Поющий волк в овечьей шкуре

Пока Большой Босс вальяжно и неторопливо двигался к микрофону, быстрая и пронырливая Таня уже успела взбежать по ступенькам. И, так как никаких «кулис» на крыльце Дома Офицеров не имелось, то сразу же вычислила меня и, повиснув на шее радостно заорала.

— Коля! Ты почему, гад такой, нас на концерт не позвал?

И, не успел я ответить, как подошла Лена. Без стеснения и комплексов взяла меня за руку и, привстав на цыпочки, поцеловала в щёку.

— Привет! — Поздоровалась она. И, задала тот же вопрос, что и мелкая. — Почему не позвонил?

Краем глаза заметив слегка побледневшую Веру и нахмурившуюся и закусившую губу Юлю я поперхнулся. И, не зная что ответить, принялся мямлить.

— Да я это… Закрутился…

При этом непроизвольно повернул голову в сторону начавшего свою приветственную речугу «папеньки».

— Отца испугался? — Прищурившись, оценивающе глянула на меня Лена. И, ткнув локтем в бок, засмеялась. — Трусишка!

«Принесла ж тебя нелёгкая на мою голову». — Печально подумал я.

Так как, на глазах у «хозяина города» проявить демонстративное невнимание к его дочери означало, выказать неуважение «самому». И теперь, придётся возиться с этой пятнадцатилетней «роковой женщиной», сгорая от стыда и испытывая неловкость перед явно обидевшейся Верой.

— Кстати, я тоже петь умею. — Не страдая излишней застенчивостью, с толстым таким намёком, бесцеремонно заявила девушка.

«Нет, Создатель! Нет»! — В немом отчаянии, горячё взмолился я. — «Прошу, Всевышний, только не это»!

Не то, чтобы я был против третьей солистки. Да и поддержка такого «небожителя», как Борис Николаевич ансамблю бы не помешала.

Вот только… Мужчин моего возраста в нашем славном коллективе больше не было. Всем, включая «трубачей», было немного за тридцать. А Сергей, который Петрович, ко всему прочему был женат.

Так что, «цветник», намечающийся из Веры, явно задумавшей что-то «коварное и женское» Юли и, появившейся на мою многострадальную и дурную голову пятнадцатилетней Лены, собрался именно «по мою душу».

В смысле, интерес для девчёнок представлял конкретно я. Ведь, при зрелом размышлении и разглядывании ситуации невооружённым глазом, кандидатов в «мачо» и «супер мачо», кроме вашего покорного слуги просто не было.

Объективный, так сказать, жизненный факт.

Заставивший меня зябко поёжится и покрыться холодным потом.

Так как, внимание этих юных и, как по мне очень опасных для простого советского холостяка барышень, было чревато ба-альшими неприятностями. Вроде женитьбы и последующей за ней «номенклатурных» радостей.

Да что там! В этот, казавшийся мне очень отчаянным момент, я был готов пойти под венец с, казавшейся на фоне Лены и Юли «простой и наивной» Верочкой. Лишь бы эти, вне всякого сомнения, прекрасные и достойные девушки, напрочь забыли о моём скромном существовании.

К счастью, приветственное «бла-бла-бла» быстро сориентировавшегося в ситуации и решившего, что «раз не можешь предотвратить — возглавь» Бориса Николаевича, подошло к концу. И, переждав жидкие аплодисменты, он обернулся и, найдя глазами дочерей, приблизился к нам.

— Поговорили? — Пожав мне руку, без особого интереса спросил он. И, мотнув головой в сторону невесть откуда появившихся перед крыльцом стульев, не терпящим возражений тоном, скомандовал. — Ну, пошли. Послушаем, что за песни, из-за которых пол города на уши поставили.

И Борис Николаевич с дочерьми направились к наспех оборудованному, импровизированному так сказать, «партеру».

Местная «номенклатура», рангом пониже, почтительно ждала, пока «большой босс» займёт вместе с дочками центральные места.

А затем, более мелкие начальники, вроде товарища Мячикова, директора Дома Офицеров, полковника из армии и какого-то милиционера одного с ним звания расселись рядом.

К ним присоединились ещё человек десять. Которых я не знал и, если честно, даже не заморачивался тем, чтобы выяснить или, не дай Создатель, запомнить их Имена, Должности и Фамилии.

У больших людей своя свадьба, а у нас своя. На которой, кстати, мы находимся отнюдь не в роли сидящих за столами и пирующих гостей.

— Ну что, ребята, готовы? — На правах старшего, задал риторический вопрос Сергей.

И мы, борясь с внезапно возникшей дрожью в коленках, разобрали инструменты и начали.

Прозвучал немудрящий но, в то же время, мелодичный и не режущий ухо проигрыш и я запел.

Там, где тихо плещет речка

Где оранжевый закат

В голубом краю сирени

Детство отцвело, как сад

Звук был отличным. И, несмотря на отсутствие времени для проверки, всё было не так уж и плохо. Возможно, из-за дополнительного комплекта «списанных» колонок и усилителей. Или, кто знает?.. Может, сам Создатель решил помочь наивному, впервые выступающему на публике коллективу, не облажаться и не испортить дебют.

Толпа, не распробовавшая наше творчество с первых четырёх строчек, пока безмолвствовала. Но, когда в шесть глоток мы затянули припев, на многих лицах засветились радостные улыбки.

И мы, ободрённые, не то, чтоб вообще уж тёплым приёмом, но и не видя явного отторжения, воодушевлённо выводили.

Там где-то старая мельница

Крутится, вертится

Бьётся о камни вода

Старая мельница

Всё перемелется

Только любовь никогда

В этой незамысловатой, по своей сути песенке, не было гитарного соло. Как, впрочем духовой партии или каких-то особых музыкальных изысков.

Но, простая и, главное, хорошо ложащаяся на слух мелодия, а так же наше слаженное исполнение, сделали своё дело и немножко разогрели публику.

И, уже следующий номер, в тором солировала Вера, был принят весьма благосклонно. Люди стали пританцовывать и, кое-где, даже хлопать в ладоши.

Нашлось дело и нашей духовой секции. Так как вступительный проигрыш, так же как и длинное, предваряющее последний куплет соло, исполнялось на трубе.

И Вера, с раскрасневшимися щеками и блестящими от радостного возбуждения глазами, задорно запела.

Не трудно и без слов понять

Всё то, что сказано словами

Мы не могли друг другу дать

Того, что не имели сами

Пока девушка заливалась соловьём, все мы напряжённо вглядывались в лица людей, сидящих в импровизированной ВИП-ложе. Особой предрасположенности пока не было видно. Но, на наше музыкальное счастье, явно выраженная неприязнь тоже отсутствовала.

А, когда мы, опять всем коллективом грянули припев, губы Бориса Николаевича растянулись в ободряющей улыбке. И, словно по команде, дежурные оскалы появились на лицах всех сидящих рядом, больших и малых чиновников.