Потерявшиеся в России

– Капитализм показывает свое звериное лицо?
– с иронией повторил сказанные когда-то Виталием Юрьеви-чем слова Владимир Сергеевич.

– Ничего, вы еще, молодой человек, с этим звериным лицом наплачитесь, - мрачно изрек Николай Иванович, - и вспомните еще старое время и Советскую власть. И ком-мунистов вспомните.

Николай Иванович, громыхнув железной калиткой, ушел на свой огород, а Анохины походили по своему уча-стку, порадовались совсем крохотным листочкам на смо-родине, подивились на взошедшие тюльпаны там, где их не сажали, и пошли в дом, чтобы привести его в жилой вид после зимы.

На обратном пути Виталий Юрьевич попросил Милу остановиться на обочине шоссе недалеко от жилья своих деревенских знакомых.

– Я на минуточку, - пообещал он и пошел по тропинке к дому Юрки.

Дверь в сенцы была открыта, и Виталий Юрьевич во-шел в избу без стука.

– Хозяева! Кто-нибудь есть дома?
– позвал Виталий Юрьевич.

Что-то упало или сдвинулось в глубине дома, послы-шались шаги, и в сени вышла Лида, Юркина жена.

– А, - узнала она гостя, но, видно, забыла, как зовут, и сказала без обращения: - Здрасте. А Юрка в огороде.

Виталий Юрьевич пошел за дом. Юрка копал огород. Дом стоял на косогоре и земля - в отличие от дачной -была почти сухая. Юрка был трезв и мрачен, но, увидев Виталия Юрьевича, просиял:

– Юрьич! Ишь ты, зашел! Не забыл, значит. А я тебя вспоминал. Ну, здорово, здорово!

Он улыбался, отчего на высохшем обветренном лице резче обозначались морщины, и оно похоже было на пер-сиковую косточку.

Он воткнул лопату в землю и достал из кармана мя-тую пачку 'Примы'. Закурил.

– Ну, как вы тут?
– Виталий Юрьевич тоже невольно улыбался.

– Да живем, хлеб жуем!
– отмахнулся Юрка.
– Вот, слава богу, весна пришла.

Юрка, прищурившись, посмотрел на солнце.

– Не пьешь?

– В завязке, - тусклым голосом сказал Юрка.
– Вторую неделю не пью.

– А Николай? Что-то у них никого не видно.

– Помер Николай, - глухо выдавил Юрка.
– После Но-вого Года схоронили.

– Да ты что?
– не поверил Виталий Юрьевич.
– Ему же еще тридцати не было. Как же это?

– Да вот так! От водки помер. Здесь у нас все от водки помирают. Пьем-то без меры. Я хоть передых себе устраи-ваю, а он без передыха.

В голосе Юрки звучала неподдельная тоска.

– Да вроде раньше он не все время и пил. Он же и ра-ботал все же, - возразил Виталий Юрьевич.

– Так чечен этот, сука, появился, - вдруг зло сказал Юрка.

– Какой чечен?
– удивился Виталий Юрьевич.

– Да вот когда Танькина дочка с кавказцем с рынка спуталась, стали его дружки вместе с ним к Кольке наве-дываться. Один, Рамзан, остался жить, вроде даже пропи-сался. С тех пор водка - рекой. Без водки Колька, хочешь, не хочешь, а работать где-то нанимался, и работа вроде как удерживала, а как поселился этот Рамзан, так и пошла пьянка без перерыва. И что характерно. Сам чечен все время трезвый, а Колька все время в лежку. Я так думаю, чечен нарочно споил его.

– А что ж Татьяна?
– возмутился Виталий Юрьевич.

– А Танька сначала с ними пила. А потом уехала к ма-тери. Ее-то дом пропили. А мать в соседней деревне. Вот вроде и приняла ее.

– Ну а ты чего смотрел? Ведь друзьями, вроде, были, - укоризненно сказал Виталий Юрьевич.

– А что я? Чечен приветливый, обходительный, Все с шуткой, да с улыбочкой. Плохого ничего не делает. В де-ревне со всеми перезнакомился. Бабы его в пример своим ставят: трезвый.

– А Антонина, дочка Татьяны? Ее же доля в доме должна быть.

– Появилась раза два. На похоронах была. Татьяна то-же заявилась. А так, в доме Рамзан живет. И хоронили Кольку кавказцы. Их здесь штук пять было. А поминки справили такие, что вся деревня пьяная три дня ходила.

– Да-а, дела!
– покачал головой Виталий Юрьевич.
– Жалко мужика. Так с чеченцами жизнь навек его и связала. А я, было, порадовался. Смотрю, кирпич привезен, доски, щебенка. Думаю, молодец Николай, за дом взялся.

– Ага. Это Рамзан склады строить затеял под товар. А потом дом здесь отгрохает этажа в три, - Юрка зло сплю-нул в сторону.
– Сволочь он. А я уже нанялся на работу к нему. И ссориться с ним мне нет резона, потому что у него всегда есть работа... Теперь у нас в деревне два кулака бу-дет.

– А другой кто?
– полюбопытствовал Виталий Юрье-вич.

– Хохол. Петренко. Этот, правда, свой. Деревенские говорят, с войны живет. На местной женился... И все нос воротил: 'Как вы тут живете?'. Все ему не так. И помидо-ры не сажают, и едят не то, и баню ему подавай. Построил сортир, за ним вся деревня сортиры строить начала. А те-перь дорвался, пилораму поставил, кресты куда-то дере-вянные делает, табуретки, еще какую-то хрень. Колька у него работал до Рамзана, чечена. По три тыщи зарабаты-вал. Видел, дом стоит на повороте, как ты на дачу повора-чиваешь? Ну, напротив магазина?

– Видел!
– подтвердил Виталий Юрьевич.
– Домина внушительный.

– Ну вот! Это и есть Петренко.

Юрка нервно закурил еще одну сигарету, глубоко за-тянулся.

– Тебе что-нибудь по даче помочь нужно или так за-шел?
– спросил Юрка.

– Да нет, Юр, зашел повидаться, - поспешил сказать Виталий Юрьевич.
– А на даче всегда работа найдется. Может и поможешь когда.

– Помогу, Юрьич, не сомневайся. Дай только свое за-кончу. А то Лидка задолбает. Уж и так 'икру мечет'.

– Вы ж, вроде, расходились. Значит, вернулась, все-таки?

– Да куда она денется? Поблудила, коза, да в свой за-гон. Кому она нужна, кроме меня?.. А что пью, так вся де-ревня пьет. Где они трезвые-то? Скоро непьющих в цирках показывать будут.

Ольга Алексеевна, когда Виталий Юрьевич рассказал ей о смерти Николая, расстроилась и, сморкаясь в платок и словно извиняясь за свою слабость, сказала:

– Господи, молодой же мужик совсем, - вздохнула и добавила: - Несчастные люди.

– Несчастный народ, - сказал Виталий Юрьевич.
– Живем как на вулкане. Реформы не идут. Недаром комму-нисты осенью чуть на выборах не победили.

– Это закономерно, - отозвался Владимир Сергеевич.
– Общество оказалось не готовым психологически к новым отношениям. Поэтому стало быстро леветь. Если б не ком-промиссная фигура Примакова, которого предложил в премьеры Явлинский, мы бы не избежали полного захвата власти коммунистами.

– Недолго ж он удержался в премьерах, - язвительно заметил Виталий Юрьевич.