Практика и теория жертвоприношений

Девушка бросилась к брату, задыхаясь от страха и восторга. У нее все получилось! Чары сработали! Да, но она применила их против человека. Более того, против брата! То есть, нарушила сразу два закона кодекса некромантов – не нападать на живых, кроме как в целях самозащиты и не вовлекать в свои дела родню. Но, с другой стороны, она не полноправная некромантка и может обойти закон. И, кроме того, отчаянные ситуации требуют отчаянных действий. Если у нее все получится, это сойдет с рук. Победителей, как известно, не судят. А если не получится… хуже, чем есть, уже не станет. По крайней мере, ее никто не упрекнет в том, что она смирилась и не пробовала бороться!

Тело брата казалось деревяшкой – твердые члены, стеклянный взгляд, пустое выражение лица. Однако, он был жив – Анна это чувствовала. Жив и напуган, не понимая, что происходит. Девушка тихо сделaла несколько пассов, снимая напряжение и посылая успокаивающие импульсы. По телу Александера прошла дрожь – чары снова подействовали.

– Итак, слушай меня. Внимай мне. Повинуйся мне, – пробормотала она стандартную формулу подчинения.

– Слу-шаю, - шевельнулись губы.

– Отвечай на вопрос: «Что ты слышал?»

– Все.

Нет, так дело не пойдет. ?нна перевела дух. Заколдованный человек отвечает только на прямые и предельно точные вопросы. Сосредоточимся…

– Какую врачебную тайну ты услышал?

– Тайну Лилии Зябликовой.

?нна едва не взвизгнула. Получилось! Она знала, что с этой задавакой что-то не так.

– Что ты слышал о Лилии Зябликовой?

– Она мертва.

?нна не выдержала и рассмеялась:

– Глупости какие! Лилька осталась жива!

– Это неправда.

Губы брата произнесли эти слова так, что сестра невольно ощутила страх.

– Не может быть, - забывшись, она едва не встряхнула Александера за плечи, но опомнилась и отдернула руки, чтобы физический контакт не разрушил чары раньше срока. - Она жива! Говори, что ты слышал.

– Разговор. Мой куратор, мастер Магнус, говорил с доктором Шварцем. Говорили о зельях. Я искал куратора. Услышал его голос. Подошел ближе. Уловил знакомое имя…

– Что они говорили?

– Что Лилию Зябликову нельзя было выписывать. ?е тело живое, но душа – нет. ? разум подчиняется душе. В нормальном состоянии ее поддерживают только эликсиры. И если она прекратит их принимать, то может умереть.

– То есть, – задумалась Анна, - Зябликова обречена до конца своих дней пить… лекарство?

– Да. Если не изобретут нового эликсира, пролонгированного действия.

– Это… все настолько серьезно?

– Да. Если…

– Что?

– Доктор Шварц сказал: «Если не случится чуда».

Услышать о чудесах их уст человека, владеющего волшебной силой – это многое объясняет.

– Какого чуда?

– Доктор Шварц не сказал. Они заметили меня.

– Ну и дурак, - скрипнула зубами Анна. - Вечно ты все испортишь…

Впрочем, она тут же осадила себя. Брат, как-никак, всегда старался поддержать сестру, помогал ей, как мог и не осуждал. Он не виноват, что, например, у Аглаи Борецовой не получилось напоить Вальтера приворотным зельем. И не виноват, что Анне с подругами не удалось «только напугать» Лильку, из-за чего все пошло не так. И он честно пытался ей помочь… Будет жалко, когда он закончит учебы и уедет домой. Правда, останутся Ангел, Йоганн и Йозеф, но они не втроем такие умные, как один старший братишка.

– Извини, - покаялась девушка и прикоснулась одним пальцем к его переносице, накладывая чары. – Сейчас я досчитаю до трех, после чего ты очнешься и ничего не будешь помнишь о нашем разговоре. Раз… два… три!

В день их отъезда на практику погода испортилась. Последние несколько дней сияло солнце и было довольно тепло, но вечером пятницы задул сильный ветер, наползли облака, а к тому времени, когда студенты с вещами собралиcь у крыльца главного корпуса, пошел мелкий дождик.

Было раннее утро. Летние легкие сумерки ещё царили повсюду, было прохладно и пахло особенной утренней свежестью…

Пахло бы, если бы не дождик.

Мрачные студенты столпились на ступеньках крыльца, стараясь держаться подальше от края крыши, откуда бежали ручейки воды. Было пусто, тихо. Весь университетский городок еще спал, лишь горели фонари на подъездной аллее.

– И чего нас всех собрали тут в такую рань? – ворчала Лилька, кутаясь в плащ и хмуро озираясь по сторонам. - Поспать не дали!

– Доспите в карете, – послышался за ее спиной голос. Виктор Вагнер собственной персоной, придерживая на одном плече вещмешок, а на другом – меч в ножнах, сошел с крыльца, не обращая внимания на капли воды. - Путь неблизкий, время дорого… Кстати, где ваш кот?

– Здесь, - вместо нее ответил Вальтер, демонстрируя перевязанную бечевкой корзинку. Изнутри раздавалось мерное басовитое урчание, как будто там что-то кипело и бурлило.

– Это хорошо, что он здесь, – декан торопливо отступил на шаг. - Надеюсь, вы повезете его в багажном отделении?

Урчание стало громче, корзинка мелко завибрировала.

– Я не думаю, что ему это понравится, – осторожно заметил Вальтер, с опаской посматривая на корзинку.

– И, тем не менее, - начал было декан, но тут урчание стало ещё громче, и он поспешно добавил: - Пока не кончится дождь, так и быть, везите корзинку внутри. Чтобы не намокла. Но потом ее придется переставить в багажное отделение. Ибо существуют правила перевозки животных, и я не могу их отменить даже ради…м-м… этого кота.

Корзинку затрясло.

– А где карета?
– завертел головой Альфред.

– Должна быть с минуты на минуту, - Вагнер прислушался. – Едет.

Несколько секунд спустя они услышали цокот копыт.

Карета была местная, с гербом Университета Некромантии на дверце. Ее влекла четверка коней. Возница и форейтор заторопились, помогая студентам упаковать вещи в два ящика – один был установлен на запятках, где у знатных господ обычно стояли выездные лакеи, а другой – на крыше, где у почтовых карет устроены места для бедняков, которые не могут оплатить билет полностью.

– Поторапливайтесь! – повторял декан. - Ехать далеко, время дорого!

Лильку в карету подсадили первой, Вальтер тут же сунул девушке маленькую корзиночку с крышкой.

– Что это? Подарок? Мне?
– удивилась она.

– Нет. Это твои лекарства, - честно ответил юноша.

– Лекарства? Но я не больна! – Лилька с вызовом оглядела приятелей.

– Так велела матушка Кромби…

– И на вашем месте, студиозус Зябликова, я бы слушался лечащего врача! – добавил декан. – Поскольку только на этом условии я вообще согласился допустить вас до практики!