Повесть из Исэ (Исэ моногатари)

В давние времена жила дама с сердцем, о себе мнящем высоко. Вблизи жил кавалер. Дама поэтом была, и вот - чтоб его испытать,- ветку сломив хризантемы в полном цвету, тому кавалеру послала.

"Алость и блеск,

куда они скрылись?

На вид будто белый

снег на ветвях,

Так что и гнутся они..."

Кавалер же сложил в ответ стихи, как будто бы не понимая:

"Алость и блеск,

и поверх их - белый снег,

то, ветку сломившей,

так кажется мне,

не цвет рукавов ли?"25

18

В давние времена кавалер, познакомившись с дамой одной, в услужении бывшей у дамы высокой, служившей при дворе, чрез короткое время от нее отдалился. Так как жили они в одном и том же месте, он постоянно был на глазах у дамы; но так как совершенно он не замечал ее существования, дама:

"Что ж - ходишь ты теперь

так далеко, как в небе

облака?

Пусть так, но все же

глазам твоим видна же я".

Так сказала она, а кавалер в ответ:

"Туда, назад,- все время

брожу по небу я... И это оттого, что там,

на той горе, где жил я,

ветер так силен..."

Так сложил он потому, что у той имелись и другие кавалеры.26

19

В давние времена кавалер, познакомившись с дамой, жившей в Ямато, стал ее навещать. И вот через некоторое время,- служил он при дворе,- домой вернулся и по дороге - был месяц третий, когда кленовые листы краснеют так красиво,- ветвь сломив, с дороги даме послал сказать:

"Для тебя, о друг милый,

рукой моей сломленная ветка

и весною даже

такою красной стала,

как в осень должно ей".

Так послал он ей, и ответ был принесен ему уже по прибытии в столицу.

"Когда же успел

бывший пышным цветок

так отцвести?

В твоей стороне, видно, милый,

уже не весна..."27

20

В давние времена кавалер и дама были в самых тесных отношениях, и ничего иного у них на сердце не было. И вот почему-то, по пустякам, она, разочаровалась в их союзе и, думая о том, чтоб ей уйти, стихи такие сложив, на месте видном написала:

"Уйду я от тебя,

и - "сердце мелкое у ней"

скажут люди...

Ведь не знают,

каков был наш союз!"

Написала, оставила и ушла.

Кавалер же, увидав эту оставленную ему записку, подумал: "Странно! Ничего не запомню такого, что бы должно остаться на сердце... С чего бы это она?" - и, заплакав горькими слезами, вышел за ворота, чтоб пойти отыскать ее там, где она; вышел,- смотрел сюда, туда смотрел,- но как он ни смотрел, не мог в толк взять того, где может быть она; вернувшись в дом:

"Лишенным смысла

стал наш союз!

А разве в шутку

с тобой в союзе долгом

хотел я жить?"

Так сказал он и предался тоскливым думам:

"Любила ль, нет ли

она меня,- не знаю...

Только образ

ее, в повязке драгоценной,

все время предо мною..."

Даме этой,- прошло уж много времени с тех пор,- невмоготу что ль стало, только так ему сказать послала:

"Теперь бы только

одно лишь мне желанно:

чтоб ты не сеял

в своем сердце

хоть семена травы забвенья!"

А он в ответ:

"Если б я только

услышал, что ты

хоть траву забвенья сеешь,

тогда б я хоть знал,

что любила меня."

И еще, и еще... и вот - ближе, чем раньше, стали друг другу они, и кавалер:

"Забудешь вновь!"

всплывает мысль...

В сомненьях сердца

сильней, чем прежде,

грусть".

А дама в ответ:

"Как в небе чистом

облака плывущие бесследно

исчезают,

так и мой удел

быстротечным станет".

Хоть и сказала так она, но все же вновь соединилась с ним; однако отношения уж близкими быть перестали.

21

В давние времена - любовь одна почему-то прервалась, но все же от дамы - не забывала что ль она - пришли стихи:

"Хоть и горько мне,

но все ж тебя

забыть я не могу!

И ненавижу я,

и все ж люблю".

Так сказала она, а кавалер: "Ах, вот как!" - подумав, сложил:

"Свиданий?
– Их нет.

Все ж одно - наши души:

как струи в реке,

что островком разделены,

за ним - опять одно..."

Хоть так и сказал он, но в ту же ночь отправился и лег с нею на ложе. И, говоря о минувшем, о том, что грядет, кавалер:

"Если бы долгая ночь

осенью была длинна,

как тысяча долгих ночей,

пусть восемь их будет, и все ж

буду ли я насыщен?"

А дама в ответ:

"Пусть долгая ночь

осенью и будет длинна,

как тысяча долгих ночей,

не останется разве, что нам говорить,

когда птички уже запоют?"

И с большей любовью, чем прежде, стал к ней ходить кавалер.

V

22

В давние времена дети двух семейств, проживавших в провинции, играть выходили у колодца. Когда они стали уже взрослыми - и юноша, и девушка,они оба стесняться друг друга стали28, но он лишь ее хотел в жены себе, она ж о нем одном лишь помышляла и слушать не желала родителей, за другого ее отдававших. И вот от него, жившего здесь по соседству, пришло к ней:

"У трубы колодца,

колодезной трубы - мы меряли

свой рост - ты помнишь?

Подрос я с той поры,

как мы в разлуке".

А она в ответ:

"Чем мерялись с тобою мы,

волосы, в две струи ниспадавшие,

у меня уж ниже плеч.

II если, милый друг, не ты,

то кто ж их приласкает?"

Так переговаривались они, и в конце концов стало по их желанию29. Но вот прошли годы, и родителей дамы не стало - и не стало у них опоры в жизни. "Сидеть здесь вместе,- может ли это повести к чему-нибудь?" подумал кавалер и отправился в провинцию Коти, уезд Такаясу, где и образовалась у него новая связь30. Однако прежняя дама провожала его, и виду не подавая, что ей это неприятно, и он, заподозрив: "Не потому ли так оно, что есть у ней любовь другая?" - спрятался в садике перед домом, вид сделав, что в ту Коти отправляется,- и смотрит. Видит он, что дама, тщательно одевшись, в думах: