Правила этой дружбы

Что, если она сделает что-нибудь, чтобы все испортить? Справлюсь ли я с этим?

Глава 6

Рейвен

Несмотря на угрозу, исходящую от Дикси Мэй, войти в класс оказывается не так уж и страшно. Учительница не придает большого значения появлению нового ученика, и мы садимся за парты вместе с Джексом сзади. Но я нервничаю во время занятия, и не только из-за Дикси Мэй. Нет, все пялятся на меня. И когда я говорю «пялятся», я имею в виду «таращатся во все глаза».

Во время короткого перерыва, когда учитель заставляет нас работать над заданием — стихотворением на свободную тему, — я наклоняюсь и шепчу Джексу:

— У вас что, ребята, действительно не так много новеньких здесь?

Он что-то записывает, но останавливается и смотрит на меня. Он немного не в себе, как будто только что отвлекся от своих мыслей.

— Что? — Очнувшись, он осматривает кабинет. Нахмурившись, он возвращает взгляд ко мне. — Да, не хотел пугать тебя в коридоре, но я вроде как предполагал, что такое произойдет. Не только потому, что ты новенькая, но и… Слушай то, что я сейчас скажу, только между нами.

Легкая улыбка касается его губ, но затем она исчезает, когда он тяжело вздыхает.

— Я полагаю, что отчасти это связано с тем, что ты вошла в класс вместе со мной.

Моя бровь удивленно изгибается.

— И что?

Он пожимает плечами, постукивая карандашом по столу, его нога беспокойно подпрыгивает вверх и вниз, вынуждая звенеть цепочку, свисающую с петли ремня.

— Люди не привыкли видеть, как я, Хантер или Зей тусуемся с кем-то вне нашего круга. По крайней мере, пока мы в школе. Так что у меня такое чувство, что из-за этого ты так заинтересовала присутствующих. И добавь факт, что ты новенькая, да еще и… Ну, ты знаешь, что я о тебе думаю… Да…

Он откашливается, его колено еще больше подрагивает.

Не знаю, как отнестись к тому, что он мне только что сказал, но если он прав, то, мне придется найти способ привыкнуть к этому. Или накуриваться по утрам.

— Ты нервничаешь? — заявляю я, не желая больше говорить обо мне.

Он озадаченно смотрит на меня.

— А?

Я указываю взглядом на его подпрыгивающее колено.

— Ты нервничаешь.

Его нога перестает двигаться.

— Дело не в том, что я нервничаю. Просто я тоже не люблю, когда за мной наблюдают. Предпочитаю оставаться в тени.

Он быстро оглядывает класс, и, в отличие от меня, все спешат избежать его взгляда.

— Ну, по крайней мере, они перестают смотреть на тебя, когда ты встречаешься с ними взглядом. — Я морщусь. — Когда я так делаю, они либо ухмыляются, либо просто продолжают таращиться.

Его губы растягиваются в полуулыбке.

— Это потому, что они боятся меня.

— И вправду, — корчу пугающую рожицу, и он смеется. — Честно говоря, я не нахожу вас, ребята, такими уж страшными.

Его улыбка такая разная.

— Это потому, что ты нам нравишься. Если бы это было не так, то мы убедились бы, что ты нас боишься.

Кладу локоть на стол и наклоняюсь ближе к нему.

— И что бы вы сделали?

Он хихикает.

— Я не уверен, но у меня такое чувство, что это бы заняло много времени.

Я указываю на него кончиком карандаша.

— Ты прав, Джекс…Эй, я даже не знаю твоей фамилии, парень. — Хотя Кэти упоминала об этом в прошлый раз, я не запомнила.

Он подмигивает мне.

— Потому что это секрет.

Закатываю глаза, затем наклоняюсь и смотрю на верхнюю часть его тетради, где он написал свое имя. Джексон Капперелли…

Моя улыбка исчезает, когда я вижу слово «ворон» в тексте исписанной страницы.

Он поспешно отодвигает от меня тетрадь, чтобы я больше не могла ее видеть, и на мгновение мне кажется, что я его расстроила, как будто он пишет стихотворение обо мне. Но это просто заставляет меня чувствовать себя тщеславной.

Серьезно, Рейвен, ты думаешь, он пишет стихи о тебе? Не будь идиоткой.

— Я никому не даю читать свои стихи, — объясняет он с улыбкой. — И никто не зовет меня Джексон.

Изумленно выгибаю бровь.

— Даже учительница не читает твои стихи? Потому что это задание, приятель. Как ты собираешься получить оценку?

Он закатывает глаза, но продолжает улыбаться.

— Я никому не позволяю их читать, кроме учителя, мисс всезнайка.

Не могу удержаться от смеха. Однако мой смех обрывается, когда учитель замечает наш разговор. К счастью, он подходит к нашим партам и тихонько ругает нас, вместо того чтобы пристыдить у всех на глазах.

— Джексон, конечно, я ценю, что ты подружился с Рейвенли, но я был бы признателен, если бы ты поработал над заданием во время урока и подал ей хороший пример, — говорит он Джексу.

Я сжимаю губы, стараясь не улыбнуться. Но забавно, что он думает, что мне нужен хороший пример, как будто я сама не понимаю, что мне не положено говорить в классе.

— Извините, мистер Джонсон, — Джекс извиняется.

— Хорошо. Только не забудь закончить свое стихотворение.

Мистер Джонсон поворачивается ко мне.

— Вам нужна помощь с заданием?

Я качаю головой:

— Нет, все в порядке.

— Ладно, тогда приступайте к работе. — Он идет по проходу и возвращается к своему столу.

— Прости, Джексон, что втянула тебя в неприятности, — шепчу я себе под нос, одаривая его улыбкой. — Хотя тебе действительно следовало подать лучший пример.

Он прищуривается, игриво глядя на меня.

— Джексон, да? Так вот как это будет? Ладно, Рейвенли, в эту игру можно играть вдвоем.

Я закатываю глаза, и он злорадно ухмыляется. Обычно я бы волновалась, если бы кто-то так скалился в ответ, но я не знаю… Как бы страшен ни был Джекс для других, я его таким не вижу. Вообще. И это чувство только усиливается, когда мы возвращаемся к нашим стихам, и я краем глаза наблюдаю, как он пишет.

Он чрезвычайно сосредоточен, когда пишет, весь сгорбившись, его взгляд прикован к бумаге, по которой быстро движется рука, пачкая страницы чернилами. Часть меня хочет знать, о чем он пишет, но другая часть просто наслаждается, наблюдая за ним. Но, к сожалению, мне нужно работать над своим собственным заданием.

Оторвав взгляд от Джекса, я смотрю на чистый лист перед собой. И смотрю. И смотрю. И смотрю.

Я смотрю так пристально, что у меня начинают болеть глаза. Черт возьми, я провалю задание.