Правила этой дружбы

— Джекс, очевидно, — говорит Хантер с веселостью, звенящей в его голосе.

— Нет, это была твоя очередь делать покупки, — продолжает ругать его Зей, выезжая на дорогу.

Хантер откидывается на сиденье.

— Ну, я не знаю, почему. У Джекса самые лучшие навыки в толкании тележек.

Я смеюсь и закрываю рот рукой.

Хантер ухмыляется, довольный собой.

— Очень смешно, — ворчит Зей, переключая передачу.

— Хотя вроде так и есть, — говорю я, пожимая плечами.

Ухмыляясь, Хантер протягивает руку вдоль спинки сиденья и обнимает меня за плечи.

— Ты, безусловно, лучшая подруга, которая у меня когда-либо была.

— Даже лучше, чем они? — показываю на Джекса и Зея.

Он кивает, пытаясь казаться серьезным, но его губы дергаются, чтобы изогнуться в улыбке.

— Они мои друзья навек.

Моя бровь изгибается вверх.

— Навек, то есть они твои вечные друзья? Потому что это звучит более интимно, чем лучшие друзья навсегда.

Хантер смеется, щурясь.

— Боже милостивый, их уже двое! — бормочет Зей, качая головой.

Джекс смотрит на нас, и хотя он почти не улыбается, его глаза слегка блестят, так что я думаю, что он находит меня забавной.

— Джекс тоже считает ее забавной, — говорит Хантер Зею. — Так что ты в меньшинстве, старик.

Зей молчит, но крепче сжимает руль.

— Я думаю, ты его разозлил, — шепчу я Хантеру.

— Нет, Зей всегда такой, — говорит он, пренебрежительно махнув рукой.

Зей снова переключает передачу, и двигатель ревет. Я думаю, что, может быть, он замедляется, но вместо этого он нажимает на газ и меняет полосу движения, объезжая медленно движущийся микроавтобус. Он едет быстрее, чем нужно, по виду, наслаждаясь своей машиной. Так мой отец водил машину, как будто участвовал в гонках. И иногда он на самом деле участвовал в гонках.

— Ты что, драг-рейсер? — спрашиваю я Зея, хотя он все еще выглядит немного сердитым.

Поравнявшись с микроавтобусом, он ускоряется, и несется через весь город.

Его взгляд остается прикован к дороге, когда он выжимает сцепление и снова переключает передачу.

— Да… А что?

— Просто интересно, — отвечаю я. — Когда-то так делал мой отец, а ты водишь машину совсем как он.

И снова я говорю о своем отце. Что сегодня со мной не так?

Он бросает взгляд через плечо.

— На чем он ездил?

— Ну, у него был GTO, и еще много других авто, таких как Firebird, — объясняю я. — Он чинил их и продавал, такое у него было своего рода хобби, так что машин было много разных. Но никогда не было Шевроле. Я знаю, что он хотел. Просто… так у него ее и не было. — Потому что он умер.

Может быть, из-за меня.

— Значит, ты увлекаешься машинами? — спрашивает Хантер, придвигаясь ближе ко мне на сиденье.

— Да, — согласно киваю я. — Мы с отцом часами катались. Это было весело. На самом деле я никогда не водила, так что кто знает? Может быть, мне не понравится.

Хантер выпрямляется, а Зей смотрит на меня с удивлением. Даже Джекс выглядит немного удивленным.

— Ты никогда не водила машину? — потрясенно спрашивает Зей.

Я отрицательно качаю головой.

— Нет. У меня никогда не было такой возможности.

— Твои тетя или дядя не пытались научить тебя? — спрашивает Зей.

— Нет. — Язвительность в моем тоне очевидна, и я могу сказать, что они это замечают.

Зей поднимает брови, затем смотрит вперед.

— Кто-то должен научить ее водить.

— Я сделаю это, — предлагает Хантер, и мой желудок делает кульбит от возбуждения.

Они собираются научить меня водить? Ладно, я не из тех, кто принимает чью-либо помощь, но в этот раз сделаю исключение!

— Ни за что, — говорит Джекс, поворачиваясь на сиденье и кладя руку на спинку, чтобы посмотреть на Хантера. — На твоей совести пять дорожных происшествий

— Просто немного поцарапал крыло, — Хантер напрягается, но у него какое-то дурацкое лицо.

— Нет, это не так, — говорит Джекс и переводит взгляд на меня. — Я тебя научу. Я здесь лучший водитель.

— Это даже близко не похоже на правду, — говорит Зей, ускоряя машину.

— Ладно, я здесь самый безопасный водитель, — он оборачивается, поглядывая на него. — И мне хватит терпения.

Зей должно быть соглашается, так как не спорит. Или он просто не хочет учить меня.

— На чем ты собираешься ее учить? — спрашивает Хантер. — На своем внедорожнике? Потому что я едва могу управлять этим чудовищем.

— Мы уже установили, что ты ни хрена не умеешь водить машину, — говорит ему Джекс, вызывая неприязненный взгляд Хантера. Джекс не обращает на это внимания. — Ей будет полезно учиться на нем. Я могу отвести ее в грязевую яму, так что это будет весело.

— А как же сцепление, — указывает Хантер, как будто это должно что-то значить.

— Да, и что? Она должна научиться управлять. — Джекс делает паузу. — Перестань искать отговорки. — Он смотрит на меня. — Ты не против, чтобы учиться водить мой внедорожник?

Незамедлительно киваю.

— Я бы не возражала, если бы меня научили водить что угодно.

— Даже микроавтобус? — удивляется Хантер.

Я киваю.

— Даже микроавтобус.

— Мой автомобиль намного лучше, чем микроавтобус, — уверяет меня Джекс с улыбкой. — Если хочешь, можем начать завтра.

Я снова нетерпеливо киваю, вероятно, выглядя как ненормальная, но в этот момент мне все равно.

— Хочу.

Улыбка Джекса становится шире, и Хантер хихикает, раздражение покидает его лицо. — Ты ведь ни капельки не взволнована этим, правда? — дразнит меня Хантер.

— Я очень взволнована, — отвечаю я, хотя его вопрос был несерьезным.

— Действительно? А? По тебе и не скажешь. — Хихикая, он подталкивает меня ближе к себе рукой, которая обнимает меня за плечи.

— Я хотела научиться водить машину, с тех пор как мне было пять лет, и я впервые поехала с отцом, — объясняю я. — Просто никогда не думала, что это случится.

Затем атмосфера меняется, повисает тяжесть.

— Почему тетя или дядя не учили тебя? — осторожно спрашивает Хантер.

Я поднимаю плечи, теребя кожаные ремни на запястьях, которые скрывают мои шрамы; шрамы, которые я когда-то сама там оставила.

— Не знаю… Просто я им не очень нравлюсь, — снова пожимаю плечами. — Я вроде как заноза в заднице для них.

Не то чтобы это оправдывало все, что они делают со мной, особенно дядю.

Этот человек — ненормальный псих. В глубине души я знаю это, и могла бы рассказать им, но тогда мне пришлось бы объяснить почему. И что я скажу? Он вырезает на моей коже слова, которые соответствуют ненависти, которую я часто чувствую по отношению к себе? Нет, эти слова я никогда не смогу произнести вслух, потому что они все отравят.