Православие, инославие, иноверие. Очерки по истории религиозного разнообразия Российской империи
Шрифт:
Восстание 1863 года, в котором активно участвовало католическое духовенство, сделало политически невозможными какие-либо уступки католицизму и, как мы уже видели, побудило власти ограничить реформу брачных порядков Остзейским краем. Восстание, кроме того, укрепило российских чиновников и публицистов в их убеждении, что, каким бы строгим ни был закон, дети от смешанных браков гораздо чаще вырастают католиками по духу, чем православными. Хотя большинство таких детей, казалось, было исправно крещено в православной вере [551] , их связь с православием часто не шла дальше формальной принадлежности. В 1866 году официальная газета «Виленский вестник» писала, что в Западном крае употребляется даже специальный термин – «латинизант», обозначающий детей от смешанных браков, которые, номинально оставаясь православными, внутренне и в повседневной жизни исповедовали католицизм. По мнению «Виленского вестника», вследствие того что католики коварно злоупотребляли пунктом закона 1832 года, не признававшим за петровскими нормами обратной силы, «десятки тысяч православных людей» остаются в католицизме [552] . В 1874 году православный священник с 33-летним стажем служения указывал на тенденцию отпадения в католицизм детей от смешанных браков, «особенно где мама католичка». Это происходило вопреки официальным обещаниям, которые их родители давали при венчании. Для церкви, доказывал этот священник, будет лучше, если она будет предотвращать смешанные браки или добиваться обращения в православие католической стороны [553] . Другие комментаторы добавляли, что смешанные браки не способствовали делу «обрусения», и еще один писал, что в своих стараниях содействовать смешанным бракам правительство руководствовалось «абстрактными соображениями», которые почти не учитывали реального соотношения сил [554] . Некоторые, впрочем, продолжали думать, что в конце концов закон обернулся в пользу православия и послужил примером мудрости Николая I, но мнение скептиков к концу XIX века возобладало.
551
Таковы
552
Что такое латинизанство? // Виленский вестник. № 198. 20 сентября 1866 г. С. 3; LVIA. F. 378. BS, 1866. В. 1152. L. 52 ap. См. также передовицу в «Виленском вестнике»: Виленский вестник. № 62. 19 марта 1865 г. С. 1.
553
LVIA. F. 605. Ap. 9. B. 190. L. 20 ap. Имеются свидетельства, что уже в 1850-х гг. некоторые православные духовные лица практиковали этот запрет, отказываясь венчать, если неправославная сторона не переходила в православие. См.: LVIA. F. 605. Аp. 2. В. 1681. L. 11 ap. И эта практика, по всей видимости, все чаще применялась в последующие десятилетия. Извеков. Исторический очерк. С. 355.
554
Волынец. Из Волынской губернии. С. 438; Владимиров A. О положении православия в Северо-Западном крае // Русское обозрение. 1893. Март. Кн. 3. С. 676. См. также: Извеков. Исторический очерк. С. 352–356.
Их воззрения опирались на общепризнанную к тому времени идею о том, что католическая дисциплина гораздо сильнее православной. Валуев ясно выразил это в своем докладе, когда предупредил, что в случае принятия его предложения католики на первых порах будут первенствовать, ибо по сравнению с католическим духовенством православное не выказывает той же «самостоятельной заботливости об утверждении и распространении своей паствы». Другие вещали о том, что осуждение из уст католического священника является сильным оружием для отклонения католиков от брака с некатоликом и, если брак все-таки заключен, для утверждения господства католицизма в семье. Вынужденные приносить обет и перед православным, и перед католическим священником, разноверные пары, разумеется, приписывали больший вес последнему [555] .
555
Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 120; Владимиров А. О положении православия. С. 677; Что такое латинизанство? С. 1.
Многие современники выделяли женское влияние как особенно мощный фактор, работающий на католиков. Как показал Михаил Долбилов, многие чиновники и публицисты после восстания 1863 года определяли польский национальный характер в терминах феминности (противопоставлявшейся «русской» маскулинности), и «демонизация» польки стала тогда ключевым аспектом русской полонофобии. Чиновники видели в шляхтянках Западного края подстрекательниц «мятежа»; именно женская часть польской шляхты объявлялась главным носителем польского национального сознания и проводником католицизма в его наиболее «фанатичной» форме [556] . Приведем характерное высказывание славянофила Юрия Самарина: «В польских семьях ежедневно повторяется в своеобразной форме библейское сказание <…>: злой дух Польши в образе ксендза-духовника запускает свое жало в сердце жены, а жена, в свою очередь, мутит воображение и совесть мужа». Один администратор, не сомневавшийся в наличии «любовных связей» между ксендзами и польскими «молодыми барышнями», уверял в 1863 году, что именно ксендзы «довели до фанатизма женщин, а сии последние увлекают мужей, братьев и сыновей» [557] .
556
Долбилов M. Конструирование образов мятежа: политика M.Н. Муравьева в Литовско-Белорусском крае в 1863–1865 гг. как объект историко-антропологического анализа // Actio Nova. 2000 / Ред. A.И. Филюшкин. М., 2000. С. 338–409 (особ.: с. 358–367). См. также: Горизонтов Л. Парадоксы имперской политики. С. 85–86.
557
Цитата из: Горизонтов Л. Парадоксы имперской политики. С. 86; Долбилов М. Конструирование образов мятежа. С. 361; Попов. Последняя судьба. С. 174. Отмечалась также поразительная красота полек. См.: Kowalska. Malzen'stwa mieszane. S. 321.
Подобные умозаключения не могли остаться без последствий для политики смешанных браков. Виленский генерал-губернатор М.Н. Муравьев инструктировал подчиненных ему губернаторов, чтобы те не давали приезжающим из России служащим вступать в брак с местными уроженками католического исповедания. Запрет полякам и/или католикам занимать определенные должности в администрации распространялся и на русских, женатых на польках. Бытовало даже мнение о заговоре полек, имевшем целью женить на себе русских мужчин ради окатоличивания их потомства [558] . Как писал один православный священник, воспитанием детей обычно занимается мать, «а матери в западном крае более или менее все находятся под прямым или косвенным влиянием костела». Даже если они не отчуждают полностью своих детей от православия, «иноверныя матери» в лучшем случае ставят потомство в «жалкое, неопределенное отношение к обоим вероисповеданиям». Как кажется, по отношению к смешанным бракам православное духовенство желало добрачного перехода в православие невесты-католички больше, чем жениха-католика [559] .
558
Долбилов М. Конструирование образов мятежа. С. 365; Rodkiewicz. Russian Nationality Policy. Р. 133, 139; Что такое латинизанство? С. 3. После подавления восстания польские чиновники систематически заменялись русскими, так что мужское население неожиданно увеличилось.
559
Священник И. Фудель. Наше дело в Северо-Западном крае. М., 1893. С. 17; Волынец. Смешанные браки. С. 1–2; Извеков. Исторический очерк. С. 356.
Как видно из этих дискуссий, проблема родительской власти была тесно переплетена с нормами закона, регулирующими смешанные браки. Закон не только обязывал разноверных родителей воспитывать детей в православии, но и предусматривал передачу детей родственникам или опекунам в том случае, если родители не исполняли добрачного обещания. Эта последняя норма – статья 190-я Уложения о наказаниях – плохо совмещалась с другими законоположениями, согласно которым родительскую власть над детьми прекращала только физическая или гражданская смерть [560] . Некоторые бюрократы тем не менее горячо защищали 190-ю статью. Виленский губернатор писал в 1873 году, что применение этих норм необходимо «как естественное последствие преступления родителей, а главное как мера политическая, охраняющая нравственное единство государства». Эта статья была принята для защиты государственных интересов, «которые всегда важнее интересов частных семейных». Отстаивал статью и Св. синод, указывавший, что ее отмена «может повести к совершенной потере этих детей для Православной Церкви» [561] . Однако другие государственные деятели были куда меньше готовы примириться с этими посягательствами на родительскую власть. Валуев доказывал, что «к полной веротерпимости и свободе исповедания своей веры должно необходимо принадлежать и право передавать свою веру посредством крещения и воспитания своим детям, или для родителей разноверных – право определять по взаимному между собою соглашению исповедание детей». Десятилетие спустя третье отделение канцелярии виленского генерал-губернатора заявляло, что 190-я статья нарушает «главное, прирожденное родителям право и обязанность воспитывать детей». Утверждая, что единство государства никогда не зависело от религиозного единообразия, отделение оспаривало представление о том, будто бы «общечеловеческие, незыблемые принципы» надо принести в жертву государственным интересам или «субъективным, к которым следует отнести вероисповедание». Этот вопрос был разрешен только в 1906 году, когда статья 190-я была наконец аннулирована – тридцать лет спустя после первого предложения ее отмены [562] .
560
О юридическом определении родительской власти см.: Marriage, Property, and Law. Р. 62–65.
561
LVIA. F. 378. BS, 1873. В. 1467. L. 6–15 ap. (цитаты: л. 8–9); РГИА. Ф. 796. Оп. 159. Д. 1798. Л. 11–12 (цитата: л. 12). В статье 190-й речь шла не только о смешанных браках, но о любом казусе, когда родитель, обязанный воспитывать своих детей в православии, не исполнял этого и тем самым становился виновен в «совращении» ребенка из православия.
562
Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 116; LVIA. F. 378. BS, 1873. D. 1467. L. 18–32 ap. (цитаты: л. 24, 29 oб.); РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Д. 252. Л. 223–223 oб.; Шейн В. К истории вопроса. С. 238–239.
Глубоко противоречивое отношение к смешанным бракам, сочетавшее страх перед «полонизацией» и «отпадением» с надеждой на интеграцию западных губерний, за которые велось острое соперничество, показывает, что к началу XX века проблема так и не получила разрешения на интеллектуальном уровне. Более того, причастные к ней русские и православные деятели, по всей очевидности, расходились во мнениях насчет того, упорствуют ли католические священники в своем противодействии смешанным бракам либо же рвутся извлечь из них выгоду (правда, эти два представления не были совсем уж взаимоисключающими). Вопрос о смешанных браках продолжал быть актуальным для творцов религиозной политики, в особенности после того, как революция 1905 года привела к глубинным сдвигам в конфессиональном строе империи.
Смешанные браки и «свобода совести» после 1905 года
Крупные перемены в конфессиональной политике, вызванные как реформистскими настроениями в бюрократии, так и кризисом власти в период революции 1905 года, создали предпосылки и для совершенно нового подхода к смешанным бракам. После узаконения «отпадения» от православия указом 17 апреля 1905 года брак легко становился для православных дорогой к обращению в другие христианские конфессии. Вследствие происшедших перемен старообрядчество и русские секты получили статус терпимых «иностранных исповеданий», и тем самым новый конфессиональный режим расширил сферу применения законов о смешанных браках. Обострявшийся в России кризис вынудил самодержавие издать 17 октября 1905 года манифест, в котором впервые император открыто обещал даровать своим подданным «свободу совести». Хотя точный смысл этого понятия оставался
предметом споров, многие современники были убеждены, что оно как минимум включает право родителей избирать вероисповедание своим детям. Неудивительно, что лютеране сразу же принялись жаловаться на то, что законоположение, требующее крещения детей в православии, не дало состояться многим смешанным бракам и «противоречит коренным образом духу истинной веротерпимости, не допускающей никакого принуждения в вопросах веры» [563] . Правительство, по-прежнему не желавшее вводить гражданский брак, взвалило на себя незавидное бремя согласования канонических требований православной церкви с новыми законодательными началами религиозной свободы [564] .563
РГИА. Ф. 821. Оп. 5. Д. 6. Л. 6, 86–88; Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 522–526; ПСЗ-3. Т. 25. 17 апреля 1905 г. № 26126; 17 октября 1905 г. № 26803; LVIA. F. 378. BS, 1905. В. 403. L. 1–4. Об обстоятельствах, результатом которых стал манифест, см.: Власть и реформы: От самодержавной к советской России / Ред. Б.В. Ананьич. СПб., 1996. С. 457–507; Ascher A. The Revolution of 1905: Russia in Disarray. Stanford, 1988.
564
Справка о свободе совести. СПб., 1906. С. 10–19; РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Д. 39. Л. 376–377; О законоположениях, направленных к осуществлению свободы совести // Католическая церковь накануне революции 1917 г. Сборник документов / Ред. М. Радван. Люблин, 2003. С. 462.
Трудность этой задачи стала очевидной, когда МВД попыталось разносторонне рассмотреть проблему смешанных браков в проекте ревизии семейного права [565] . В основе проекта лежало намерение в одно и то же время поддержать религиозный характер брака и более четко разграничить гражданское право и церковный канон. Законность брака должна была быть и теперь определена с «канонической точки зрения». Но если правила разных вер не входят «в резкую коллизию», требуя тем самым посредничества государства, то «светский закон должен воздерживаться от всякого вмешательства, предоставляя каждому вероучению действовать по своим правилам, не отвергая их, но вместе с тем и не придавая им своей санкции». Церковь, православная или иная, конечно, могла настаивать на соблюдении своих канонических требований, и государство, согласно проекту, признавало браки последователей соответствующей религии законными, лишь если сама духовная власть считала их действительными. Но государство впредь не должно было для запрещения какого-либо вида брака помещать канонические требования непосредственно в корпус гражданского права. Оно вообще не должно было квалифицировать заключение подобных браков как преступление. Вместо этого следовало лишь не давать им юридического признания, на том основании, что они не были одобрены надлежащей духовной властью. Итак, в результате государство позволяло бы церквям устанавливать действительность брака, но уже не включало бы в гражданские законы те канонические правила, посредством которых это делалось [566] .
565
Законопроект «Об изменениях в области семейственных прав» // Католическая церковь накануне революции 1917 г. Люблин, 2003. С. 336–389. Это был один из семи законопроектов о свободе совести, представленных Думе в феврале 1907 г. Они опубликованы в: Католическая церковь накануне революции 1917 г. Люблин, 2003. С. 133–415.
566
Там же. С. 347–350.
Помимо этого, проект ослаблял меры в пользу православия, зафиксированные в статье 67-й. Предлагалось отменить требование, чтобы неправославные брачующиеся давали обещание воздерживаться от привлечения супруга или супруги в свою веру. Такое требование, как отмечалось в проекте, «представляется и крайне несправедливым, так как этим путем создается неравномерная защита религиозного исповедания супругов в смешанных браках». Это требование «представляется и противоречащим началам свободы совести, согласно коим склонение к принятию своей веры не должно составлять наказуемого деяния, если оно не соединено с особыми деяниями, предусмотренными законом» [567] . Следующим шагом в сторону ослабления статьи 67-й были выдвинутые в том же проекте предложения относительно религиозной принадлежности детей от смешанных браков. Еще ранее, в дискуссиях, предшествовавших изданию указа 17 апреля 1905 года, даже такой либеральный архиерей, как митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский), заявлял, что, «строго рассуждая», смешанные браки по православному канону являются «совсем недопустимы[ми]» и что без гарантий крещения и воспитания детей в православии церковь не могла бы сделать в 1721 году эту уступку [568] . Проект, однако, отвергал этот довод. Обращаясь к указу 1721 года и цитируя «послание» Феофана Прокоповича от того же года, авторы проекта утверждали, что каноничность смешанных браков в действительности остается открытым вопросом. «Сами древние каноны дают основание к различным толкованиям», и поэтому были основания сомневаться в том, что церковь фактически «сделала значительную уступку государству и потому имеет право обусловить ее принадлежностью ей детей, от таких браков происходящих». Соглашаясь с различными исключениями из правила о детях – в западных губерниях (1768–1832), в Остзейском крае (1865–1885) и в Финляндии (действовали в описываемое время), церковь тем самым показала, что эти послабления не были противны основам вероучения, «ибо Церковь ни в коем случае не могла бы допустить отступления от тех правил, которые основаны на коренных догматах православной веры». Предложив собственное прочтение «древних канонов» и выставив прежние уступки церкви как основание для того, чтобы получить от нее новые, авторы проекта открыли путь к пересмотру законоположений о конфессиональной принадлежности детей от смешанных браков [569] .
567
Там же. С. 351–352. Далее в законопроекте предлагалось, чтобы все обещания, ранее данные на основании статьи 67-й, были лишены юридической силы (Там же. С. 384).
568
Журналы Комитета министров по исполнению указа 12 декабря 1904 г. СПб., 1905. С. 176–178.
569
Об изменениях в области семейственных прав. С. 371–376 (цитаты: с. 374–375).
И здесь мы видим ошеломляющее воскрешение первоначальных, высказанных еще в начале 1860-х годов предложений Валуева. Благодаря тому, что Валуев не обинуясь использовал термин «свобода совести» (который не имел тогда никакой юридической силы и редко возникал в российском дискурсе), возглавляемое П.А. Столыпиным МВД смогло заимствовать почти дословно целые пассажи из валуевского доклада 1862 года. Используя аргументы и текст Валуева, как если бы с того времени не прошло четырех десятилетий, проект упоминал о надеждах, которые правительство ранее связывало со смешанными браками как инструментом интеграции, и об обнаружившейся несостоятельности этого инструмента в достижении желаемой цели. Как и Валуев сорок пять лет назад, авторы проекта заключали, что юридическое обязательство воспитывать детей от смешанных браков в православии «стесняет в известных случаях свободу совести родителей, обязывая их против своей воли воспитывать детей в чужой им вере». И вновь вслед за Валуевым проект утверждал, что закон должен предоставить родителям право определять самим, по взаимному соглашению, в какой вере будут воспитываться их дети – предписывая православное исповедание лишь в случае отсутствия такого соглашения [570] .
570
Там же. С. 371–384 (цитата: с. 372).
Валуевскому предложению был дан, так сказать, второй шанс, но результат был тем же, что и в 1860-е годы. Обеспокоенные узаконением перехода из православия в другие христианские конфессии, некоторые церковные деятели начали призывать к восстановлению запрета на смешанные браки, существовавшего до 1721 года. Митрополит Антоний еще раньше предостерегал, что без сохранения в силе требования воспитывать детей в православии, вполне вероятно, «православное духовенство, подобно католическому в настоящее время, будет, по мере сил, противиться заключению смешанных браков» [571] . И именно это стало происходить после того, как обер-прокурор Синода запросил епископские отзывы о возможной реформе в 1905 году. Многие епископы утверждали, что церковь должна быть правомочна решать вопрос о смешанных браках на основании церковных канонов, не подлаживаясь под нужды государства. Некоторые из них были в особенности встревожены идеей распространения таинства брака на старообрядцев и сектантов и пророчили повторение «расхищения», которое уже причинили православным католики. В послании пастве архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий) открыто наставлял, что смешанные браки, узаконенные правительством «по слабости человеческой», суть грех и должны быть отвергнуты в соответствии с правилом шестого Вселенского собора [572] . В июле 1908 года 4-й миссионерский съезд в Киеве принял резолюции, призывавшие Синод поддержать канонические ограничения на браки с «еретиками». Хотя многие делегаты из местностей со значительным католическим населением противились такой мере, указывая на практические трудности осуществления подобного запрета, ее защитники подчеркивали напористость «католической пропаганды», которая, мол, ни перед чем не остановится для совращения православных. Особенно отличился один делегат, который в завершение своей речи восторженно призвал съезд высоко держать факел православия и ни при каких обстоятельствах не разрешать браков с католиками [573] .
571
Журналы Комитета министров. С. 177.
572
Cunningham, James. A Vanquished Hope: The Movement for Church Renewal in Russia, 1905–1906. Crestwood, NY, 1981. С. 135, 173–176, 302; Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 520; Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе. СПб., 1906. Т. 1. С. 514–518; Там же. СПб., 1906. Т. 2. С. 113–117; Архиепископ Антоний (Храповичкий). Полное собрание сочинений. СПб., 1911. Т. 1. С. 469–475, 478–492 (цитата: с. 475); LVIA. F. 605. Ap. 9. В. 299. L. 5 ap.; F. 378. BS, 1905. B. 404. L. 24, 39 ap.; F. 796. Аp. 442. В. 2110. L. 25 ap.; Dixon. Sergii (Stragorodskii). Особ. р. 66–71.
573
Coleman, Heather. Defining Heresy: The Fourth Missionary Congress and the Problem of Cultural Power after 1905 in Russia // Jahrb"ucher f"ur Geschichte Osteuropas. 2004. Vol. 52. № 1. S. 82–85 (цитата: s. 84); РГИА. Ф. 797. Оп. 79. Отд. 2. Стол 3. Д. 408. Л. 33 oб. Постановление съезда предусматривало исключения для Царства Польского, прибалтийских губерний и Великого княжества Финляндского, где преобладало неправославное население. О беспокойстве православных по поводу смешанных браков в Финляндии см.: Dixon. Sergii (Stragorodskii). Р. 66–71.