Потерянный рыбак

— Тебе лучше не знать.

Взгляд Фишера быстро и оценивающе прошелся по всей длине моего тела.

— Не будь так уверена.

— Я думала о трещинах водопроводчиков.

— У меня нет трещины водопроводчика.

— Я знаю.

— Потому что ты пялишься на мою задницу?

— Да.

Он засмеялся, не поворачиваясь ко мне снова.

— И как она выглядит?

— Без комментариев. Рори, наверное, установила в комнате жучки. Не хотелось бы оказаться в тайм-ауте на День Благодарения. Ты… вспомнил что-нибудь новое с тех пор, как мы виделись в воскресенье?

— Да.

— О? И что же?

Он прикрутил крепления к стене.

— Я вспомнил свой выпускной бал.

— Это… интересно. Что-то побудило тебя к этому?

— И да, и нет. Думаю, толчок был, но воспоминание не было мгновенным. Оно пришло ко мне позже, когда я спал.

— Что послужило толчком?

— Энджи зашла ко мне, и кое-что показала. И я думаю, что это сработало. — Он прикрепил поручень к креплениям.

— Интересно. Что она тебе показала?

— Платье, которое купила для свадьбы своей кузины, и галстук, который она купила для меня.

Они собирались надеть согласованные наряды на свадьбу ее кузины. Как же блевотно.

— И это вызвало воспоминания о выпускном?

— Да. Согласованные наряды.

— Так, о чем ты вспомнил? О покупке галстука-бабочки и карманного платочка к ее платью?

— Не совсем. — Фишер проверил поручень, используя его, чтобы стоять, надавливая на него своим весом.

— Тогда, о чем именно?

— Ты воспримешь это неправильно.

— Сомневаюсь, — рефлекторно ответила я.

Вернув инструменты в ящик, он медленно выдохнул.

— В ту ночь мы сняли номер в отеле. Друг, который закончил школу на два года раньше, но тоже пошел на выпускной, потому что его девушка была моложе, снял номер для нас, когда забронировал его для себя и своей спутницы. Помню, как на следующее утро я смотрел на ее светло-розовое платье на полу и да… на мой подходящий галстук-бабочку и карманный платок.

На следующее утро. Я сглотнула, преодолевая плотный комок в горле. У него было два к двум. Оба его воспоминания об Энджи были связаны с сексом. Это было не совсем так, как он представил их мне, но я могла читать между строк.

Они занимались сексом… она забеременела.

Они занимались сексом… на следующее утро он смотрел на их одежду на полу гостиничного номера.

Он вспоминал секс с Энджи и одновременно вспоминал Хэппи Мил со мной.

— Видишь… — отвлек он меня от размышлений, — ты не так это воспринимаешь. — Он смахнул с футболки и джинсов немного гипсокартонной пыли.

— Я ничего не воспринимаю неправильно. Ты вспоминаешь секс с Энджи. — Я подняла плечо и опустила его, как десятифунтовую гирю. — Это был хороший секс?

Положив одну руку на бедро, он опустил подбородок на грудь и выдохнул через нос еще один долгий вздох.

— Я не хочу вести с тобой этот разговор. Ты задала мне вопрос. Я хотел быть с тобой честным. Но я не хочу, чтобы странная подборка воспоминаний, которой, похоже, занят мой мозг, разлучила нас. Просто… не позволяй этому зайти далеко.

Не позволяй. Я не должна была позволять своему мозгу идти туда, но его мозг мог идти туда, куда хотел.

— Мне кажется, это не ответ на мой вопрос. — Саморазрушение было зажженным фитилем.

Вы видели его.

Вы чувствовали его надвигающуюся неотложность, надвигающуюся гибель.

Вы чувствовали панику.

Но вы также чувствовали себя беспомощным, чтобы сделать что-либо, чтобы остановить это.

Фишер нахмурился и посмотрел на меня.

— Если я скажу «нет», ты мне не поверишь. Если я скажу «да»… ну, я не знаю, как ты отреагируешь. Так почему я не могу просто признать себя виновным?

Может, я и была на десять лет моложе его, но это не означало, что я родилась вчера. Если бы это не были воспоминания о хорошем сексе, он бы так и сказал, и приложил бы все усилия, чтобы я поверила в правду. Это волевое объяснение было «да». Он помнил, что у него был хороший секс с Энджи.

Фантастика…

Значит, за неделю до того, как он должен был отправиться с ней в Коста-Рику (с ней, ее новым бельем и королевской кроватью), ему снился хороший секс с ней.

Простите меня, но я все еще была человеком, склонным к иррациональным чувствам и инстинкту ревности.

Я сделала долгий вдох, набравшись смелости, в лучшем случае слабой смелости. Затем я выдохнула.

— Прекрасно, что к тебе постепенно возвращается память. И, по крайней мере, ты понимаешь, почему влюбился в нее и согласился на ней жениться. Секс был хорош. Но, думаю, я уже знала об этом, потому что пришла к тебе домой тем утром после того, как вы двое занимались хорошим сексом, который, очевидно, был делом моих рук, потому что я усомнилась в твоей способности получать и поддерживать эрекцию. — Фальшиво улыбнувшись, я опустила взгляд в пол. — Я принесу пылесос.

— Риз…

Я не выдержала паузы. Мое сердце уже переключилось в режим защиты. Борьба или бегство.

— Он закончил работу? — спросила Рори, пока я доставала ручной пылесос из шкафа в прихожей.

Да. Он закончил раздавливать мое сердце.

— Закончил. Осталось только убрать пыль от гипсокартона. — Я затаила дыхание или, по крайней мере, большую его часть, делая лишь крошечные вдохи и выдохи, как роженица, и протиснулась мимо него, загораживая дверной проем.

— Риз…

Я включила маленький пылесос, который заставил его замолчать, и не спеша всасывала каждую пылинку гипсокартона. Не успела я выключить пылесос, как он присел за моей спиной на корточки, взял пылесос из моей руки и выключил его.

— Я люблю тебя сегодня, — прошептал он мне на ухо.

Нет. Только не эти четыре слова. Я любила эти слова в любой другой день. Но они не срабатывали, когда я думала только о том, что он занимается сексом с Энджи, потому что, похоже, это было все, что он хотел о ней вспомнить. Слова Рори снова пронеслись у меня в голове.

Мужественный молодой человек.

Я очень сомневалась, что мужественные молодые люди не подвержены сексуальным снам, особенно тем затяжным мыслям, которые они вызывали. Если человек не хочет о чем-то думать, это еще не значит, что он может это контролировать. Я никак не могла не думать о том, как он и Энджи занимаются сексом, и уж точно не потому, что мне хотелось об этом думать.

— Спасибо, что прикрепил поручень. Уверена, моя бабушка будет очень признательна.

— Ты наказываешь меня за честность?

Сжав губы, я покачала головой с полдюжины раз.

— Ты же сама меня спросила.

Качание головой быстро перешло в серию кивков.

— Спросила. Глупая я. Думаю, я больше ни о чем не хочу спрашивать.

— Риз. — Он сделал шаг вперед и потянулся к моей талии.

— Нет. — Я сдвинулась в сторону, зажатая между унитазом и трюмо, и подняла руки вверх, чтобы дать ему понять, что не хочу, чтобы меня трогали.