Потрошитель

Итачи дернулся, медленно подошёл к столу, немного дрогнув. Что-то пугало его в этом подростке: то ли мертво-безумный взгляд, то ли болезненная бледность.

— Ко мне сегодня беспардонно заявилась пара полицейских, сказали, что у вас ко мне есть несколько вопросу по делу Потрошителя.

Итачи лишь усмехнулся. Надо же, он представлял себе совсем по-другому несчастного свидетеля.

— Ясно. Акасуна Сасори?

— Собственной персоной. Если вы не против, я бы хотел поскорее покончить с этим бессмысленным разговором, я не хочу заставлять ждать свою девушку в этом мерзком месте.

Итачи подошел к своему креслу, взглядом указав, чтобы парень пересел.

Сасори, демонстративно закатив глаза, поднялся с кресла и приземлился на стул напротив.

— Скажу прямо, на жертву ты не очень похож.

— Я должен биться в панических конвульсиях ежеминутно? – Сасори претенциозно хмыкнул и отвернулся, разглядывая стеллажи папок, что покоились горой на столе детектива. Кажется, это были медицинские карты больницы номер три, где он наблюдался.

— Больница номер три? — спросил он.

— Да. Тебе это о чем-то говорит?

— Да, я там наблюдаюсь у хирурга.

Итачи резко побледнел, но, вернув самообладание, спросил с замиранием сердца.

— У какого?

— Орочимару Катеро.

Это было более, чем достаточно. Итачи сжал кулаки, но внешне не подал признаков своего волнения.

— Так что вы от меня хотели?

— Мне нужно задать тебе несколько вопросов по поводу Потрошителя.

— Я уже отвечал вашему коллеге. С такой же фамилией.

— Я знаю, но ввиду некоторых обстоятельств я не могу полностью доверять предоставленной им информации. Поэтому прости, но тебе придется вновь пройти через это.

Молчание – знак согласия. Поэтому Итачи начал:

— Опиши Потрошителя.

— Хм, дайте подумать. Такая сексуальная блондинка с длинными волосами и завораживающими глазами…

— Сасори, я попрошу не паясничать. Мне нужна ваша помощь.

Сасори гортанно рассмеялся, смех его был надрывающимся и неестественным, отчего бровь Учихи поползла вверх.

— Но я ведь на полном серьезе. У Потрошителя девственно-белые волосы, такого же цвета маска, как нетронутый холст картины, завораживающие гипнотические запятые вместо глаз, — возвышенно-пафосным тоном, загибая пальцы, перечислял Акасуна, прикрыв глаза.

Итачи тяжело вздохнул. Разговор будет очень трудным, но парня тоже можно было понять.

— Хорошо, какой у него был рост?

— Не помню. Мне было не до его сантиметров.

— Сасори, в первом заявлении вы писали, что рост Потрошителя 170-175 сантиметров, но во втором его рост резко поменялся на 175-180. Так все же?

Сасори смерил детектива надменным взглядом.

— Я ведь сказал – не помню.

Итачи убрал документы и зарылся в руках. Это начинало уже надоедать.

— Это уж точно, — саркастическим тоном фыркнул Акасуна.

— Прости, что?

Итачи поднял голову, непонимающе взглянув на своего визави, но тот будто его не видел, сфокусировавшись на чем-то в стороне от стола.

— Сасори?

Лишь на третий раз парень перевел взгляд на детектива.

— С вами всё в порядке?

— Это ведь риторический вопрос?

Повисло тяжелое молчание. Итачи вновь взял два заявления.

— Хорошо, продолжим. Какое оружие использовал Потрошитель?

— Там ведь написано.

— Где?

— В заявлениях, которые вы держите. Зачем вы спрашиваете меня об этом?

— Я ведь уже объяснил…

— Нет. Меня этот ответ не удовлетворяет.

Сасори вновь скользнул взглядом, но теперь за спину Учихи, как-то странно сощурившись. Итачи даже развернулся, проверив, нет ли там кого, но естественно наткнулся лишь на пустую стену.

— Сасори, скажи, ты не употребляешь наркотики?

Учиха смотрел на него по-отцовски серьезным взглядом. Но непроницаемое надменное лицо юноши казалось изменить невозможно. Он лишь странно улыбнулся.

— Все мы наркоманы.

— В каком смысле?

— А что вы имеете в виду под наркотиками? Наркотик для каждого может быть свой. Для кого-то психотропные вещества, алкоголь, а для кого-то… работа, — отчеканил последнее слово юноша.

Вот оно. Итачи наконец-то уловил это странное чувство. То же самое он чувствовал, когда разговаривал со своим дядей Мадарой. Отчаяние. Их обоих сковывало в своих тисках отчаяние.

— А чем же зависим ты, Сасори?

— Искусством, — ответил как само собой разумеющееся.

— Вот как? И кто же ты? Художник?

— Можно сказать и так.

— Значит, рисуешь картины?

— Нет, — возмущенно отрезал юноша. — Это слишком тривиально. Существуют материалы для воплощения идеи куда интереснее.

Кажется, свидетель, наконец, пошел на контакт. Итачи шел в правильном направлении.

— Покажешь когда-нибудь свои творения?

— Ооо, детектив Учиха, я уверен, что вы будете первым человеком, который сможет по достоинству оценить мое творение. Ведь знаете, наши наркотики чем-то похожи.

Сасори поднялся со стула, обойдя его и сжав спинку, тепло улыбнулся:

— Надеюсь, что в следующий раз мы встретимся при других обстоятельствах, когда Потрошитель уже больше не сможет терроризировать город. До свидания, – на этих словах Акасуна покинул кабинет, оставив Итачи наедине с собой, который не придал значения невзначай брошенным словам.

***

Нарико же вертелась в коридорах участка, послушно ожидая возвращения Сасори. Она напевала любимую мелодию под нос, с интересом наблюдая, как люди мельтешат подобно муравьям. Коридоры были слишком серыми, будничными, одни двери да лавочки. Но что-то всё же выделялось. На большом стенде, где висели разыскиваемые, различная информация по безопасности, которую никто никогда не читал, висело два портрета с чёрными ленточками. Девушка тут же остановилась, устремив взор безразличных голубых глаз на изображения.

— Девушка, вам помочь? – рядом остановился мимо пробегавший Минато, вот только девчушка не отвечала на его вопрос, застыв статуей на месте. — Девушка?

— Эти портреты…

Минато перевел взгляд на портреты и с тяжелой грустью вздохнул, сглотнув ком в горле.

— Это погибшие детективы. Их убили при исполнении, — несколько скомкано объяснил Минато и снова захотел спросить, может ли он чем-то помочь, но девушка вытянула руку вперед к одному из портретов и спросила безжизненным поблекшим тоном: