Повторение пройденного

_______________

* Я благодарю вас! (нем.)

Вошедшие представились:

– Люся.

– Клава.

– А вас как зовут?
– спросил я свою соседку - светловолосую, голубоглазую женщину лет под тридцать, когда мы сели за стол.

– Валя, - ответила она.

– А по отчеству?

– Зачем по отчеству? Просто Валя, Валентина...

– Так давайте, - перебил наш разговор сидевший рядом младший лейтенант Заикин, - поднимем эти стаканы и осушим их разом за вас и ваших подруг, за то, что вы благополучно вырвались... И...
– Заикин на минуту запнулся, взглянул на Хильду.

– И за вас, девушка. Мы хотя, так сказать, и противники в настоящее время, но будем надеяться, что вы, как молодое поколение, вернее - как представительница этого поколения, не пойдете по стопам...

– Простите, - шепнула мне Валентина, - я переведу Хильде...

И она стала шепотом переводить немке слова Заикина.

– Итак, за вас, - повторил младший лейтенант.

Сев, Заикин пробовал что-то узнать у Хильды, с трудом подбирая немецкие слова.

Но она махала головой:

– Их ферштее нихт!

– Я спрашиваю, что она будет делать, куда пойдет.
– Заикин обратился через стол к Клаве.

– Она говорит, что будет работать, много работать, чтобы искупить грех своей Германии, - сказала Клава.
– Может, в госпиталь ее пристроить по пути или в пекарню, в прачечную? Она говорит, что хочет работать только на русских солдат, пока идет война. В Бреслау она не хочет возвращаться...

За столом стало шумно.

– Валька у нас красавица. Не то что мы, - говорила Володе сидевшая рядом с ним Люся.
– Ей даже сажей мазаться, безобразить себя приходилось, когда мы прятались. Ну, чтоб немцам не бросаться в глаза.

Она о чем-то задумалась, глядя на Валю, и лицо ее - обычное, чуть курносое, широкоскулое и не броское русское лицо - стало сосредоточенным.

– Да ты ешь, ешь, подкрепляйся.
– Володя подсовывал Люсе то масло, то галеты, то колбасу, то разогретые консервы.

– А глядишь, и лучше, что мы с Клашей такими уродились, - продолжала она, не слушая Володю и уже обращаясь ко всем.
– Там, где мы горе мыкали, только таким и выжить. Ведь шутка сказать, два года мы с Клашей, два года... А хозяин, боров такой! Успевай поворачивайся. И лютый, гадина! Помнишь, Клаша, как он нас прошлую зиму в пролетку свою впряг? Мол, катай-катай! И катали. А что поделаешь?..

И Люся и Клава были моложе Вали, но выглядели, пожалуй, старше. И руки - большие, красные... Руки крестьянок...

– Домой бы теперь, домой!
– мечтательно произнесла Люся.
– Вот поднимемся завтра и в дороженьку. Не верится! И что-то там у нас, что осталось?..

– А вы давно познакомились?
– поинтересовался я у Вали.

– Нет, недавно, - сказала она.
– Уже во время штурма Бреслау. А так работали в разных местах...

Мне надо было заступать на пост, сменять Сашу.

Я вышел на улицу. Моросил дождь. Над Бреслау, который казался сейчас очень далеким, полыхали зарницы. А у нас тишина.

Саша ждал меня:

– Там весело?

– Иди. Только началось.

– Пойду, а то холодно.

– Иди, иди...

Я заступил на пост и стал прогуливаться по улице, чтобы не слышать доносившихся из нашего дома веселых голосов. А там уже вовсю шумели, и пели, и звучала музыка...

Когда ходишь, время идет быстрее и не так скучно.

Приблизительно через час веселье в нашем доме закончилось, и ребята высыпали на улицу.

– Опять слякоть.

– Завтра помесим тесто!

Несколько ребят пошли провожать женщин. Хильда семенила за ними.

Последними из дома вышли Володя и Валя. Володя держал ее под руку.

– Ах вот где вы, юноша!
– воскликнула она.
– Адью! Зай гезунд, кнабе!*

_______________

* Будь здоров, мальчик! (нем.)

Валя да и Володя были порядком навеселе.

Они направились в сторону дома, где остановились женщины. До меня донеслись их голоса.

– Нет, сейчас нельзя. Позже. После отбоя...
– говорил Володя.

– Я усну. Я так устала...

– В конце концов можешь ты подождать полчаса?

Я не заметил, как подошел лейтенант Соколов, возвращавшийся с дежурства в штабе.

– С кем это там Протопопов?

– Простите, товарищ лейтенант! Здесь три женщины из Бреслау вырвались, - объяснил я, - из наших угнанных. И еще немка с ними. Ужинали вместе, сейчас домой пошли...

– Это я слышал, а Протопопов с кем из них? Как ее зовут? Не слыхал? В голосе Соколова вдруг прозвучало беспокойство.

– Это Валя такая, Валентина, - сказал я.
– Она из Орла, кажется.

– Валентина?

Я не успел сообразить, как Соколов решительной походкой направился туда, где только что стояли Володя и Валя.

Потом я услышал дикий женский крик. В испуге ко мне подбежал Володя:

– Что он, рехнулся? Что случилось? Сумасшедший!

Я тоже ничего не мог понять.

– Он спросил, как зовут ее. Я ответил...

Володя был похож сейчас на обиженного ребенка. Губы надуты, и в глазах чуть ли не слезы.

– Да брось!
– сказал я.
– Давай лучше закурим.

– Тебе хорошо говорить... А у меня все на мази было... И все из-за этого...

Меня не меньше Володи беспокоило случившееся.

– Придет лейтенант - наверно, скажет, что и почему.

Возвратились ребята, провожавшие Люсю и Клаву.

– Что произошло? Она бежит, орет, а он идет за ней и кричит: "Стой! Не трону! Стой!"

Володя продолжал ворчать:

– И надо же в такой момент...

Наутро Люся и Клава недоумевали:

– Может, они знакомые были? С Валькой-то?

– Как убежала вчера, так и не пришла. Не ночевала!

– А ваш лейтенант ничего вам не сказал?

– Куда же она денется теперь? Неужто одна ушла?

– Не ровен час, путалась с немцами...

– И такие были... Одним каторга, а другим удовольствие. Пристраивалась...

– Красавица! Нечего сказать!

– Нет, что-то здесь... Не может так...

– А ведь какой прикидывалась!

Мы недоумевали не меньше женщин. Лейтенант Соколов ни вчера, ни сегодня, после подъема и когда мы завтракали, не проронил ни слова.