Православие в Крыму

Преподобный Иоанн, заключенный под стражу, сумел бежать и переправиться в город Амастриду [38] . На четвертом году проживания там, услышав о кончине кагана, преподобный сказал: «И я, братия, через сорок дней отхожу судиться с моим преследователем пред ликом Судии и Бога»! Как и предсказал святой, на сороковой день он предал дух свой в руки Божии. В это же время в гавани был корабль, отправляющийся в Крым. Чудесной была и скорость перевозки его тела. Он умер 26 июня, 27-го отплыл корабль, а уже 29 июня гроб с его телом прибыл в Партенит, где он и был похоронен.

38

Амастрида – сейчас г. Амасра на западе черноморского побережья Турции, в VIII веке была под властью Византии.

Существует мнение, что восстание было прекращено преподобным Иоанном добровольно, поскольку вредить Византии, ставшей вновь иконопочитательной, преподобный считал невозможным. Добровольность прекращения восстания косвенно подтверждается и незначительными репрессиями, возможностью побега преподобного Иоанна, и выделением самостоятельной Готской епархии.

Преподобному Иоанну, как и святому Стефану Сурожскому, еще при жизни был дан от Бога дар чудотворения. Когда преподобный сидел в темнице Фул [39] их владетель принес своего сильно израненного сына. Преподобный осенил его крестным знаменем и окрестил, затем взял ребенка в объятия и тело его стало без ран, как пишется в «Житии» – «очистилось».

39

Фулы, Фуллы – где находился город или местность Фулы точно неизвестно. Хотя в тринадцатом томе ЗООИД приведен греческий текст: «Житие преподобного отца нашего Иоанна, епископа Готфии» и параллельно перевод А. Никитского. Так вот там, в 17-м примечании в п. 9 русского перевода пишется: «Можно сказать, что Фуллы, находившиеся вблизи Сугдеи, превращенной генуэзцами в Солдаию, есть ныне большое татарское селение Отуз». Отузы – ныне пгт. Щебетовка.

Как-то два человека поссорились за пифос [40] вина, но, не смотря на посредничество святого, не примирились. Тогда по указанию Иоанна они разрубили пифос с вином, и из двух его частей, как сыр, вывалилось вино. По другим источникам двое спорщиков, вернувшись домой, обнаружили в бочке вино до того загустевшим, что им пришлось вырезать его и выбросить.

После бегства преподобного из хазарского заключения, были схвачены его ученики. Хазарский каган хотел казнить их, но во время суда над ними преподобный Иоанн, находящийся в Амастриде, закончил утренний канон и, выйдя из церкви, долго молился, воздев руки. Казалось, что он на один локоть [41] висит над землей. Когда его спросили, почему он так долго молился, преподобный ответил, что в это время братья наши стояли перед каганом, но благой и милостивый Бог исторг их от смерти. И действительно, каган отпустил их на свободу целыми и невредимыми.

40

Пифос – большой глиняный яйцевидный сосуд для хранения зерна, воды, вина и проч., высотой до 2-х метров.

41

Локоть – древнерусская мера длины, равная 38–46 см (средняя длина локтевой кости человека).

Ученик преподобного, Лонгин, возвращаясь из Иерусалима, был схвачен сарацинами [42] . Будучи уже вознесен на крест, Лонгин призвал на помощь в молитве преподобного Иоанна. Святой явился ему зрительно, и сразу же один из приближенных сарацинского эмира выкупил Лонгина, низвел его с креста и отпустил. Захваченный во второй раз другими сарацинами, Лонгин снова обратился к святому об избавлении. После этого железные оковы пали с ног Лонгина и тот спасся.

Теперь вкратце расскажем о времени, в которое жили два святых – Стефан Сурожский и Иоанн Готский. Этот период, именуется в истории иконоборчеством, известный византолог А. А. Васильев в своем труде «История Византийской империи» определил так: «История иконоборческого движения делится на два периода: первый период продолжался с 726 по 780 год и официально закончился седьмым Вселенским собором 787 года: второй период продолжался с 813 по 843 год и закончился так называемым Восстановлением Православия».

42

Сарацины – название, принятое античными писателями по отношению к арабскому населению северо-западной Аравии, а в средние века распространенное европейцами на всех арабов и на некоторые народы Ближнего Востока.

Второй период иконоборчества к теме нашего повествования не относится, поскольку никак не затронул Крым. А вот первый период сыграл определенную роль в расширении «ареала» православия в Крыму. Ведь защитники икон, подвергшиеся гонению в Константинополе, спасались на далеких окраинах империи, среди которых была Таврика. Оснований для эмиграции у иконопочитателей было достаточно. «Перспективы», которые ожидали иконопочитателей в центре империи, нам показывает Васильев:

«Определение собора 753–754 года, сохранившееся в деяниях седьмого Вселенского собора, вынесло окончательный приговор иконопочитанию, который гласит, что „всякая икона, сделанная из какого угодна вещества, а равно и писанная красками при помощи нечестивого искусства живописцев, должна быть извергаема из христианских церквей; она чужда им и заслуживает презрения. Да не дерзнет никакой человек заниматься таким нечестивым и неблагоприличным делом. Если же кто-либо с этого времени дерзнет устроить икону, или поклоняться ей, или поставить ее в церкви, или собственном доме, или же скрывать ее, такой, если это будет епископ или пресвитер, или диакон, то да будет низложен, а если монах или мирянин, то да будет предан анафеме, и да будет он виновен и перед императорскими законами, так как он противник Божиих распоряжений и враг отеческих догматов”. Из этого определения, помимо его общего значения для икон, важно отметить, что лица, виновные в иконопочитании, подлежат императорским законам, т. е. светской власти…»

Понятно, что почитатели икон не хотели быть «врагами отеческих догматов», за что они «подлежат имперским законам». Поэтому им нужно было «уносить ноги» и, конечно же, души из Константинополя как можно дальше. Крым очень подходил для этого. Переселение ортодоксальных христиан в Таврику повлекло за собой возникновение ряда обителей, в основном небольших. Вот что пишет об этих обителях крымский историк В. Г. Тур:

«Можно предложить, что иконопочитательские киновии в Крыму начиная с середины VIII века являются наиболее активными пропагандистами ортодоксального христианства, а также культуры нового, уже созревшего в Центральной Византии и Малой Азии экономического уклада. Вероятно, эти мелкие монастыри вполне отвечали идее Феодора Студита [43] , который ратовал за полную их независимость. Его теории преследовали цель создания монастырских натуральных хозяйств, находящихся на самообеспечении и совершенно независящих от внешних условий».

43

Феодор Студит (759–826) – византийский монах, аскет, церковный деятель и писатель. Канонизирован в лике преподобных. Под влиянием своего дяди Платона, игумена монастыря Саккудион, в 22 года принял постриг в этом монастыре. Стал игуменом еще при жизни Платона и уже тогда был известен как аскет и проповедник. В 798 году Феодор со своими учениками перешел в константинопольский Студийский монастырь, который под его руководством сделался светочем тогдашнего монашества. Студиты приобрели большой вес в церковной жизни, с ними считались патриарх и император. В монастыре был разработан строгий устав, принятый впоследствии в монастырях на Афоне и других православных обителях по всему миру и названный Студийским. За свою принципиальность в соблюдении церковных канонов и правил несколько раз был изгоняем из своего монастыря и Константинополя, претерпевая истязания, мучения и скитания.

По мнению В. Тура: «К числу интересующих нас памятников церковной истории VIII–IX веков можно отнести, например, монастыри на юго-восточной седловине горы Аю-Даг, Панеа в Симеизе, Чильтер – кобе, на горе Перчем под Судаком, монастырь в Партените, основанный вероятно еще при Иоанне Готском…» Возможно и «три монастыря в Инкерманской долине вблизи устья реки Черной…» Далее В. Тур сообщает об условиях проживания прибывших в Таврику иконопочитателей:

«Проблем с выживанием на территории Таврики у переселенцев вероятно не было. О богатстве флоры и фауны Крыма упоминают даже путешественники и авторы трудов XVIII века. Охота, рыбная ловля и собирательство на начальном этапе вполне могли удовлетворить братию, ограниченную обетами и многочисленными постами. Последующее развитие скотоводства, пчеловодства, земледелия и, в частности, выращивание злаков, винограда и овощных культур в мягком климате способствовало развитию благосостояния монастырей».

Однако, не все было гладко. «Вероятно, – пишет В. Тур – монастырская жизнь в Таврике VIII–IX веков не была лишена внутренних трений и разноречий. В начале IX века архимандрит Готии, имя которого не сохранилось, обратился за разъяснениями ряда недоуменных вопросов в Константинополь к Феодору Студиту. Феодор не только дал авторитетный ответ на вопросы, но и направил послание с аналогичным содержанием к „боголюбезнейшему отцу и архиерею господину Филарету”, иерарху Сугдейской епархии, в котором говорилось, что „самое необходимое” – это установление мира, „которого нет ничего полезнее и которым должны отличаться избранные ученики Христовы”. Надо думать, что между священнослужителями двух епархии существовали какие-то спорные проблемы. Кроме того, из письма видно, что случавшиеся среди монахов проступки отдавались на суд мирянам, т. е. „отверзалась дверь тому, кому не следует вмешиваться в наши дела”. Существовали проблемы с необдуманным пострижением в монашество и снятия с себя сана».

Вот и другие отрывки из посланий святого, приводимые В. Туром: «Феодор Студит пишет: „А слагать монашество то же, что слагать крещение. Однако, осмеливаются и это делать; страшно даже слышать [об этом]…Легкомысленные, убегающие из киновии не должны быть принимаемы другими братствами, чтобы у всех их во всем было взаимное содействие и согласие и чтобы им не разрушать трудов друг друга”. Имели место случаи, когда монахи уклонялись от „достижения первобытного состояния монашескою жизнью” и не желая подражать „беспечной райской жизни”, заводили у себя в монастыре рабов: „А иметь раба монаху в монастыре так же странно, как и иметь жену”».

Кстати, переписка Феодора Студита с «архимандритом Готии» и «иерархом Сугдейской епархии» является одним из свидетельств наличия монастырей в Таврике VIII – начала IX веков. По вполне обоснованным доводам В. Тура, сан «архимандрита Готии также, хоть и косвенно, указывает на наличие группы киновий или крупного монастыря в епархии. Вероятно, одной из причин спора, судя по содержанию послания, стало то, что какие-то монашеские братии, предположительно в Сугдейской епархии, приняли самовольно ушедших из киновий Готской епархии. Напрашивается вывод, что киновии существовали в конце VIII–IX веков как минимум в двух епархиях».

А затронули мы вопрос о монастырях по следующей причине. Большинство исследователей, среди который известные византологи В. Г. Васильевский, Ю. А. Кулаковский, А. А. Васильев, крымские историки А. Л. Якобсон, О. И. Домбровский, И. А. Баранов, В. Н. Даниленко, В. Ф. Филиппенко, придерживались единого мнения об «иконоборческом», т. е. связанным с ним, происхождении большинства средневековых монастырей Таврики.

Но крымские историки А. Г. Герцен и Ю. М. Могаричев, по слова В. Тура, «в ряде опубликованных работ подвергают критике данную гипотезу, основываясь на археологических исследованиях пещерных церквей и монастырских комплексов Горного Крыма, датируя их не ранее X – XII веков, тем самым доказывая незначительную роль иконопочитательской эмиграции в христианизацию Таврики». А это меняет историческую картину. «Эпистолярное» (т. е. связанное с частной перепиской) опровержение гипотезы двух вышеупомянутых крымских историков мы привели. А вот «археологическое» опровержение смотрите в примечании [44] .

44

Соглашаясь с тем, что обе гипотезы имеют право на существование, В. Г. Тур приводит следующие доводы: «Однако, основываясь на собственных археологических исследованиях монастыря на горе Перчем, с уверенностью можем отметить, что материал VIII – X вв., кроме осыпи, был обнаружен в нижнем слое, что непосредственно указывает на время строительства наземного монастыря. Например, Ю. М. Могаричев не связывает археологический материал VIII – X вв., обнаруженный на склонах близ пещерных монастырей Шулдан, Чилтер-коба и Чилтер (Мармара) с памятниками, и датирует их X – XIV вв. по редким находкам фрагментов керамического материала при зачистках пола помещений отдельных обителей и архитектурным аналогам Каппадокии и ряду других спорных признаков. Вероятно, специфика пещерных монастырей, расположенных на скальных обрывах и подверженных природному воздействию, вымыванию мягких культурных наслоений такова, что там и немогло сохраниться в должном объеме материала раннего периода и его действительно надо искать на склонах. Аналоги крымским пещерным монастырям в Каппадокии, относящиеся к IX – XI вв., также не отрицают их более раннего происхождения, равно как и широкие даты использования изображений „процветшего” креста и иные аргументы, выдвинутые Ю. М. Могаричевым».