень, очень высокомерно, как с букашками какими-то…

– Так о чем говорил? – решил уточнить Петрович.

– Что в России в первый раз, она ему не слишком нравится, что сам живет в замке на итальянском побережье, но он не итальянец.

– А кто он?

– Люда спрашивала, он отшутился, сказал, что гражданин мира и что у него скорее французские корни, но балканская кровь тоже примешалась – и тут он, я помню, захохотал. Мерзкий тип, я Свете намекала, но она – ни в какую. А я как чувствовала.

– На каком языке вы разговаривали?

– На английском. Он свободно на нем изъяснялся, лучше, чем я. И слишком сильное нетерпение проявлял, все Свете нашептывал – едем, мол, да едем. Я еще подумала – тьфу, не может лишний час поухаживать.

– Какие у него привычки, что он пьет, ест, курит?

– Ничего не пьет, я даже удивилась. Света пыталась его подпоить, а он – ни-ни, ни в какую. Вот сколько рядом сидели, даже чаю не выпил.

– Аскет, блин, – прокомментировал Ленька.

– Что происходило дальше?

– Уже было поздно, под утро, я сказала, что хочу спать, предложила девочкам их отвезти, но они сказали, что сами справятся. Ну, я и уехала. А потом проспала весь день и потому телефон отключила.

– Не видели, кто за стол расплачивался?

– Нет, я раньше этого уехала.

– То есть кошелек, кредитные карты он при вас не доставал?

– Нет.

– Ну, что ж, – Роман встал. – Спасибо, что приехали, вы нам очень, очень помогли. У нас сейчас совещание, как раз по этому убийству, мы должны идти. Вы распишитесь у коллеги под показаниями, и он отведет вас к фотохудожнику. А я – прощаюсь.

Когда девушка наклонилась над текстом, который с ее слов записал Фринзон, тот вдруг откинулся на спинку кресла и на колесиках откатился к стене. Он выставил перед собой указательный палец, напряженно что-то соображая, и наконец выпалил:

– А я вас где-то видел!

– В библиотеке? – оторвала взгляд от листа бумаги Кристина.

Ленька хитро улыбнулся – мол, сарказм понял, вдруг вскочил:

– Точно! Вы на эту похожи, поп-звезду, как ее…

– Анастейшу.

– Во-во! Только вы – не совсем такая.

– А какая? Более худая?

– Нет! Более красивая!

Роман, который уже собирал перед докладом Слепчуку все нужные бумаги, невольно поморщился и произнес:

– Леонид! У девушки подруги погибли, а ты…

– Ничего-ничего, – остановила его девушка. – Все нормально, я привыкла.

– К комплиментам? – заулыбался котяра Фринзон.

– И к ним, и к сравнению с певицей.

– Так у меня, в случае чего, есть ваш телефончик, я позвоню? – и завращал масляными глазками помощник следователя.

– Если по поводу убийства – звоните. А так, – она вдруг повернулась к Роману в пол-оборота, продемонстрировав контур груди в темной блузке на светлом фоне стены, обожгла его взглядом, глаза в глаза – майор чуть не сглотнул, и сказала: – Я же говорила, что мне нравятся мужчины постарше.

Но у Петровича совести не хватило как-то реагировать на это замечание, тем более клеить юную девицу, подругу жертв, в этом кабинете! Наоборот, он решил дать товарищу еще один шанс.

– Леонид, – обратился он к коллеге, – проводи свидетеля к Гоше, пусть фоторобот составит.

– Прошу, – Ленька открыл перед ней дверь и разве что каблуками не щелкнул.

Кристина обернулась в дверях и сказала, обращаясь к Роману:

– До свидания.

– Всего хорошего, – ответил он и, после паузы: – Кукушкину скажите.

– Кукушкину? А, Саше… Хорошо.

Петрович отвернулся, дверь хлопнула.

После девушки в кабинете остался запах тонких духов, который кружил ему голову, и вообще запах свежести, молодости, того, что он уже не помнил. Да, хороша Маша, да не наша… Он помотал головой, прогоняя глупые мысли. Маньяка надо ловить, а не на красоток засматриваться. Посмотрел на часы – пора на доклад. Тут и Ленька вернулся.

– Я ей твой телефон дал, – угрюмо произнес он.

– Зачем?

– Попросила.

– Что-то не верится.

– Ну, я сказал, что пусть еще что-нибудь вспомнит, позвонит мне, я с ней встречусь, а она: давайте, если вспомню, позвоню Роману Петровичу, а у вас, говорит, интерес не только деловой, я это вижу…

– Короче, от ворот поворот?

– Ага.

– Ну, не все коту…

– Масленица! – сам закончил Ленька и рассмеялся. Все ему ни по чем! Одна девка, другая, третья… Жизнь длинна, не горевать же из-за каждой – их еще ведь будет море?