Практика и теория жертвоприношений
Шрифт:
– Благодать-то какая! – Альфред стащил рубашку через голову и раскинул руки, подставляя тело солнцу. - Лето! Солнце! Речка! Айда купаться, народ?
– Как тебе не стыдно? – сердито отвернулась Лилька. - Оденься немедленно.
– А что не так?
– искренне удивился парень.
– Здесь девушки! Я здесь и… и вон она!
Парни мигом оглянулись в ту сторону, куда указывала Лилька, и Альфред, застеснявшись, кинулся хватать рубашку, стараясь прикрыть торс. Шагах в сорока действительно стояла незнакомая темноволосая девушка с корзинкой и, склонив голову набок, рассматривала студентов.
– Вы это…
– Ничего-ничего, - незнакомка сделала несколько шагов навстречу. – Я никому не скажу.
Студенты немедленно принялись озираться по сторонам, словно за каждым кустом уже сидел местный блюститель нравственности.
– У вас…э-э… тоже не принято ходить голыми?
– ?льфред натянул рубашку.
– По улицам – нет. Но здесь не улица.
– Я знаю. И я подумал, что… ? купаться?
– Лучше вечером, – улыбнулась незнакомка. - После того, как закончится вечерняя служба и разойдутся прихожане. А то с холма вас прекрасно видно. А у некоторых очень зоркие глаза…
– И они видят то, что не замечают все остальные, - понимающе кивнул Альфред.
– Я действительно проходила тут случайно. Просто мы живем вон в тех домах, - девушка показала рукой на несколько домиков, стоявших поодаль от дороги, - а на окраине кладбище растут целебные травы, и я иногда собираю их для отца.
– Твой отец – знахарь?
– Можно сказать и так, – кивнула девушка, перехватывая корзину. В ней действительно пучками лежали кое-какие растения. – Меня зовут Оной.
– Она, - повторил Альфред. - Необычное имя. Редкое.
– Мы приезжие. Отцу… нам пришлось сюда переехать. Я была тогда совсем маленькой. Мои сестра и братья родились не здесь.
– У вас большая семья?
– Нет. Мама, папа, один брат и я. Остальные умерли. От простуды.
– И твой отец их не вылечил?
Она пожала плечами:
– Я не хочу об этом говорить.
– Понятно. А мы издалека, – поспешил сменить тему парень. - Меня зовут Альфред, ?льфред Земниц. Это мои друзья – Вальтер, Лилия, Гжесь и Янко. Мы сюда на практику приехали.
– Вы учитесь? – вот теперь глаза Оны горели неподдельным огнем.
– Да. Мы – студенты Университета некромагии. И сами будущие некроманты. Здесь у нас практика.
– Как интересно, – девушка подошла еще немножко, - и что вы изучаете?
– Да так, всякое-разное. Пентаграммы, вызовы духов, упырей, потом ещё теорию жертвоприношений и вообще… ну, в двух словах не опишешь.
– И здесь вы будете… жертвы приносить?
– Она быстро бросила взгляд по сторонам, словно прикидывала, куда бежать.
– Нет… наверное, - рассмеялся Альфред. – Мы сами еще не знаем. Вот придет наш куратор, он нам темы скажет. Мы их и будем разрабатывать. У нас куратор – магистр Виктор Ва…й!
Он осекся, когда Вальтер тихо, но твердо наступил ему на ногу.
– Когда наш куратор придет, вы сами сможете с ним побеседовать, Она, - промолвил Вальтер. - Если хотите, подождите его здесь.
Но девушка почему-то попятилась.
– Мне травы отнести надо, - сказала она. - Отец будет сердиться. Они на такой жаре могут завянуть, а ему надо срочно. Я потом приду. Попозже. Хорошо?
– Всегда рады, - заулыбался Вальтер.
Она обошла его по дуге и, уже
уходя, окликнула Лильку:– Э-э… как тебя… Лилия? А ты не могла бы…
– Нет, – вместо девушки откликнулся Вальтер. - Не могла. Мы устали с дороги, есть хотим, а Лилия у нас отвечает за обеды и ужины.
– Я?
– изумилась та.
– Ты, – Вальтер подтолкнул ее поближе к тому месту, где наметили кострище. – Больше некому.
Она отступилa.
– Какая муха тебя укусила, Вальтер?
– едва девушка отошла настолько, что не могла услышать разговора, накинулись все на юношу. - Чего ты с нею так обошелся?
– Она мне не нравится, - пожал плечами тот. – Какая-то странная…
– Приезжая, сама же сказала, – ?льфред посмотрел девушке вслед. – И фигурка ничего.
– Вот именно, что ничего. Мы ничего про нее не знаем. Мы вообще ничего про здешние обычаи не знаем и про здешнюю жизнь тоже. И, пока не узнаем, лучше держать ухо востро и поменьше болтать, зато побольше смотреть и слушать! И потом, мы же тут всего на две седмицы, а ты уже на нею ухлестывать начал. А как же Виктория? Прошла любовь? С глаз долой – из сердца вон?
– Да что ты понимаешь? Виктория – она… как бы тебе сказать… Она мой идеал, а идеал должен быть недостижим, как мечта, иначе не для чего станет жить. Но на пути к идеалу возможны всякие… остановки.
– Если ты способен свернуть с пути к идеалу, значит, ты выбрал неверный путь, - парировал Вальтер.
– Ну, не все же такие правильные, как ты! – пожал плечами Альфред.
Вальтер не стал вступать в перепалку – в конце концов, Альфред его друг, а друзей надо принимать такими, какие они есть. В конце концов, сам выбирал, никто не навязывался! ?н снова принялся за обустройство лагеря, и ребята мало-помалу включились в работу, лишь время от времени перебрасываясь замечаниями.
Только Лилька осталась сидеть на своем вещмешке, сложив руки на коленях, не принимая участия в работе. Пару раз ее окликнули, но девушка осталась безучастной.
– Лилия, ты чего? – насторожился Вальтер, бросая работу.
– Ничего, - ответила та.
– Что-нибудь случилось?
– забеспокоился юноша.
– Нет.
– А может, ты из-за этой Оны так переживаешь? Знаешь, эта девушка и мне показалась подозрительной. Какая-то она…
– Да при чем тут это! – досадливо отмахнулась Лилька.
– Тогда в чем причина? – бросив работу, Вальтер присел рядом, заглядывая подруге в глаза. - Ты какая-то не такая… Может, лекарство дать? Матушка Кромби говорила, что…
– Да отстань ты от меня с этой матушкой Кромби, – воскликнула Лилька, всплеснув руками. - Ну… просто…не хочу я!
– Ладно, так и быть, - юноша примирительно поднял руки. - Но вечером тебе придется принять настойку.
– Вот вечером и приму. А сейчас…
– Сейчас хотя бы скажи, что тебя мучает!
Лильке ужасно хотелось сказать что-нибудь резкое, чтобы Вальтер отвязался. Она сама не понимала, что происходит. Просто внезапно испортилось настроение. Но ведь так не бывает! Всему нужна причина. А тут… что случилось? Девушка пыталась разобраться в себе, а Валька сбивал настрой. Нет, он хороший друг, Вальтер фон Майнц и целуется здорово, но иногда становится прямо-таки как наседка. Они бы с бабушкой друг друга хорошо поняли. Та тоже вечно досаждала внучке своей заботой.