Поющий волк в овечьей шкуре

— Не бойся, Верунь! Прорвёмся! — С энтузиазмом пообещала она. — И, так как все мы молчали, слегка пришибленные свалившейся на нас ответственностью, взяла бразы правления в свои крепкие, натренированные ежедневной игрой на ударной установке, руки. — Хорошо кукситься! Айда аппарат таскать!

И мы, отходя от охватившего нас перманентного коматоза, последовали за «юной барабанщицей».

Навстречу втайне ожидаемый и, в то же время, немного пугающий и будоражащий сознание славе. При этом, смело глядя в глаза, сделавший такой внезапный выверт, судьбе.

Глава 21

Собственно, благодаря участию директора Дома Офицеров, перебазирование со сцены актового зала на крыльцо заняло не так уж и много времени. И, соответственно, сил.

Колонки вообще носили выбранные по неведомому признаку энтузиасты. Оксанину «кухню» переместили сантехники. А с подключением помогли главный энергетик и штатный электрик. С довольно объёмным и массивным органом (который электропианино), подсобили они же.

Так что, на нашу долю осталось гитары, стойки с микрофонами и разная мелочёвка, вроде шнуров и тетрадок с текстами.

Вскоре, немного задержавшись, так как это было заранее оговорено, прибыла духовая секция. Состоящая из трубача, саксофониста и тромбониста.

Я так и не понял, участвуют ли ребята в ансамбле на постоянной основе или же согласились поработать сессионными музыкантами на один вечер.

Во всяком случае, на паре последних репетиций они присутствовали. И, будучи профессионалами с музыкальным образованием, без проблем играли свои партии «с листа».

Дудя в начищенные до медно-золотого блеска инструменты и привнося в звучание задор и… некоторую «монументальность», что ли.

И, хотя инициатором привлечения духовиков был ваш покорный слуга, прекрасно представляющий, что должно получиться в итоге, новый звук нашего коллектива приятно удивил.

Глядя широко распахнутыми глазами на ожидающую толпу, они о чём-то пошептались с Сергеем и, включились в работу. То есть, расставили пюпитры, достали ноты и вытащили из футляров «орудия производства». И… спокойно принялись ожидать начала выступления.

«Вот, что значит, знающие себе цену профи». — С немым уважением подумал я.

Никакого любительского мельтешения, путанья под ногами, дилетантских возгласов «давайте мы поможем» и прочей, сдобренной восторженным щенячьим воодушевлением, суеты.

Люди хорошо знают своё дело, чётко представляют зону ответственности и, без просьбы и крайней необходимости, предпочитают не путаться под ногами.

Затем подъехали вызванные, сработавшим на «…ять» товарищем Мячиковым, дополнительные милиционеры. И, так как наше выступление, из-за которого, собственно началась эта, никем не ожидаемая и, уж точно не запланированная, котовасия, предваряла тожественная часть, стражи порядка принялись через мегафоны увещевать собравшихся людей отойти немного подальше.

Что, в общем и целом, было вполне объяснимо и предсказуемо. Так как перед нашим вечерним шоу должны были прозвучать приветственные речи представителей власти.

А они, элитарные граждане, существующие при любом режиме и в любом обществе, всегда предпочитал немного (а, иногда и очень даже существенно) дистанцироваться от простого народа.

Которому, вроде как служат но… «Фсякое может быть…»

В общем, мои коллеги вежливо, но настойчиво оттесняли толпу. Общественность, хоть и слегка, еле слышно роптала но, в общем и целом, не проявляла видимого недовольства. И, уж подавно, не выказывала никакой агрессии.

Отогнав жаждущих приобщиться к нашему, не так, чтобы очень высокому искусству, метра на четыре, милиционеры успокоились. А, невесть откуда взявшиеся люди в рабочих спецовках, быстро выставили временные ограждения.

Невысокие, высотой по пояс. И, скорее служащие эдакой символической «границей», чем реальным сдерживающим фактором.

Хотя, мы же не какие-нибудь западные звёзды. На чьих концертах оголтелые фанаты и, главное, представители прекрасной половины этого загадочного и, как по мне, слегка безбашенного племени, невзирая на потери, рьяно рвутся на сцену.

Сбрасывая с себя лифчики и, при этом, обязательно норовя отодрать клочёк от одежды «кумира».

Как по мне, так хрень какая-то. Так же, как и «просьба оставить автограф». Вот, нафига нормальному, имеющему здоровые устремления индивидууму, кусочек «чего-нибудь» или, оставленная второпях на клочке бумаги, «каляка-маляка»?

В конце-концов, в жизни есть гораздо более важные вещи, чем треньканье на гитарах и, порой не сильно попадающее в ноты завывание в микрофон.

Еда, например. А так же одежда и крыша над головой.

Вот только никто, почему-то не спешит облизывать и носить на руках пекарей, работников швейных фабрик и строителей.

А действо, тем временем, началось. Сначала к микрофону подошёл какой-то, неизвестный мне да и, судя по индифферентному молчанию слегка позёвывающих слушателей, местный функционер. И, после десятиминутного «бла-бла-бла», в котором кратенько описал успехи «всего советского народа в деле освоения космоса», сорвал жиденькие аплодисменты и скрылся в дверях ДОФа.

Далее выступал мужик в военной форме и с полковничьими погонами. Тот тоже задвинул патриотическую речь. Для разнообразия упомянув «весенний призыв» и, спустя недолгое время, тоже свалил в закат.

Третьим, как понимаю, в роли «властителя дум» видел себя товарищ Мячиков. Во всяком случае, он в нетерпении «бил копытом» и, сжимая в потной ладошке несколько листиков бумаги, нервно приглаживал волосы свободной конечностью.

«Ну да… Создатель троицу любит». — С похуистическим равнодушием, то есть, простите, с философским спокойствием, где-то даже граничащим с ангельским терпением, вяло подумал я.

Однако, блеснуть ораторскими талантами и чуточку покомпостировать мозги толпе Степану Васильевичу в этот раз не дали.

Не-не! Упаси Создатель! Никто не тащил его с крыльца. Заламывая руки и пытаясь заткнуть рот кляпом.

Просто, в сопровождении парочки милицейских машин, сияющих мигалками но, без включенных сирен, прибыло более высокое начальство. В лице, недавно привечавшего меня Бориса Николаевича.

Который вальяжно выбрался из представительной чёрной волги и, по хозяйски оглядев собравшихся людей, двинулся к импровизированной сцене.

А следом… следом из машины, словно два чёртика из табакерки, выскочили две его красавицы-дочки. И, если появления младшей я был даже рад, то вот решение поприсутствовать на нашем выступлении старшей, заставило немного напрячься.