Повелительница сов

========== Глава 5. Отвергнутая семья ==========

Миледи Аллин сидела в гостиной зале, наблюдая, как горят поленья и огненные языки пламени стремятся ввысь. Она выглядела потерянной и брошенной. Ее взгляд замер и все тело, словно покрылось тонким слоем каменной пыли, превратив в прекрасно-печальную статую. Распахнутый томик мирно покоился на ее коленях и лишь изредка гуляющий, привольный ветерок переворачивал пожелтевшие от времени страницы.

– Госпожа.

Хозяйка дома встрепенулась от слов служанки и непонимающе обернулась к ней.

– К вам пришел гость, - неуверенно произнесла пухленькая девушка.

Белокурая нимфа поднялась на ноги и направилась к входной двери. Оказавшись на пороге своего дома, женщина замерла, вглядываясь в уличную полутьму. У ворот стоял высокий, худощавый путник, облаченный в походный плащ серебристого цвета, на подоле, которого искусной рукой сверкали звезды.

– Пропустите его, - спокойно приказала страже нимфа.

Она терпеливо подождала пока фигура не приблизилась к ней и не предстала в дверном проеме. Из-под капюшона на миледи Каним смотрели два сверкающих синих глаза.

– Сильфы возвестили меня о вашем приходе, - вежливо сказала белокурая красавица с дружеской улыбкой на губах, - давно мы с тобой не виделись.

Путник скинул капюшон со своей головы и нимфа увидела перед собой столетнего друга, с которым они коротали длинные ночи еще во времена, когда она была бестелесным духом в путанных волосах ветра.

– Миледи Аллин, - поклонился ей старец, - мне не хватало звука вашего голоса.

– Прошу проходите внутрь, не стойте на пороге, дорогой Венсан.

И таинственный звездочёт проскользнул в распахнутую для него дверь радушного дома для долгого разговора, обязанного случиться лишь под сенью покровительствующей ему и роду Каним ночи.

Стефан напряженно опустился на длинную деревянную скамейку подле своих товарищей и принялся мрачно поглощать чёрствую и совершенно безвкусную еду. Спустя мгновение он скривился от отвращения и сплюнул пережеванные комочки пищи на пол, благо юношески-чудаческий образ позволял ему такой жест.

– Гадость то какая, - протянул парнишка.

Остальные согласно закивали и последовали его примеру, молодые волки, сидевшие в стороне тихо захихикали, уплетая за обе щеки немного подгорелую похлёбку.

– Зверям и помои сгодятся, - гневно буркнул в их сторону Брайан.

– Хей! – возмутился маленький волчонок, - ты сейчас и мою семью оскорбил.

– Извиняй, без обид, я не хотел, просто эти волчары меня бесят.

Юноши понимающе переглянулись меж собой, не спеша попивая простую воду из старых, потертых кружек. Когда нависшее молчание над столом стало невыносимо для всех, капитан решился завязать хоть какой-то разговор.

– Они твои родственники? – тихо произнес де Вест, - весьма неприятные личности.

– Уверен, что они хорошие, просто их с самого младенчества учили ненавидеть меня и мою семью, - спокойно произнес парнишка, - их обучали этой ненависти, в этом нет их вины.

– Ты их прежде видел? – быстро включился в разговор Брайан.

– Лишь однажды, будучи еще совсем маленьким. Они тогда жестоко избили Лукиана, и если бы не вмешался Ливиус, думаю они бы убили его.

– Животные, - нахально кинул в сторону волков Акрос.

– И закон оборотней был бы на их стороне, - с гневной дрожью в голосе обронил Каним, - когда мой отец покинул клан ради любви, его посчитали изгнанником, предателем, он очернил великую кровь волков, детей ночи. А все его отпрыски считаются гнилью.

Ребята переглянулись меж собой, видя, как Стефан старается напустить спокойствие на свое возмущенное и разгневанное до предела существо: руки тряслись, глаза порой белели и волны воздуха невидимыми порывами исходили от его щуплого на вид тела. Парнишка перевел дыхание, а после вновь продолжил свой рассказ.

– Все было бы иначе, если бы отец не должен был возглавить клан. Он был первенцем и самым сильным в роду, - гнев деда был во истину ужасен. Отец с матушкой едва успели спастись.

– Он хотел их убить? – удивленно воскликнул Эбил.

– Еще бы! – усмехнулся Каним, - не стань отца в живых, следующим в роду и самым сильным стал бы его младший брат, Максимилиан. А так, - равнодушно пожал плечами рыжеволосый, - наше существование – это живое напоминание позора великого рода чистокровных волков Бестиан, ведущих свое начало от первородных лунных оборотней, сошедших со звездного полотна.

– Суровые законы, - поджав губы произнёс Сиан.

– Это всего лишь на всего Звериные законы.

– Как их зовут? – неожиданно спросил Бонгейл и обстановка стала тут же менее напряженной.

– Старший – Марк, средний – Юлиан, а младший – Августин, - с невероятной лёгкостью припомнил имена своих злых двоюродных братьев юноша.

– Как ты думаешь, - распылялся в подозрительной, но довольно дружелюбной улыбке Акрос, - а они помнят, как тебя зовут?

Все тихо засмеялись и парнишка с облегчением почувствовал, как его звериный гнев утихает и на его смену приходит присущие духам воздуха невесомое спокойствие. Внезапно громкий, раскатистый смех разразился на всю столовую. Ребята перевели взгляд на волков и заметили, как юные оборотни с нахальными искрами в глазах смотрят на Каним. Юноши

не сговариваясь встали из-за стола, подняв полукровку подмышки, направились в отведенный им барак.

Стефана вытащили из общей столовой на свежий воздух. Он ловко вывернулся из рук командира и отбежал от деревянного здания на некоторое расстояние, полной грудью вдохнув ночные ветры. Каним спокойно поднял голову кверху и грустно выдохнул. Впервые, смотря на луну, он чувствовал себя настолько одиноким, потерянным и неуместным.

– Как ты?

Сиан не спеша приблизился к юному волчонку, Каним обернулся и Идем удивился, увидев, плавучую печаль в серебристых глазах полукровки. Неожиданно сзади снова послышался противный звериный смех и наружу вывалились трое оборотней. Стефан попятился назад, желая пропустить их и не встревать в бессмысленную потасовку, из которой он явно вышел бы изрядно побитый.

– Да, я помню того уродски-печального Ливиуса, который зарыдал, когда мы надрали ему задницу!

Каним не помнил, как сорвался с места и оказался прямо перед волками, как схватил самого старшего за ткань грязной, засаленной рубашки и глухой рык вырвался из его горла.

– Не смей говорить про моего брата! – яростно воскликнул парнишка, - не смей осквернять его память своими грязными губами!

Это лишь вызвало злую усмешку на губах Марка и он с силой вцепился своими огромными ручищами в тонкие запястья Стефана.