Познавший правила

— Да, может, так и есть, — согласился я. — Только в последний раз я видел такую миграцию искр на Стене перед нашествием. И ещё разок, когда летуны создавали какого-то нового летуна.

— Да, я читал описание, — Грапп кивнул. — Может, пытаются с кавалем повторить то же самое?

— Не знаю… Но на такое скопление мудрости придёт много тварей, — пояснил я.

— Надо держаться, — Грапп покачал головой. — Уйдём, только если станет совсем тяжко.

Странное поведение мудрости заметил уже весь отряд. К ночи все готовились основательно — спать ложились пораньше, чтобы не ходить сонными, чинили доспехи и точили оружие. Но ночь прошла спокойно. Если не считать возмущённых воплей каваля, который прибавил в росте, стал лучше кушать, посветлел до песочного цвета и приобрёл две пары перламутровых рогов — и такие же перламутровые копыта.

— Невероятно… — тихо сказала Пятнашка, с которой я пришёл проведать Граппа. — Он стал очень красивым!

Каваль перестал возмущённо реветь и гордо потёрся боком о прутья. Пятнашка засмеялась и почесала ему бок.

— И это только начало изменения! — заметил Грапп. — Он всё ещё остаётся тем же кавалем, которого мы привезли сюда.

— Ты это как понял? — поинтересовался я.

— Так он орёт и возмущается, — ответил ученик Соксона. — Постоянно лопает свой корм. А когда совсем изменится — он замолчит.

Казалось, что Дикие Земли нас решили не замечать. Стал ли тому причиной полог Граппа — или какие-то внутренние процессы — но и этот день, и следующий прошли спокойно. Отряд уже обжился и вовсю ходил смотреть на подопытных. Ночью к стенам иногда выходили твари из джунглей, но нас не видели и уходили назад.

Каваль продолжал реветь для порядка. Вырос он уже настолько, что занимал половину клетки — а я, вытянув руку, не мог достать ему до спины. Костяной гребень у него стал больше, рога выросли, а на копытах появились аккуратные острые коготки. Глаза стали больше и приобрели какой-то небесно-голубой отлив. И самое страшное было в том, что взгляд у каваля стал такой умный… в чём-то даже задумчивый. Я лично начинал его бояться, а вот Пятнашке новый зверь очень нравился. Она к нему по десять раз в день ходила — чесала и подкармливала овощами.

На пятый день нашего пребывания мы стали беспокоиться, почему не встал труп. Он уже давно должен был подняться, но пока лежал без движения. Зато неживой в соседней клетке подрос и стал массивнее — хотя ему вроде как еды не перепадало. Пятнашка кормила каваля, а мы с Граппом обсуждали странности с трупом и неживым, когда с улицы донёсся крик одного из дозорных: «Тревога!».

— Грапп, будь здесь! — выдохнул я, кидаясь к лестнице.

Сверху уже сбегали бойцы из десятка Одноглазого. Увидев их десятника, я коротко спросил:

— Что там?

— Нападают!

— Берегите Граппа! — напомнил я, выскакивая во двор. Остановился я так резко, что бежавшая за мной Пятнашка не успела среагировать и врезалась в спину. — Чтоб меня!..

Над крепостью стаей кружило три десятка летунов. В них пускали стрелы, но твари ловко уходили выше, не давая себя подбить. А за стеной крепости нарастал шум.

— Через подвал! — выдохнул я, разворачивая Пятнашку назад. Девушка забежать внутрь успела, а я — нет. Кто-то успел предостеречь меня прямо перед ударом, и я выставил щит. В результате летун лишь скользнул по нему шипом и стал набирать высоту. Но несколько стрел, метко пущенных моими бойцами, остановили его полёт, обрушив тушу на землю. Добивать тварь я не стал и нырнул в здание — сама издохнет.

Пока я снова сбежал в подвал, пока добрался до стены — там уже разгорался бой. Пока ещё не звенело оружие, не было звуков ударов, но тетивы хлопали часто — а за стенами ревели, шипели, кричали на все лады. Выскочив на второй ярус, я подбежал к Ножу, чей десяток оказался ближе всего, и выдохнул:

— Что там?

— Сам гляди, — Нож посторонился, открывая мне бойницу.

Короткого взгляда было достаточно, чтобы понять — дела наши плохи. К крепости из джунглей валом катились враги: хищные твари, серые люди, насекомые и летуны. На крепость обрушивалось самое настоящее нашествие. Пусть и маленькое, но оттого не менее смертоносное.

— Держимся! — приказал я, формируя огненную стену перед подъёмом к воротам. — Ворота долго штурм не выдержат.

Следующим, кого я нашёл, была Кри-ана со своими бойцами. Им я приказал сделать всё, чтобы твари не добрались до ворот. Десяток засел в южной башне, надёжно укрываясь от летунов под крышей яруса. С башни отлично просматривалось начало подъёма. Девушка кивнула и сделала сразу две огненных стены.

К этому времени вал тварей из Диких Земель докатился до обрыва и принялся рваться наверх. Удавалось это немногим — в основном, насекомым. Но и тех было легко сбить стрелами. При больших размерах ходить по стенам было очень тяжело. Твари покрупнее бессмысленно толкались внизу, да только и это скоро должно было закончиться. Серые люди уже готовили лестницы для штурма.

Я вернулся в лабораторию. Грапп был там, и ему было страшно. Его первый вопрос был о происходящем за стенами.

— Твари прут валом на крепость, — сказал я. — Надо уходить.

— Не отобьёмся? — обречённо спросил парень.

— Хорошо, если уйти дадут, — ответил я. — Над крепостью три десятка летунов. И боюсь, это не предел. Как спускаться к морю — не представляю.

— Проклятье! А этот труп так и не встал! — выругался Грапп, наспех записывая показания приборов.

Будто услышав это, труп начал дёргаться.

— Встаёт! — предупредил я, но более доходчиво эту мысль донёс встревоженно заревевший каваль.

Грапп кинулся писать показания приборов, а труп поднялся, пошатнулся и почти уверенно двинулся к решётке. Я с омерзением смотрел, как стремительно искажаются черты его лица — и как буквально на глазах бывший человеком кусок мяса превращается в низшую нежить. Его сосед обеспокоенно отошёл от решётки и начал шипеть. А превращение нового неживого и не думало останавливаться. Он продолжал меняться, приобретая всё больше сходства с… мурлом! Пролежавший пять дней в подвале труп, в нарушение всех законов, превращался в мудрую тварь!

«Грапп!» — крикнул я, привлекая внимание ученика мудреца, но не успел — так стремительно закончилось превращение. Никто не успел защититься от рёва твари. Грапп, я и десяток Одноглазого вместе с десятником повалились на землю. Прутья решётки выгнулись. А потом раздалось шипение — и когда я поднялся на ноги, в подвале оставался только один неживой. Старичок, мирно шипевший на нас все эти дни, исчез. Клетки были сломаны, а на их месте стояла мудорь.

— С-с-с-сильнэй! — просипела она, формируя какое-то плетение, но я уже был к этому готов. Узор я развеял легко и в ответ ударил огнём — лучшим оружием против нежити всегда и везде.

Тварь взвыла, прыгнула в проход, ведущий к нашему госпиталю, и рванула прочь.

— Сто-о-ой! — заорал я что было сил, кидаясь за ним. В госпитале были только девушки из десятка Пятнашки. И встречать в подвале мудрую тварь они были никак не готовы.

К сожалению, тварь была быстра и обгоняла меня. Как я ни кричал, как ни старался предупредить — её появление стало неожиданностью. Впереди зазвучали визги и крики боли. Тварь победно ревела, видимо, ощущая скорую победу. Но я успел. Вбежав в помещение, я ударил сразу — что и спасло жизнь Ка-ине и Ласке, которых мудорь уже повалила на землю. Одной она вспорола живот, а вторую — душила. Воздушный поток просто отправил тварь в стену — что-то хрустнуло — и мудорь заверещала, барахтаясь.