Праздник под угрозой

Автомобили останавливались один за другим. Прибыли Рюмины, Черкасов, князья Голицины, Мещерские, Гагарины. Лакеи спешили к дверям автомобилей, помогая гостям выйти, а затем провожали их к залам.

Каждого гостя наша семья встречала с тёплой улыбкой. Многие восхищённо смотрели на убранство дома, отмечая внимание к деталям. Воздух наполнялся смесью веселья и благоговения перед атмосферой вечера.

— Это действительно впечатляет, Алексей Иоаннович, — сказал князь Львов, обращаясь ко мне. — Такое ощущение, что сам дух императрицы Елизаветы посетил нас сегодня.

— Благодарю, ваше сиятельство, — ответил я, гордясь работой матушки.

Потом приехали Цициановы, Одоевские, Волконские, графы Безбородко, Салтыковы, Зубовы, Румянцевы, Ламздофы, Брюсы и другие. В какой-то момент у меня зарябило в глазах от разноцветных костюмов.

Когда гости заполнили залы, оркестр заиграл увертюру. Лакеи, одетые в белоснежные рубашки и камзолы, начали разносить шампанское и лёгкие закуски. Гости кружились по залам, ведя светские беседы, смех и звон бокалов наполняли пространство. Но все ждали появления императора и императрицы — танцы должны были начаться только с их появлением.

Наконец, Аграфена, с блестящими глазами и лёгким румянцем на щеках, подошла к родителям.

— Государь и государыня прибыли, — сообщила она торжественным шёпотом.

Зал мгновенно притих. Лакеи поспешили занять свои позиции, а оркестр сменил мелодию на более торжественную. Парадные двери распахнулись, и вошли император и императрица в сопровождении свиты и гвардейцев. Государь, в роскошном мундире с золотыми нашивками и орденами, шёл уверенным шагом. Его высокая фигура и строгий взгляд внушали уважение. Но всё внимание гостей было приковано к его супруге.

Надежда Фёдоровна затмила гостей. Пышное платье, исполненное в нежных оттенках золота и лазури, было украшено тончайшим кружевом и драгоценными камнями. На шее сверкало многорядное бриллиантовое колье из бриллиантов, а высокую прическу парика венчала увесистая алмазная диадема. Императрица явно тщательно продумывала костюм.

Отец и мать церемонно поклонились. Я последовал их примеру.

— Ваше Императорское Величество, — начала Анна Николаевна, голос её звучал ровно и уважительно. — Для нас великая честь приветствовать вас в нашем доме.

— Тетушка Анна! — Император взял обе ее руки в свои и лучезарно улыбнулся. — Спасибо, что пригласили! Наденька так готовилась… А я репетировал танцы, чтобы ее порадовать.

Императрица улыбнулась и, склонив голову, ответила с сильным акцентом:

— Анна Николайевна, спасьибо. Я давно мечтала… побьивать на таком балу. Это как… как ожьившая сказка…

Её слова вызвали восхищённый шёпот среди гостей. Императрица осталась довольна — можно веселиться. Музыка сменилась на более ритмичную, и вскоре объявили первый танец — полонез.

Император подал руку императрице, и они первыми вышли на середину зала. Их движения были грациозными, каждый шаг — часть сложного ритуала. Собственно, полонез и предполагался как открывающий бал танец, торжественное шествие.

Следом за ними пошли хозяева бала — отец и матушка, затем — старшие Юсуповы…

Я уже собирался пригласить Иду на танец. Её взгляд, полный ожидания, встретился с моим, и я сделал шаг в её сторону… И замер, проверяя, не показалось ли мне.

Воздух вокруг словно стал густым, наполняясь невидимыми потоками аномальной энергии. Я повернулся, ища источник, и взгляд упал на Лёню Уварова. Парень побелел от волнения, руки дрожали, а в глазах начали появляться зеленые искры.

Я метнулся к нему.

— Даже не думай!

Глава 16

— Леш, клянусь, я не специально!

Я огляделся по сторонам и повел Уварова в сторону, подальше от гостей, что уже начали выстраиваться в пары для танца.

Уваров вцепился в мою руку так крепко, словно висел над пропастью. Я осторожно подвел парня в темный угол бального зала, где было меньше всего свечей. Лёня дышал тяжело, его взгляд метался, а руки мелко подрагивали. Я положил ему руку на плечо, отслеживая течение его эфира и стараясь передать через прикосновение своё спокойствие.

— Лёня, помнишь техники, о которых я тебе говорил? — тихо спросил я, глядя ему прямо в глаза. — Вспомни про два огонька. Закрой глаза и сосредоточься. Четыре на вдох, четыре на задержку дыхания…

Он кивнул, закрыл глаза и начал глубоко дышать. Его грудь поднималась и опускалась ровным ритмом, как будто он старался найти точку равновесия.

— Два огонька… два огонька… — бормотал он себе под нос. Голос его дрожал, но постепенно становился более уверенным. Я почувствовал, как напряжение в его теле немного ослабло.

Мой взгляд сосредоточился на его лице. Я продолжал держать руку на его плече, отслеживая прогресс. Ранее сгущавшаяся энергия вокруг нас начала рассеиваться, словно тяжёлый туман, который, наконец, подхватил ветер. Воздух снова стал прозрачным, у меня перестало сосать под ложечкой.

Кажется, на этот раз пронесло.

— Хорошо, Лёня, — сказал я, слегка пожимая его плечо. — Ты молодец. Справился.

Он открыл глаза, полные слёз. Его взгляд, полный вины и сожаления, встретился с моим.

— Прости меня, Алексей, — пробормотал он. — Прости, пожалуйста. Я просто… я перенервничал. Появление императора и императрицы… вся эта роскошь, эти люди… Слишком много людей. Я потерял контроль…

— Но ты его вернул, — отозвался я. — Ты еще не раз окажешься в стрессовых ситуациях, и тебе нужно научиться отслеживать свое состояние. Прислушиваться к себе.

Смысла ругать Уварова не было — я знал, что он оставался бомбой замедленного действия, хотя и работал на совесть. Но я предполагал, что понадобится что-то помасштабнее, чтобы вывести парня из равновесия.

С другой стороны, Леня не привык к подобным собраниям. Его род был древним, с богатой историей, но уже больше ста лет Уваровы не относились к Большим Домам. Сейчас это были типичные провинциальные аристократы, и Леня, воспитанный в другой среде, просто оторопел от яркости столичного блеска.

Был соблазн попросту вырубить его понадежнее или накачать успокоительными из тайной матушкиной аптечки — у нее разное водилось на всякий случай. Но я не был уверен, что эфир парня адекватно отреагирует на какой-нибудь сильный препарат. Кроме того, Уварову следовало научиться держать себя в руках. Я не смогу быть с ним рядом вечно.