Поворот

Хуже всех себя повели японцы: их должок составлял чуть больше шестисот миллионов золотом, и они этот долг даже официально признали — но японское правительство заявило, что отвечать по долгам частных компаний оно не намерено. А компании эти как-то очень быстро обанкротились… Андрей Владимирович выслушал ответ японского посла, сообщил японцу, что в таком случае Россия «получает право самостоятельно взыскать с должников», а на следующий день отозвал из Токио русскую дипломатическую миссию в полном составе. А рассказывать японцам, как он собирается долги взыскивать, он не стал.

Да и предпринимать какие-то активные действия он пока не собирался: средств для активных действий у России не было. Но планы уже были, и страна начала активно к их выполнению готовиться. С долгами «почти рассчитались» — то есть после урегулирования взаимных претензий Россия все еще оставалась должна иностранцам чуть меньше четырех миллиардов, но было уже понятно, как и эти долги погасить, тем более что по ним и спешки особой не было. А продажи медпрепаратов шли весьма успешно: тот же синтомицин (после того, как зарубежные врачи «выяснили», что он и гонорею прекрасно лечит) продавался и по всей Европе, и в США, и в других странах — и, по расчетам известного статистика Струмилло-Петрашкевича, только на этих таблетках Россия в двадцатом году могла заработать до полумиллиарда рублей. А уж сколько можно было получить за противотуберкулезные лекарства…

Вообще-то изониазид был синтезирован еще в двенадцатом году, просто никто в мире пока не знал, что это очень нужное лекарство. Еще на подходе был стрептомицин, а после того, как Маша смогла синтезировать халицин (который, по ее убеждению, еще лет тридцать никто воспроизвести не сможет), финансовое будущее российской фармакопеи выглядело просто восхитительно. Ну, после того, как производство этого непростого препарата будет налажено в промышленных масштабах, конечно: пока что его производили «в лабораторных количествах». А уж ветеринарные препараты…

В целом перспективы радовали, но пока перспективы эти были «отдаленными», но и текущая ситуация стала уже не беспросветной. Всего-то три года прошло, даже меньше — а промышленность заметно шагнула вперед. И, хотя она пока еще до «развитых стран» и не дотягивала, большую часть внутренних потребностей она уже удовлетворяла. В технике удовлетворяла, а с людьми было похуже — но и тут уже некоторые подвижки стали заметны. То есть некоторые стали всем заметны, некоторые — только «избранным»: например, трактора отечественные на полях любой при желании мог увидеть, а вот посмотреть внутрь котла высокого давления на Новгородской электростанции даже работники этой электростанции могли далеко не все. А уж о тех электростанциях, которые вообще где-то вдали от крупных городов строились, большинство людей вообще ничего не знало.

Например о запущенной в конце девятнадцатого года Кондопожской ГЭС: ее по проекту Графтио достроил Михаил Антонович Токарский. То есть осенью был запущен только первый гидроагрегат, а еще два планировалось запустить уже весной двадцать первого года (и агрегаты там по плану должны были поставить отечественные, новгородские) — но пуск этой станции заметили пока лишь в одной Кондопоге. Летом должны были заметить и в Петрозаводске (куда не спеша строилась ЛЭП), но и это все же было не особо и скоро…

А все эти стройки, все новые заводы, все сельхозпредприятия «попаданцы» создавали для единственной цели. Точнее, для «двух целей» — и ни одна из них, как заметила ненадолго вернувшаяся в Москву Юмсун, не предполагала «построение социализма в одной стране». Она это заметила в разговоре с «воспитуемыми Ели», а уже позже, в беседе с самой Елей наедине, свою позицию уточнила:

— Ты, мне кажется, слишком уж к России привязалась. Странно, сама с собой спорю — но, вероятно, Маша права: мы — не последние люди со станции центрального информатория, а те, в кого загрузились наши матрицы. Тем не менее: наша задача состоит вовсе не в том, чтобы устроить в России локальный рай.

— Ну да, наша задача — развалить Британскую империю, а в идеале и саму Британию уничтожить.

— Ну да, Маша верно сказала: вы забываем разные вещи. Наша основная задача — это не допустить создание Фининтерна, то есть не дать тому же доллару или любой другой валюте стать мерилом всех благ на Земле. Британию-то мы лет через пятнадцать-двадцать сможем с лица Земли стереть, а с американцами будет посложнее…

— Мы и с ними справимся!

— Вот за что я себя так люблю, так это за оптимизм, сохранившийся во всех моих ипостасях. Но сначала посмотрим, к чему мы придем у двадцать первому году… у тебя на Кавказе как дела-то идут?

— Пока терпимо. Николай Николаевич уже полностью готов к наведению порядка.

— Да, неплохой из него генерал-губернатор Южного Причерноморья получился. Но ты уж постарайся так все проделать, чтобы у туземцев фамилия «Юденич» не превратилась в пугало.

— Не превратится, я кое-что другое придумала. Собрала девчонок с ненецких стойбищ, организовала из них музыкальный коллективчик… В феврале, в начале февраля, поедем на Кавказ с гастролями: будем бить в бубны и петь страшные песни на неизвестном языке. А в газетах уже готовятся статейки о том, что для пресечения безобразий господин Лавров попросил помощи у самой Снежной королевы — и вот королева эта безобразия и пресечет. Я уже сшила себе ягушку из белого песца и соболя, у девчонок ягушки из белки и горностаев, красота получилась неописуемая. А Федька сделал для нас две электрогитары из оленьих черепов, электровиолончель из коровьего черепа и прочие страшные инструменты, так что ужаса Снежная королева там нагонит такого, что на работу парней Васи там вообще никто внимания не обратит. Зато в двадцать первом там все уже будет тихо и спокойно. А у тебя как дела?

— Тоже терпимо. Николай Иудович уже собрал четыре дивизии, точнее, четыре будет целиком к середине марта, сейчас там квартирьеры работают. А места для него в принципе знакомые, план его мне понравился… все закончим еще до конца апреля. Правда потом придется тамошних вождей авторитетом давить, но и для этого все планы уже подготовлены. Так что осталось их лишь выполнить.

— Наталия сказала, что у нас все обязательно получится. То есть если не получится, то она уже сама помогать куда надо приедет.

— Ага, с детьми своими под пули полезет.

— Она не такая дура… хотя она такая же, как и мы обе. Но у нас — получится, и после этого…

— И после этого мы, собственно, работать и начнем. И работы будет много…

Глава 1

Как потом сказала Еля, «большинство людей — просто идиоты и склеротики». Она дала несколько «концертов» на Кавказе — и уже к началу марта местные крестьяне бегом бросились рассказывать в отделения полиции о том, где прячется очередная банда тех же дашнаков. В некоторых селах эти банды сначала вырезали и только потом в полицию с докладами шли. Потому что «приезжала Снежная королева. И говорила, что 'если в селе будут банду поддерживать, то это село сгинет под снегом». Ну да, а сообразить, что зимой снег и безо всякой страшной девы в мехах и с бубном периодически идет и что метели сами по себе случаются…

Впрочем, Еля же не просто так этот цирк придумала: на станции в свое время изучили карты погоды на десять лет вперед, и как раз февраль двадцатого года оказался очень холодным, морозы до минус десяти почти всю первую половину месяца — но в принципе такая же погода в Ереване, например, минимум раз в десятилетие оказывается. Но местные — подавляющее большинство «местных» — об этом просто не знали. Поскольку и в России они оказались лет пять назад. И морозы с вьюгами для них оказались сильно в новинку. А раз уж даже в газетах предупреждали, что «Снежная королева» специально приглашена для наказания бандитов и всех, кто им помогает…