Поймать невесту, или Кухарка поневоле

Резкий взмах руки убирает со стола доску с так и не дорезанным фенхелем, освобождая столешницу. В следующие мгновение герцог легко поднимает меня под бедра, усаживая прямо на разделочный стол.

Судорожный вздох, опаляет легкие, когда я нахожу его потемневшие глаза. Хочется утонуть в их льдисто-синей глубине, покориться воле этого сильного мужчины, расплавится в его умелых руках.

Мелькает запоздалая мысль: уж не для того ли он выставил всех обитателей особняка?

Да ну, не может быть!.. Или может?..

С него станется.

Но вместо того, чтобы запротестовать, я тянусь к нему всем телом. И это для него как знак обхватить ладонью мою голову, притягивая ближе. А для его губ - впиться в мои.

Мы тонем в поцелуе.

И я отвечаю так же жадно, обняв его руками за шею, и пытаясь не сгореть в той волне жара, что пронзает тело.

Мы целуемся упоенно, страстно и порочно. Прижимаясь друг к другу, вцепляясь пальцами в волосы, без возможности сделать лишний вдох.

Не знаю, сколько это длится. Дайрен отстраняется первым. Прижимается подбородком к моему лбу, пытаясь прийти в себя.

Я тоже.

Сижу, вцепившись пальцами в его рубашку и сквозь шум крови в ушах до меня долетает его хриплый голос:

– И все же, давай попробуем поужинать. Сегодня за весь день у меня в желудке был лишь отвратительный казенный кофе.

Я могу лишь кивнуть.

На дрожащих ногах иду выбросить в мусорку мятые овощи и отправляюсь спасать с гриля подгорающий гарнир.

Через полчаса мы все же оказываемся на втором этаже в той самой гостиной между спальней и рабочим кабинетом Инквизитора. И я вдруг ловлю себя на мысли, что мне доставляет удовольствие накрывать стол на двоих. Доставать из серванта дорогой фарфор, серебряные приборы и хрустальные бокалы, поправлять серебристые эльфийские розы в утонченной вазе.

Такие же росли в саду возле моего сгоревшего домика на Липовой улице.

И вот, словно приятное дежавю: я вновь кручу в пальцах резной бутон с тонким ароматом дорогих духов.

Огромное балконное окно открыто настежь, тонкие прозрачные тюли едва колышутся и в комнату долетают вечерняя свежесть, запах листьев и сладкие ароматы цветов из сада.

– Прошу, - Дайрен отодвигает передо мной стул, а когда я хочу отказаться - еда еще не разложена, добавляет.
– Сегодня я за тобой поухаживаю.

Странное ощущение расползается в груди. Какая-то гремучая смесь страха и восторга заполняет все тело, заставляет нервно теребить крахмальный край салфетки.

Это правда сейчас происходит? Со мной? На самом деле?..

Да. Правда.

А еще четко понимаю вдруг, что мы действительно одни во всем особняке. И я полностью во власти Инквизитора. Здесь сейчас нет ни одной живой души. Да и мертвой тоже. Даже понятия не имею куда фоссы унесли Арчика.

– Волнуешься?
– спрашивает Дар, и я чуть не вздрагиваю.

– Немного… Знаешь, не каждый день за кухаркой ухаживает целый герцог.

Но кажется он понимает причину моих страхов.

– Если захочешь, ты можешь встать и уйти в любой момент.

– А если не захочу?..

Он лишь улыбается и отходит к передвижному сервировочному столику на котором расположился наш ужин.

Красивые мужские руки подают мне первое блюдо. А я понимаю, что смотрю вовсе не на креветки (что я салата не видела?), а на его длинные чуткие пальцы с аккуратными ногтями. На запястья с непривычно смуглой для аристократа кожей, которые подчеркнуты белыми манжетами рубашки. Смотрю на широкий разворот плеч, каштановые волосы, и в который раз осознаю, насколько мужчина передо мной привлекателен.

Запаха ризотто и стейка я даже не могу почувствовать. Вместо этого голову кружит аромат сандала и лаванды.

Да что ж ты будешь делать?!

Затаив дыхание наблюдаю, как плавно и красиво он двигается. Как щелкает пальцами, зажигая свечи и подвешивая вокруг несколько магических светлячков.

Содержимое бутылки из темного зеленого стекла наполняет наши бокалы. Бордовыми искрами переливается в свете волшебных огоньков и согревает ароматом сухофруктов.

М-м-м!.. Потрясающая выдержка!

– Ты же не против?
– запоздало интересуется герцог и с усмешкой уточняет.
– Или тебе стакан молока на ночь?

Торопливо одобряю его выбор и вдруг вспоминаю о недавней просьбе Рут. Что ж, попытка не пытка.

Заодно это поможет отвлечься от бесстыдного разглядывания мужчины и немного пройти в себя.

– Дайрен, понимаю, что я сейчас пользуюсь внеслужебными отношениями, но я хотела спросить. Наш молочник, Шон Питерс, он встречается с моей кухонной работницей, Рут. Вроде как его забрала Инквизиция. Понимаю, что ты не можешь помнишь всех, кто попал в поле зрения твоего ведомства, но все же…

– Нет, я как раз помню дела всех, - перебивает меня мужчина, тоже накладывая себе порцию.
– Понимаю беспокойство Рут, но, боюсь, Шон останется там, где он сейчас находится.

Смотрю на него удивленно.

– Серьезно?.. Молочник действительно как-то связан с шаккарцами?..

– Представь себе, да. Он передавал информацию диверсионно-разведывательной группе. Благодаря работе он имел доступ во многие дома, пусть и на кухню. Поверь, его задержали не просто так.

– О, понятно… Тогда прошу прощения за мои вопросы, - чувствую себя максимально глупо под проницательным взглядом Инквизитора. Почему-то хочется умыться и что-нибудь набросить на плечи. В комнате будто похолодало, но я понимаю, что это всего лишь нервы.

А еще чувствую, как проголодалась. Не только Дайрен весь день работал на утреннем кофе.

Разговор вновь сворачивает на какую-то ерунду вроде нового корабля для морских прогулок и кометы, которая должна прилететь в августе.

Блюда заканчиваются одно за одним и мы выходим на балкон, выходящий в сад. Уже стемнело. Светильники мягко горят, привлекая ночных бабочек, которые одна за другой бьются в защитный экран заклинания, огородивший балкон.

– Кстати, совсем забыл… - вдруг вспоминает о чем-то герцог и уходит в кабинет, чтобы через минуту вновь появится в гостиной с белым конвертом в руках.

– Что это?

Он взглядом предлагает мне развернуть белоснежное письмо с королевской печатью.

– О… Это же, - запнувшись, я пробегаю взглядом по ажурным витиеватым строкам.
– Это приглашение на “Королевский летний бал?”

– На две персоны, да. Пойдешь со мной?

– Кухарка в высшем свете?
– я усмехаюсь, хотя щеки явно становятся пунцовыми от смущения.
– Боюсь, благородные леди и господа будут в шоке.

– Или ты сама боишься? Во-первых, я никому не позволю на тебя как-то не так взглянуть. Во-вторых, это бал-маскарад. Для твоего спокойствия.