Позавчера и послезавтра

Виктор Макарович снова обратился к фотографии, висевшей на стене:

– Но почему же не привели его?

– Стыдились... В дневнике - тройка на тройке. С математикой очень не ладит.

– Я с ней тоже не ладил, - сказал Виктор Макарович.

– И я с ней не лажу!
– с гордостью сообщил я.

– Ты, оказывается, нас слушаешь?
– спохватился Виктор Макарович.
– Музыкант - это призвание. Он может, в конце концов, позволить себе... А "объявляла" должен успевать по всем дисциплинам.

– Мы ведь знаем, что с тройками в Дом культуры не полагается...
– грустно сказал Димуля.

– Всегда говорят: "Сначала - отметки, а потом уж кружки!"

– Может быть и наоборот... Не при Мишеньке будь сказано!
– возразил Виктор Макарович.

– Мы сходили к директору Дома. Так, для очистки совести...

– К Дирдому?
– воскликнул я.

– У него такое прозвище?
– почему-то обрадовался Димуля.
– Он нам решительно отказал.

– На каком основании?
– спросил Виктор Макарович.

– Мы, говорит, должны думать о репутации Дома культуры. О его лице!

– Тут бы вы ко мне и зашли!

– Постыдились мы... Подошли к Малому залу, в щелочку поглядели. Всё, как прежде... И Маргарита Васильевна за роялем. Римма заплакала - и пошли домой.

– Как же так? Как же так!
– допытывался Виктор Макарович у фотографии на стене.

– А через три дня Римма в больницу слегла. И это тоже на Володьку списали.

– Кто списал?

– Так получилось... Он двойку за контрольную по алгебре получил. Ну, Римма покричала на него. Как полагается... А слышимость у нас в доме прекрасная! Сосед один за стеной живет...

– Знаю его, - вставил я.

– Он на следующий день утром сказал: "Таких, как ваш сын, в газетах трудными детьми называют". А вечером с Риммой приступ случился... Не из-за Володьки, конечно. Но приписали ему! Он с сумками по двору идет, а ему вслед: "Сперва уложил, а теперь беспокоится!" Если что-нибудь случается, говорят: "Из компании Мандолины!" Разве он может отвечать за всех... которые вокруг него собираются?

Как-то обидно...

Когда мы вышли на улицу, Виктор Макарович попросил меня проводить его.

Но разговаривал он по дороге с самим собой. Часто останавливался, тер икры ног. Даже присаживался на скамейки.

И продолжал рассуждать:

– Удивительно! Постыдились... Будто я их в певцы готовил. Люди хорошие получились - и замечательно! Получились хорошие люди?

– Получились, - ответил я.

Но он задал, вопрос самому себе и на мой ответ не обратил никакого внимания.

– Человек с тройками не должен петь! Надо же до такого додуматься... Не справился с алгеброй - бросай мандолину. Где тут логика?

– Нету логики, - тихо ответил я.

– И почему все думают, что я готовлю певцов? Гриша Дубовцев стал начальником конструкторского бюро, заслуженным деятелем науки. А сообщает об этом так, будто извиняется, что стал заслуженным деятелем, а не заслуженным артистом республики. Хотя один из моих учеников все-таки и в заслуженные артисты пробился... Горжусь!

Вдруг Виктор Макарович остановился и воскликнул:

– Прекрасно, Мишенька! Я знаю, что надо делать.

– Что?
– спросил я.

– Мы выпустим Володю в наших отчетных концертах. Пусть это будет сюрпризом!

– Для Дирдома?

– И для него тоже! Представь себе... "Дунайские волны"! Или, допустим, гурилевский "Колокольчик"... Исполняют мандолина и хор... Великолепно! Ведь тембр мандолины, Мишенька, близок к детскому голосу. Особенно в среднем регистре. Та-ак...
– Виктор Макарович ничего не откладывал в долгий ящик.
– Вернемся обратно! И сообщим...

– Я могу сам зайти.

– Нет, я должен сделать официальное приглашение!

Мы побежали обратно.

4

Трудно было определить, кто готовится к отчетным концертам, - я или мама.

Мама вслух произносила фамилии композиторов и названия песен, стараясь подсказать мне, как они должны прозвучать со сцены.

Она заставляла меня по вечерам пить валерьянку, чтобы я хорошо спал и вообще привел в порядок свою нервную систему.

– Ни один годовой бухгалтерский отчет не стоил мне такого напряжения, как отчеты вашего хора!
– говорила мама. И тоже пила валерьянку.

О предстоящих концертах мама регулярно напоминала всем нашим знакомым. И если оказывалось, что кто-то болен или уезжает в командировку, она очень расстраивалась.

Возле телефона лежал разделенный надвое красной чертой лист бумаги. В одной графе значилось - "Дети", в другой - "Взрослые". Мама записывала имена всех, кого следовало пригласить на утренник и на вечерний концерт.

– Подведем баланс!
– заявляла она.
– Практически я включила всех!

А через минуту она бежала дополнять список новыми именами. Из-за этого маме приходилось то и дело обращаться к администратору Дома культуры, который распределял пригласительные билеты.

Собираясь наполовину заполнить зал своими знакомыми, мама тем не менее предупреждала:

– Не повторяй моих ошибок: не смотри в нашу сторону.

И вообще не вспоминай о том, что мы тебя слушаем. Сразу же возникнут натянутость и неестественность. А это практически все сводит на нет! Поверь моему опыту...

Мама часто перенимает у людей, которые ей нравятся, их любимые словечки и выражения. "Практически" - это было слово Лукьянова. Еще он любил говорить - "пройденный этап" и короткое слово "дело".

Я никогда не видел Лукьянова, но мне казалось, что я узнал бы его, даже встретив, где-то на улице. Особенно, если б это было поблизости от управления строительства, где Лукьянов работал. Я бы сразу понял, что это он: высокий, стремительный, никогда не оглядывающийся назад. И его манера говорить, его любимые выражения тоже были мне хорошо известны, потому что у мамы есть еще одна интересная особенность: разговаривая, она иногда повторяет последние фразы своего собеседника. Ну, например, обсуждая с Лукьяновым по телефону разные финансовые вопросы, она задумчиво повторяла его последние мысли: "Значит, вы считаете, что это практически пройденный этап?", "Для пользы дела мы должны считать это пройденным этапом? Вы так считаете?.."