Правдивые байки воинов ПВО

Единственным кому на нашей памяти удалось «ввести в экстаз» литераторш, оказался Миша Федотиков. Ему достались Ги де Мопассан и Маяковский со своим «Облаком в штанах». Поэта революции Миша не читал в принципе, и понятия не имел, почему у него облако надело штаны.

Вся надежда была на эротические мотивы в творчестве французского классика. И Миша использовал свой шанс на все 100%.

Взяв за основу своего ответа совет Остапа Бендера: «Ближе к телу, как говорил Ги де Мопассан!», он стал напирать на пикантные детали произведений великого француза.

Жора, присутствовавший на экзамене, от изумления перед Мишиной речью отвесил челюсть и с тревогой смотрел на литераторшу. Та – цвела, как майская роза и повторяла: «Прекрасно, прекрасно!».

По второму вопросу Миша нёс сущую ахинею о роли Маяковского в революции. «Введённая в экстаз» литераторша поставила ему таки «четверку», чем поразила и Мишу (мечтавшем о «тройке») и Жору, который был уверен, что отличник Миша заслуживал «пятерки», а оценку ему снизили за слишком смелый рассказ.

Классическая история случилась с Глистом на литературе. На первом экзамене ему достался Федин со своей несчастной трилогией, и Глист капитулировал бесславно, как Ф. Паулюс в Сталинграде.

Получив «пару» и проведя в «дурбате» законные 3 дня, Глист прибыл на пересдачу. Экзамен снова принимали те же две литераторши, от чьих рук Глист пострадал. Он их уже ненавидел, но делать было нечего.

Ему попался Лермонтов (что-то о гражданской позиции поэта) и Маяковский (сатирические произведения Клоп и Баня, так было написано во втором вопросе билета).

«Первый вопрос я знал неплохо», – рассказывал впоследствии Глист.

«На него и была вся надежда, так как ни про какие произведения Маяковского я и слыхом не слыхивал. Думал, может, пожалеет, зараза, поставит троечку…»

«Прочел я этой вобле сушеной «Белеет парус одинокий», рассказал про дуэль лермонтовскую, обложил Николая 1-го с Бенкендорфом разве что не матом. Что ей ещё-то надо?! Нет чтобы тройку поставить…. Говорит, «ну, по первому вопросу – очень слабо, переходите ко второму!»

Из сатирических произведений Маяковского Глист твердо знал, по его собственным словам, только бессмертное четверостишье:

«Я лежу на чужой жене,Одеяло прилипло к жопе,Штампую советские кадры стране,Назло буржуазной Европе!!!»

После некоторого размышления Глист решил воздержаться от этой цитаты и попытаться сказать «по второму вопросу» что-нибудь «юморное», раз уж произведение – сатирическое, а он его совершенно не читал и понятия не имеет о чем там речь.

«Главная мысль этого сатирического произведения,» – начал Глист свою речь, даже не представляя что, вообще-то, произведений два – «Клоп» и «Баня», —

«Это: мойтесь в бане – клопов не будет!!!»

И тут литераторша «впала в экстаз» и затряслась в неудержимом смехе. Глист, пораженный реакцией на свою не самую оригинальную шутку, подхалимски подхихикивал, размышляя о причинах столь удивительной реакции.

Литераторша периодически успокаивалась, потом – смотрела на свою подругу, которая сидела чернее тучи, и опять начинала хохотать. (Потом выяснилось, что подруга полжизни писала и недавно защитила кандидатскую диссертацию по влиянию как раз этих произведений поэта на моральный облик строителей коммунизма).

Окончательно успокоившись, литераторша поставила Глисту «тройку за находчивость», к его великой радости.

Маяковского у нас почему-то особенно любили. Широко цитировались такие его строчки:

«Вы любите розы?!А я на них – ссу!!!Стране нужны паровозы!Марки СУ!!!»

Или слегка переделанный диалог:

«Крошка сын к отцу пришел.И спросила Кроха:«Что такое «хорошо»?И что такое «плохо»?»Убедительный ответПолучила Кроха:«Если выпил хорошо – Значит: утром – плохо!Если утром хорошоЗначит: выпил – плохо!!!»

Классовое чутьё поэта революции демонстрировали другие его популярные строки:

«Дрянь!И Петя и родители!Внешний вид их – отвратителен!Так что ясно и ежу:Этот Петя – был БУРЖУЙ!!!»

Полное недоумение вызывали у нас также и строчки Льва Ошанина, песню которого нас, с подачи Гиббона, заставляли разучивать и петь:

«Ленин всегда живой,Ленин всегда с тобой —В горе, в надежде и радости.Ленин в твоей весне,В каждом счастливом дне,Ленин в тебе и во мне!»

Мы посмеивались над этими странными словами уважаемого поэта.

В соседней группе нашего взвода сдавал литературу курсант Бажов. Это был здоровенный кряжистый парень, внешне похожий на артиста, игравшего заряжающего экипажа гвардии лейтенанта Малешкина, в замечательном фильме «На войне, как на войне». Только моложе, конечно, был наш Шура Бажов.

Здоровья у него было – хоть отбавляй. Бажов легко несколько раз подтягивался на перекладине, вися на одной руке и держа в другой двухпудовую гирю. Ещё он прекрасно играл на баяне «Брызги шампанского», отлично фотографировал и вообще был хорошим парнем. Деревенское детство Шуры и армейская юность (а он поступил в училище из армии, солдатом) плохо повлияли на его эрудицию и начитанность. Литература была для Бажова непреодолимым препятствием. На экзамене ему достался «Вишнёвый сад» А. П. Чехова. Разумеется, Бажов не имел ни малейшего представления о содержании этого шедевра.

К ответу Шура подошел нестандартно. Зачитав вопросы билета, он тяжело и надолго задумался.

«Отвечайте, товарищ курсант!» – прервала литераторша затянувшуюся паузу.

«Я в армии служил!» – угрюмо сообщил ей Бажов и снова погрузился в свои тяжкие думы.

Литераторша, поняв, что больше Шура ей ничего про «Вишнёвый сад» не скажет, поинтересовалась: «Ну, хорошо, вы вообще-то у Чехова что-нибудь читали?!»

Бажов посмотрел на неё затравленным взглядом («вот же привязалась стерва!») и вдруг встрепенулся. Лицо его озарила счастливая улыбка: «Читал, читал! Про собачку! Название только не помню!» – и, не дав литераторше опомниться, начал торопливо пересказывать ей содержание тургеневского рассказа «Му-му».