Пожиратель Драконов. Часть 3

Его доброму и сострадательному характеру внешность никак не вредила, но из-за неё очень многие банально не желали узнавать Зайва получше. Однако, используя силу седьмой ступени, он смог начать исправлять свои дефекты, на протяжение лет постепенно приводя себя в норму.

Его ноги выправились, выпрямилась спина, полностью исчезли следы заячьей губы, глаза подтянулись поближе друг к другу. С плешью на голове он справился проще, начав банально брить себе череп. И хотя до статуса красавчика ему ещё было далеко, но как минимум он сумел исцелить те неполноценности, что негативно влияли на его жизнь.

Меня он был очень рад видеть и с готовностью предложил свои услуги, когда бы они мне ни понадобились.

Гвурек, Майигу, выглядевший как прямоходящая жаба размером со слона, переевшая стероидов и анаболиков, обладатель Дара силы, при встрече поступил почти как Кримзон. Обновил свою клятву верности, при том что я об этом даже не упоминал и успел только поздороваться, а после начал всячески извиняться за то, что сбежал при появлении Палема.

Вообще я не собирался принимать ни его, ни журавля Чусилаго обратно. Но, узнав, что Гвурек все эти годы сражался под началом Кримзона с имперцами, стараясь хотя бы так искупить свою вину, я всё-таки согласился, что жаб заслуживает второго шанса.

Потом я познакомил их с Руби, потом слетал в штаб командования человеческой армии, чтобы немного разъяснить ситуацию и сообщить, что у них есть как минимум неделя отдыха.

А потом, когда все неотложные дела были выполнены, мы пошли пить.

Никогда не любил вкус алкоголя, и тем более мне не нравилось то, что он делал с разумом и телом. Тем не менее, сейчас я чувствовал, что мне просто необходимо напиться.

Хотя, нет, не так.

Нажраться.

Дар жизни обычно использовался для всяческого улучшения состояния тела. Но в принципе он вполне мог сделать и ровно противоположное, и сейчас я прибёг к его помощи, чтобы снизить устойчивость своего организма к алкоголю. В противном случае даже цистерна спирта меня бы не торкнула.

А так к вечеру я уже слабо представлял, что происходит от застлавшего разум пьяного дыма. Правда, лица погибших из-за меня даже так продолжали то и дело выныривать из этого угара, но хотя бы чувство вины притупилось и выносить их вид стало попроще.

Так, оккупировав палатку Шиито, мы втроём: я, он и Зайв, просидели, считай, с полудня до полуночи, вылакав, кажется, пару бочек крепкого спиртного. Девяносто процентов пришлось на мою долю.

А под утро я проснулся от ощущения, которого, как думал, больше никогда в жизни не испытаю. От похмелья.

Можно было бы нейтрализовать его за секунду тем же Даром жизни. Но, решив настолько отчаянно бухать, нужно было быть готовым принять последствия. Так что я не стал себя лечить и несколько часов промучился головной болью и тошнотой.

Лишь когда состояние плюс-минус пришло в норму, я отменил снижение устойчивости.

Шесть следующих дней я был занят. Изучение ситуации на фронте и в целом в Тейе. Расспросы Шиито о положении дел в империи, куда он, пользуясь Даром тьмы и скрытностью, что он давал, гонял как к себе на дачу. Участие в переговорах с имперцами, которым, разумеется, тоже было интересно происхождение ледяной стены посередине полей Изракка.

Не сказать, что я прямо мотался по лагерю, но в крупных и мелких делах эта неделя пролетела почти незаметно. А потом воскрес из мёртвых Кримзон, явившийся ко мне заметно посвежевшим, хотя и всё таким же растрёпанным, и заявил, что на следующий же день состоится Большой Совет.

Я был только за. У меня было время подумать о дальнейших действиях, словах Йольда и Лой, и в голове уже успел сформироваться вполне чёткий план. И сбор большинства сильнейших Майигу из анти-имперской партии этой части континента должен был стать отличной отправной точкой.

К следующему дню для переговоров мной даже была подготовлена «площадка». Хотя по сути это был просто купол из чёрного льда в ближайшем к полям Изракка районе диких земель, достаточно большой, чтобы туда вместились даже самые крупные Майигу.

С Кримзоном мы договорились так, что он будет встречать прибывающих покровителей человеческих кланов и стран, а я буду дожидаться их внутри. Разумеется, в истинной форме, чтобы сходу внушить как можно больше трепета и страха.

Сработало это на ура. Появлявшиеся один за другим Майигу, входившие под купол, экранировавший мою ауру, с горделивым видом, при виде пятисотметрового дракона тут же сдувались и тихо-мирно распределялись по территории под куполом.

Кто-то пытался сбежать, но таких я просто ловил тисками приказа фиксации. С учётом огромного объёма мировой ауры, производимого Сущностью грома и молний, мои мировые приказы по мощи были сравнимы с Дарами первых классов. Сделать что-то против такой силы, тем более находясь на чужой территории, большинство Майигу были бессильны.

Рты тех, кто пытался возмущаться, я затыкал таким же образом.

И, наконец, когда под купол вошёл сам Кримзон, кивнув мне, подтверждая, что прибыли все, кто должен был прибыть, я заговорил сам.

— Меня зовут Тарс. Честно говоря, мне абсолютно наплевать на мнение каждого из вас. Я не собираюсь говорить пространных речей, не собираюсь убеждать вас, уговаривать, подкупать. У меня на это нет ни времени, ни желания. У вас сейчас лишь два выхода: принести клятву верности или сдохнуть. Третьего не дано. Но, чтобы хоть чем-то отличаться от Палема, я дам вам одно обещание. Вам ничего не придётся делать. Воевать с империей я буду сам. Можете думать сколько угодно, но из этого купола выйти можно либо вперёд ногами, либо поклявшись в верности.

В ответ мне донеслось лишь недовольное мычание. Правда, несколько Майигу всё-таки попыталась напасть на меня, то ли по глупости, то ли от гордости.

Первое было несовместимо с долгой жизнью. Второе мне было отлично знакомо, сам был таким. Но, нападая на непобедимых врагов потому, что не мог иначе, я был готов к смерти. Так что, стоило думать, и они тоже были готовы.

Так что спустя меньше чем секунду после неорганизованной попытки моего убийства тела семерых Майигу, сожжённые дочерна белоснежной с бирюзовым отливом молнией, рухнули на землю.

Больше никто возбухать не собирался. Наоборот, увидев наглядную демонстрацию моих возможностей, собравшиеся члены Большого Совета стали куда сговорчивее.

Первым в перёд вышел восьминогий олень. Встав передо мной, он медленно, видимо чтобы меня не провоцировать, склонил свою увенчанную шикарными кристальными рогами голову к земле. Я убрал удерживавший его рот приказ.

— Я, Шейранг, клянусь в верности тебе, Тарс, и обещаю следовать твоей воле отныне и во веки веков.