Повелительница сов

Внезапно девушка заметила как изменился взгляд Констанции. Он стал жёстче и пытливее, а через мгновение она заговорила каким-то не своим, с мрачноватыми нотками голосом.

– Стефания, есть люди, которые отбирают надежду, ты же ее даришь. И в этом состоит твой великий грех. Ибо возродить надежду легко, но вот погубить ее практически невозможно. Ты обрекла меня на долгое мучительное существование, в котором я буду уповать на тебя и отныне ты не имеешь права оступиться, ибо ты больше не принадлежишь себе одной.

Каним взглянула на миледи Констанцию с грустной полуулыбкой на губах и во взгляде ее была заботливая нежность. И впервые тягучая печаль кремнистых, лунных глаз отступила куда-то на второй план. Ни с кем ей прежде не удавалось так душевно поговорить о том, что столь яростно раздирало душу день ото дня.

– Я никогда всецело не принадлежала самой себе, - наконец произнесла Стефания, - Богиня ниспослала мне дар в виде проклятия и я живу с ним на сердце уже шестнадцать зим, миледи и…

У нее не хватило слов, она задохнулась от переизбытка чувств и упала в распахнутые объятия маркизы. Констанция притянула к себе молодую воительницу, чувствуя, как ее тело содрогается от тихих всхлипов, и горячо зашептала на ухо, поглаживая бронзовые локоны.

– Выбери одного из моих сыновей, пусть кто-то из них будет счастлив. Прошу, полюби моего сына, прошу, сделай моего мальчика счастливым.

========== Глава 4. Пограничная застава ==========

Молодой волчонок вспоминал невольную птицу Идемского дома, стоящую на крыльце и глядевшую им вслед. И до сих пор она вызывала в нем немое восхищение и душевный трепет. Но он все никак не мог понять, как можно было ее не любить? Как у отца близнецов хватило на это сил? Разве можно было разлюбить миледи Констанцию и причинить ей боль?

Парнишка выдохнул, осознавая, что за монстров растит эта страна из своих верных сыновей. И ему стало жутко, пальцы онемели и он замер, лишенный возможности пошевелиться и лишь мощные порывы ветра, разрезавшие поднебесье, через некоторое время вернули ему способность мыслить и двигаться. Они унесли на своих невидимых плащах его печали и страхи. И теперь он с широко распахнутыми глазами взирал на раскинувшийся перед ним возможности и прежде невиданный мир. Перед ним во всей красе раскинулась пограничная застава. Стефан поглаживал нервно переступающую с ноги на ногу сову, которая распахнув крылья тихо ухала.

– Ну вот мы и на месте, - сокрушённо оповестил всех командир группы, - это наш дом на ближайшие… подождите, - он оглянул своих товарищей, - а сколько мы здесь должны пробыть?

– Сейчас конец ноября, а нас отпустят отсюда за два дня до Рунного года, - расчетливо проговорил Акрос, - нам здесь торчать целый месяц.

Все сокрушено выдохнули и, взвалив тяжелые сумки на плечи, на не гнувшихся ногах и с тяжелым сердцем поплелись в сторону длинной каменной стены. Каним же выпрыгивал впереди, широко размахивая своими вещами перед носами товарищей по команде.

Неожиданно ворота военной базы распахнулись и к ним навстречу вышел низкий, коренастый, темноволосый пурин. Парнишке стоило вдохнуть воздух и он тут же замер на месте: улыбка спала с его лица, что заставило Энтони немного приободриться.

– Ты чего встал?

– Он чистокровный оборотень.

– И что? – фыркнул Акрос.

– Они ненавидят полукровок, - буркнул Каним, - нам это сулит огромные проблемы.

– А нам то что?

– Вы общаетесь со мной, а значит подлежите презрению.

– Это легко исправить.

Проходя мимо коменданта крепости Энтони бегло кинул ему.

– Я не его друг.

Полукровка презрительно фыркнул и с вызовом взглянул в глаза коменданту крепости. Невысокий обвисший мужчина с отвращением оглянул взглядом Каним и направился к командиру команды. Он с расположенностью протянул руку для рукопожатия и они начали вести формальную, светскую беседу, в которой помимо наигранного дружелюбия проскальзывало явное пренебрежение к друг другу.

– Бернхард Вилорс, - представился мужчина, - я так полагаю вы Остин де Вест, - скорее констатировал он факт, нежели спрашивал, - сейчас можете расположиться в дальнем бараке, который попросил меня приготовить для вас трибунал. Вечером соберетесь на построение, а потом я проведу для вас инструктаж и обозначу вашу работу в здешнем месте.

Юноша кивнул и прошел мимо коменданта, явно не выказывая к нему должного уважения, которое должно быть.

– Нам туда ребята, - командир указал на прогнивший сарай и направился в его сторону.

Все снова тяжело выдохнули и направились к неустойчивому небольшому бараку, от которого за версту веяло чем-то протухшим. Стефан морщился и отфыркивался всю дорогу.

– Я не смогу в нем жить.

– Мы туда попали из-за тебя, - присоединился к Акросу Брайан.

– Я вымою весь этот гадюшник, прежде чем вы туда зайдете, - опрометчиво кинул им парнишка.

– Отлично! – радостно воскликнули ребята, бросая сумки на пыльную землю, - иди убирайся, а мы пока погуляем.

Парнишка что-то недовольно буркнул себе под нос, но с покорным смирением скинул с себя мундир, чтобы не запачкать его. Каним с готовностью засучил рукава белоснежной рубашки и похрустев пальцами, осторожно приоткрыл дверь в барак.

– Фу! – воскликнул Стефан, отпрыгивая на два метра назад, - пресвятая Богиня, какая же там стоит вонища!

Паренек быстро состряпал самодельную прищепку и нацепив ее на свой нос, отважно шагнул внутрь, обрекая себя на темноту и удушливую вонь.

Де Вест внимательно оглядывал предстоящее их жилище на месяц и вид, раскинувшихся перед ним просторов, удручал. Безжизненное пространство нагоняло даже на самых веселых пелену безысходности и в воздухе едва заметно мелькали прохладные нотки, доносившиеся с недалекого севера, заставляющие всем телом прочувствовать подстерегающие за стенами заставы опасности.

– И что?

Брайан выскочил вперед, как обычно это всегда делал, и развернувшись к ним лицом, идя спиной, он внимательно оглядел лица друзей и вопросительно вскинул бровями.

– Мы будем как истуканы стоять на стенах и в сторожевых башнях весь этот долгий месяц?

– Чур я в башне! – на опережение воскликнули Сиан и Энтони.

– Ну, потные подмышки принца! – выругался Эбил.

Ребята на него странно покосились и зашлись детским, радостным смехом, который давно не раздавался в этих суровых, полузаброшенных стенах. Они еще не успели растерять своего энтузиазма и сейчас тратили его запасы, надеясь, что их довольно позитивный настрой не исчезнет.

– Вот это ругательство! Надо запомнить! Где ты его слышал? – сквозь смех выдавил из себя Остин.