Позывной ’Грэй’

Сложно сказать, что я чувствовала, когда ехала по пустынным улицам города. Эмоции, переполнявшие меня, жгли глаза, норовя пойти носом.

Дома почти не пострадали. Если бы не мусор и буйная растительность, можно было бы подумать, что город просто спит. Сейчас наступит шесть утра, и люди начнутвыходитьна улицы.

Жуткое и в то же время завораживающее зрелище.

Наш дом я увидела издалека. Он цел! Да, чёрт возьми, да!

Поваленное сухое дерево,лежавшее на дороге,преградило мне путь. Искать объезд не было сил. От нетерпения я вышла из машины и прислушалась.

Поразительная тишина...

Только ветер, шелестящий в кронах деревьев и голоса птиц. Зайца я уже видела, птиц тоже. Не так ужтути смертельно опасно, раз есть какая-то жизнь.

Воздух был кристально чистым. Ни запаха, ни вкуса. Обманчивое ощущение, но дышать было так легко, что я не могла надышаться им.

Сняв с шеи шнурок с ключом, я сглотнула ком, всю ночь не дававший мне покоя, и пошла к дому.

Ворота мы никогда не запирали, но я не смогла их открыть из-за зарослей травы. Пришлось лезть через забор. Руки ходили ходуном, когда я вставила ключ в навесной замок. Он не поддавался! Заржавел!

–Блять! — выругалась я от досады.

Нужно было найти лом или что-то подходящее, чтобы сбить замок. У папы в гараже должно быть что-то. Облом. На гараже тоже висел замок.

В машине вроде были какие-то инструменты...В крайнем случае, придётся разбить окно на веранде.

Меня поманило в сад. Да и осмотреться не помешало бы. С трудом пробравшись через высокую траву,я обошла дом. Сначала проверила колодец. Ведро было на месте,цепьцела. Ради интереса я набрала ведроводыи понюхалаеё. Затхлого запаха я не почувствовала. Не удержавшись, я хлебнула ледяной воды, умыла лицо и руки.

Я знала, что есть и пить здесь ничего нельзя, но мимо кустов черешни я просто не могла пройти. Сезон ягод давно закончился, черешни осыпались на землю, но кое-где попадались перезревшие почти чёрные ягоды. Обрадовавшись, как ребёнок, я начала рвать их и совать в рот.

Это было настолько потрясающе,чтоя почти не верила,чтоэто происходит на самом деле. Всё немного не так, как мне виделось в детских мечтах, но всё же...

Наевшись до отрыжки, я вытерла рукой липкий от сока подбородок и упала в траву.

За такое чистое и прозрачное небо и жизни не жалко.

Глава 59. Анна

Мне было так хорошо и легко, будто я никуда и не уезжала отсюда. Не было трагедии, в результате которой я стала сиротой, не было десяти лет бесполезной жизни воФрогии, не было войны, не было ранящего предательства папы и Марселя, и мою Берту не убивали в лесу. Никакой боли, обид и разочарований.

Это всё осталось позади и случилось не со мной.

Остался только Серёжа.Онзасел во мне прочно, и уходить никуда не собирался. Должно быть, он очень расстроился, что упустил ценного заложника?Онтоже предатель, зачем я думаю о нём? Наши с ним беседы по душам, интимные прикосновения, поцелуй — всё было правдой только с моей стороны. Мужчина меня обманул с такой лёгкостью, потому что я сама позволила ему это сделать.

Я искала что-то настоящее на войне, глубокое и душевное, я на секунду позволила себе представить,чтоесть здесь место для искренних чувств, для любви и милости,чтолюди способны оставаться людьми, что-то чувствовать, продолжая жить.

Как же я ошибалась!

На войне есть жизнь, наполненная болью лишений и страхом. Есть нелепая смерть, когда погибают не героями. И жгучая, слепая ненависть, которая не даёт тебе ни единого шанса подумать,чтоправильно, ачтонет.

В Стальном не было людей, и это было замечательно. Создавалось впечатление, что этот город только для меня одной, и весь мир принадлежит мне.

Где-то далеко идут ожесточённые бои за города, людиборютсяза что-то, порой даже не понимая, за что.

Я больше не хочу бороться. Зачем? Мнение о том,чтоправильно, ачтонет, настолькосубъективно,чтостоитвзглянуть на ситуациюс другой стороны, и твоя твёрдая жизненная позиция полностью обесценивается, теряет всяческий смысл, а быть может, и вовсе, превращаетсяв зло.

Что было бы со мной, неприедья в Кижи?

Я вышла бы замуж за Марселя. Вышла бы, потомучтоникого другого не было, потомучтоя не знала, какой он на самом деле трус, и не узнала бы никогда. И с Серёжей бы я не познакомилась, не испытала бы тех волнительных чувств, на которые я, оказывается, была способна.

У нас с Марселем был бы красивый дом и дети. Я бы готовила борщи, с улыбкой наблюдая в окно, как малыши резвятся во дворе, а мой муж подстригает лужайку.

А потом бы пришлиберлессыилибургедонцы, илибриминцы–неважно. Марселя бы забрали на войну. Силой. Потому что он трус, и добровольцем никогда бы не вызвался. Наш уютный дом разбомбили бы в хлам, а моих крошек и меня посекло бы осколками мин.

И что теперь?

А теперь ничего. Просто ничего.

Я даже не знаю, кем я хочу умереть:фрогийкой,кижанкойилиберлесской.Этоочень удобно вмоёмслучае выбиратьсебенациональность и очень сложно, потому что всеэтинациональности мне омерзительны. Почему я не могу умереть просто человеком? Без имени и отчества, без принадлежности к каким-то другим людям, не связывая себя с ними по крови,идеологиейи прочей мишурой?

Наверное, так устроен человек. Даже перед смертью ему нужно во что-то верить и кем-то быть, потому что умирать никем уж совсем горько.

Мне больше незачем было жить, но и умирать не хотелось. Как будто бы у меня имелись незаконченные дела, которые я не могла оставить. Какие у меня могут быть дела?Без понятия.

Мне захотелось спать. Нужно было всё же открыть дом. Нехотя, с трудом, я поднялась на ноги и потащилась к машине. Спрятать бы её куда-то, чтобы не привлекать внимания. Чёрт его знает, кого я могутутвстретить. Беглецов с войны, сталкеров, а может, и обычных жителей. Серёжа же говорил, что в районе живут люди. Я совсем не хотела, чтобы на меня наткнулась хоть одна живая душа.

Открыв багажник, я осмотрела его содержимое. Домкрат,баллонник, отвёртки,ключи, трос — всё не то. Чёрт, мне нужно было что-то попрочнее и посерьёзней.

Справа от меня послышался какой-то чих, а потом гулкое утробное рычание. Я перевела взгляд на источник звука и обомлела.

В нескольких метрах от меня стояла огромная серая собака. Ощерившись, она готовилась напасть, скаля свои огромные зубы.

Господи, да это никакая ни собака! Это волк! Самый настоящий!

Конечно же, я видела волков по телевизору и в зоопарке, но так близко никогда. Животное было невероятно огромным, а быть может, я просто сильно испугалась, вот оно мне и показалось таковым.