Праздник под угрозой

— Что ты…

Наши губы встретились в коротком, но глубоком поцелуе. Всего секунда, еще одна… Но здесь было слишком людно, и нас могли увидеть в любой момент, так что мне пришлось отстраниться. С большим сожалением.

Ида бросила взгляд через плечо и тихо рассмеялась.

— Значит, ты и правда не держишь на меня зла…

— Идем, — я кивнул в сторону купола. — Продолжим завтра, на балу, есди он состоится. Ты ведь подготовила костюм?

Девушка задорно рассмеялась, а я заметил, как порозовели ее щеки от смущения.

— Сначала узнай меня среди всех этих напудренных гостей в париках! — сказала она.

* * *

Пожар потушили через час, а к трем часам частично перебросили подачу электричества, и в некоторых зданиях начал появляться свет. Увы, этого еще было недостаточно для того, чтобы Петербургская сторона вернулась к жизни.

Всю ночь мы дежурили на Троицкой площади. Поддерживали работу купола, кормили, поили, грели, распределяли людей, организовывали ночлег и даже транспортировку больных людей.

Тысячи людей высыпали на улицу. Кто-то в домах поновее заперся в своих квартирах, кутаясь во все одеяла. Другие спускались за свечами, дровами и водой — государственные автомобили ездили по всем улицам и бесплатно раздавали все необходимое. Солдаты раздавали сухие пайки. Кто мог, разъехались по соседним районам — к родственникам и знакомым.

И так по всему району.

— Полагаю, этой ночью мало кто спит, — задумчиво сказал Феликс Феликсович.

К трем часам Таня совсем выбилась из сил, и я решил отвести ее в особняк. Сестрица отчаянно сопротивлялась.

— Лёш, я еще не настолько устала!

— Ты сделала больше, чем требовалось, Тань. — Я аккуратно подтолкнул ее вперед. — Давай, марш домой. Ты потратила много эфира. Я провожу тебя и заодно выясню, есть ли новости.

Таня хотела было воспротивиться, но умолкла под моим строгим взглядом. Она знала, что я любил ее. И порой пыталась этим пользоваться себе на выгоду. Но со мной этот трюк не проходил. Собственно, единственным человеком, из которого у сестрицы иногда получалось вить веревки, был наш отец.

Старшие Юсуповы сменили нас у купола, помогая Уварову и на редкость стойкой баронессе Витте. А мы с Таней и Идой вернулись в особняк. На фоне темных домов, окружавших площадь, родной дом выглядел настоящим маяком — внутри светились окна, хотя это был мягкий, совсем слабый свет ламп от нескольких работающих генераторов. Над трубами вился дым от каминов, и на всей улице тоже пахло гарью.

Тая, немного уставшая, потирала руки и, кутаясь в подбитое мехом пальто, вяло улыбнулась:

— Ладно, Лёш, ты был прав. Я и правда устала. Мне нужно немного поспать, хотя бы пару часов…

— Вот и правильно. Иди отдыхай, — кивнул я. — Ты сегодня отлично поработала. Завтра твоя помощь тоже может понадобиться, так что набирайся сил.

— Хорошо. Но если понадоблюсь, сразу будите!

— Непременно.

Конечно, я не собирался тревожить сестру. Вряд ли теперь случится что-то такое, что понадобится и она. Уже весь город на ушах.

Шедшая рядом Ида тепло подхватила:

— Вы умница, Татьяна. Я поражена вашим талантом к магии. Я бы в столь юном возрасте не справилась с такими сложными заклинаниями.

Таня, слегка порозовев от похвалы, замахала рукой:

— Ой, бросьте, Ида Феликсовна, вы мне льстите. Это же простые связки…

— Ничуть, — улыбнулась Юсупова, поправляя воротник шубки. — Я говорю то, что вижу. Связки — простые. Но вот поддерживать стабильность структуры так долго — это уже сложная задача, с которой справится не каждый. Впрочем, я не удивлена. У вас сильная кровь, Татьяна. Уверена, вы получите Алмаз по итогу прохождения своих Испытаний. Быть может, даже Черный…

— Ой, скажете тоже…

Но Таня благодарно кивнула и поспешила вверх по лестнице, едва переставляя ноги от усталости. Я проводил её взглядом, а затем, подхватив Иду под локоть, направился прямиком в кабинет отца.

Но когда мы вышли в большую гостиную, перед нами развернулась весьма нетривиальная картина.

— Это ваши гости? — шепнула Ида.

— Полагаю, инициатива моей матушки.

На диванах, в креслах и даже на ковре перед камином устроились женщины с маленькими детьми. Кто-то качал младенцев, другие вполголоса пели колыбельные, а слеги, двигаясь на цыпочках, разносили всем горячий чай.

Все «публичные» залы теперь были заполнены людьми, завернутыми в одеяла — детьми, матерями, бабушками. Женщины выглядели немного растерянно, словно не могли поверить, что им, обычным горожанкам, предоставили приют в столь роскошном месте.

Матушка, как всегда, была с ними приветлива, но её прямая осанка и привычная строгость только добавляли напряжения в их и так растерянные взгляды.

Одна из женщин робко подошла к матушке и сказала:

— Ваша светлость, простите, что тревожим вас… Мы благодарны… но нам так неловко… Мы понимаем, что не место здесь таким, как мы…

— Вы здесь потому, что я так решила, — ответила княгиня, но затем её голос смягчился. — Ваши дети должны быть в тепле, и это главное. А остальное меня не волнует.

— Спасибо, ваша светлость…

Женщина растерянно поклонилась, отступив к другим горожанкам, и шёпот благодарности прошёлся по комнате.

Я встретился взглядом с матушкой, и мы обменялись кивками.

— Как у вас дела? — спросил я, когда мы подошли.

— Слава богу, у нас есть дополнительное топливо для генераторов. На несколько лампочек и электроприборов хватит. Хотя, конечно, стараемся экономить. Что на площади?

— Не хватает только блинов да чучела — и будут почти что масленичные гуляния, — улыбнулась Ида. — Люди успокоились, многие просто приходят за свечами или горячей едой и возвращаются спать к себе. Ночь пройдет спокойно, благо еще и гвардейцы помогают.

Матушку удовлетворил такой ответ.

— Еды всем хватает?

Я кивнул.

— С едой проблем нет. А вот теплые одеяла не помешали бы. Может, кто-нибудь подвезет.

— А может скоро дадут свет, — отозвалась матушка.

Мы оставили ее присматривать за гостями, а сами пошли дальше в кабинет отца.