Повелитель времени

Михаил, стоя чуть в стороне, внимательно наблюдал за ним. Его взгляд был спокойным, но в нём читалась неизбежность.

— Время на исходе, Костя, — тихо произнёс он. — Никто не может уклониться от выбора. Даже ты.

Костя поднял на него полные боли глаза.

— Ты говоришь так, будто это просто, — его голос был хриплым, надломленным. — Как я могу решать, чья жизнь важнее? Они все невинны.

Демон Аргос, стоящий в тени, усмехнулся. Его глаза сверкнули огнём.

— Разве не ты сам играл в бога, смертный? — насмешливо бросил он. — Ты уже сделал выбор, когда спас их, забирая души, что принадлежали мне. А теперь плати.

Костя отвернулся, снова глядя на Лию. Внутри всё разрывалось на части. Если он выберет её, её счастье, он сможет жить дальше, но какой ценой? Эти люди, которых он не знал, но которых он спас… Как он сможет смотреть в глаза Лии.

— Лия… — прошептал он, опускаясь перед ней на колени. — Если бы ты могла сказать мне, что делать... — его голос дрогнул, и он зажмурился.

Михаил сделал шаг вперёд, его голос прозвучал твёрдо.

— Решение должно быть твоим, Костя. Никто не может освободить тебя от этого.

Демон добавил с язвительной ухмылкой:

— Да, смертный, решай. Или, если хочешь, я сделаю это за тебя. Заберу всех — и этих жалких смертных, и твоего нерождённого младенца. Тогда выбор будет лёгким. Для меня.

Костя резко поднял голову, его лицо было полным отчаяния.

— Нет! — выкрикнул он, его голос эхом разнёсся по духовному миру. — Это моя вина, моя ответственность. Я... Я сделаю выбор.

Он закрыл глаза, пытаясь заглушить шум собственных мыслей. Разум говорил, что десятки жизней важнее одной. Но сердце… сердце разрывалось от боли. Он увидел Лию, улыбающуюся, держащую на руках ребёнка. Эту картину он рисовал в своём воображении. Но что она скажет, когда узнает правду? Как он сможет жить с её ненавистью, с её презрением? А если она поймёт? Простит? Сможет ли он сам простить себя?

Мучительный миг растянулся в вечность. Но в конце он поднял голову, тяжело вздохнул и прошептал:

— Я отдаю душу невинного ребёнка.

Эти слова вышли из него с такой болью, что он почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Его ноги подкосились, и он рухнул на колени.

— Лия, прости… — прошептал он, но слёзы и рыдания были бессильны в этом застывшем мире.

Демон захохотал, его тень рассеялась, а затем вновь собралась, становясь ещё зловещей.

— Хорошо, смертный, ты сделал выбор, — произнёс он, его голос звучал одновременно с насмешкой и злостью. — Но знай: твоя душа теперь изранена. И я всё равно вернусь за тобой. Твои страхи, твои ошибки — мои слуги поселятся в твоём разуме. Ты будешь моим, пока твой Господь не отдаст твою душу мне. =

Михаил сделал шаг вперёд, и свет вокруг него стал ярче, отбрасывая Аргоса назад.

— Господь не позволит тебе забрать его душу, — твёрдо произнёс он. — Но выбор сделан, и его цена будет выплачена.

Аргос скривился, но смирился.

— Мы ещё встретимся, смертный, — бросил он, его фигура начала исчезать, растворяясь в тьме.

Михаил повернулся к Косте, его голос стал мягче.

— Это был трудный выбор, Костя. Но в каждом выборе есть смысл. Люди, которых ты спас, — это тоже часть Его замысла.

Костя лишь опустил голову, чувствуя, как его сердце разрывается от потери и осознания содеянного.

Напоследок он сказал ещё очень важную фразу.

– Ты сделал правильный выбор, Господь возвращает тебе все свои дары.

Костя почувствовал резкий толчок, и его душа, будто сорвавшаяся с высоты, вернулась в тело. Всё вокруг ожило, звуки снова наполнили пространство, и первое, что он услышал, был крик Лии. Она кричала от боли, отзывавшейся в его сердце с новой силой.

Костя открыл глаза и понял, что всё произошло — духовный мир остался позади, а его реальность здесь, в этой комнате, кричащая Лия и… её ещё не рождённый, но уже обречённый ребёнок. Сердце сжалось так сильно, что казалось, оно вот-вот разорвётся.

Лия лежала на постели, извиваясь от схваток, её лицо блестело от пота. Костя видел, что ребёнок вот-вот появится, но он знал: он будет мёртвым. Понимание этого оглушало. Он не был акушером, но за годы работы знал достаточно, чтобы помочь. Но что делать, если некого спасать?

— Эли… помоги… — простонала Лия, её глаза смотрели на него с мольбой.

Он сглотнул, затем прикоснулся к её лбу, используя дар, чтобы облегчить её боль. Слова Михаила и Аргоса всё ещё звучали в его голове. Ему казалось, что он всё ещё слышит демонический шёпот где-то на границе сознания.

— Я здесь, Лия, — произнёс он глухо, почти механически. — Всё будет хорошо.

Он понимал, что говорит это больше для себя, чем для неё. Внутри было пусто. Его движения стали автоматическими: он готовил Лию к родам, обезболивал, убирал лишнюю ткань. Он не думал — просто действовал. Каждое действие казалось чуждым, как будто он наблюдал за собой со стороны.

Когда ребёнок появился, его тело было холодным и неподвижным. Малыш не дышал. Костя почувствовал, как мир вокруг рухнул окончательно. Его руки слегка дрожали, когда он аккуратно свернул крохотное тельце в кусок простыни, разорвав её.

— Лия… — прошептал он, но она была без сознания, её дыхание стало ровным, благодаря его дару.

В этот момент в комнату вошла Ханна, её глаза расширились от ужаса.

— Господи… что случилось? — выдохнула она, прикрывая рот рукой.

Костя молча передал ей завернутое тело малыша, не глядя в её сторону.

— Отнеси его… куда нужно, — тихо произнёс он.

Ханна всхлипнула, но, собравшись, кивнула.

— Мы отнесём его в храм, похороним по обряду, — сказала она, осторожно принимая ребёнка.

— Делай как знаешь, — ответил Костя, его голос был лишён эмоций. — Главное, приведи Лию в порядок.

Он заметил начавшееся кровотечение и без лишних слов коснулся низа её живота, останавливая его с помощью дара. Всё происходило словно в тумане. Закончив, он поднялся, его взгляд блуждал, как у человека, потерявшего смысл жизни.

— Господин Элиэзер... — начала Ханна, дрожащим голосом. — А что с Лией? Её нельзя оставить...

— Она будет жить, — бросил он, не оборачиваясь. — Проследи за ней.

Он ушёл, не слушая больше ни её слов, ни звуков, оставшихся позади. Поднимаясь по лестнице в свою спальню, он чувствовал, как нарастает оглушающая пустота. Когда он наконец достиг комнаты, он захлопнул дверь, тяжело опустился на пол и уставился в одну точку.

Мир казался ему чужим и бессмысленным. Он сделал выбор. Спас десятки жизней. Но цена... цена оказалась слишком высокой.