Предатель

Шильва стиснула зубы.

— Как мне верить твоему слову? Ты ведь так долго был на её стороне.

— Тогда поверьте моему, — сказала Леанора. — Как принцесса-регент, я ручаюсь за этого человека. Он рисковал своей жизнью, чтобы спасти моих детей. Вот что я видела, как видела и глубину его вины. Как вижу и вашу, госпожа Шильва. Вы жаждете расплаты за всё, что потеряли. — Леанора наклонилась вперёд и протянула руку. — Посвятите себя делу моего сына, и я позабочусь о том, чтобы вы её получили.

Шильва не двинулась с места. Только дураки заключают сделку с первого предложения.

— Услуги должны быть оплачены, — сказала она. — Как возмещением, так и монетой.

— Король с радостью объявит королевское помилование за все преступления, совершённые вами и вашей бандой, — заверила её Леанора. — А что касается монет. — Она повернулась ко мне, приподняв бровь. — Лорд Элвин — казначей короля, как и его маршал.

Поняв намёк, я потянулся за кошельком, который дала мне Лорайн. Открывая его, я позаботился о том, чтобы Шильва увидела содержимое. Потом достал один золотой соверен и бросил ей со словами:

— Просто символический платёж. В знак признательности за вашу готовность к переговорам.

Шильва повертела монету и удовлетворённо хмыкнула, разглядев и почувствовав настоящее золото.

— Если мы к вам присоединимся, то я возьму половину этого кошелька.

— Десятую часть, — парировал я, указывая на разбойников на холме. — Если только у вас нет армии, которую вы предоставите королю.

— Армии? Нет. — Шильва взяла руку Леаноры и поцеловала её. — Но у меня есть флот, и, как мне кажется, он сейчас гораздо нужнее.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Порт Тарисаль образовывал полумесяц из плотно расположенных домов вокруг бухты в форме подковы на побережье Кордвайна. Поднявшись на утёсы к югу от порта, мы увидели несколько десятков кораблей разных размеров. Небольшие барки стояли на якоре рядом с трёхмачтовыми торговыми судами и длиннокорпусными шхунами, построенными для плавания по глубинам океана.

— Ваше величество, я представляю контрабандистов Альбермайна, — сказала Шильва, поклонившись Леаноре. — То есть всех, кто пожелал прийти сюда по моему приказу. Когда эта чокнутая сука спустила на нас своих собак, некоторые решили, что лучше пойдут в более дружелюбные порты.

— Внушительно, госпожа Шильва, — не очень убеждённо сказала Леанора. — Но, как бы мало я не разбиралось в этом, даже я понимаю, что это не военный флот.

— Если потребуется, то они будут сражаться, — ответила Шильва. — Но их миссия — увезти нас подальше. На Западных островах полно мест, где можно спрятаться. Как только обоснуемся, сможем совершать набеги по всему западному побережью Альбермайна.

— Предлагаете нам сбежать? — спросил её Элберт. — Король не может бросить своё королевство и при этом по-прежнему заявлять права на Корону.

— У него не останется головы, на которой её носить, если он останется здесь слишком надолго. — Хмурая резкость Шильвы ясно дала понять, что её обида на королевского защитника не утихла, несмотря на новообретённую преданность. — Можете попробовать следовать плану Писаря, — продолжала она. — Но сгоняйте-ка в Шейвинский лес, и увидите, что все дороги отсюда до туда теперь забиты её солдатами. — Шильва взглянула на Леанору, и выражение её лица чуть смягчилось. — Прошу прощения, ваше величество, но побег — это теперь ваш единственный шанс. А там, — она наклонила голову в сторону кораблей в бухте, — я дарую вам средства для этого.

* * *

Следующую неделю мы провели в Тарисале, дав Гилферду больше времени на сбор рекрутов из числа горожан и ближайших окрестностей. Местная знать, в основном, была готова присоединиться к новому герцогу, хотя некоторые из них незаметно исчезли вскоре после нашего прибытия. Простолюдины в порту и керлы с ближайших ферм оказались менее склонны к идее отплыть навстречу неопределённому будущему. Наши ряды выросли примерно на сотню человек, но не более того. Поскольку этот регион ещё не ощутил на себе бремени правления восходящей-королевы, я не мог винить людей за их нежелание. Реакция Эвадины на то, как она придёт сюда и обнаружит, что её добыча исчезла, вызывала у меня чувство вины, но не было возможности тратить время на убеждение этих людей в их неминуемой судьбе.

Я все эти дни с помощью ветеранов нашей роты тренировал новорождённое войско Короны. Некоторые из новобранцев уже ходили в различных кампаниях под знаменем Кордвайна, но большинство — нет. Многочасовые попытки заставить их выстроиться в дисциплинированную линию научили меня пониманию сложности задачи наставника по строевой подготовке, вызвав печальную тоску по Суэйну и Офиле. Я почти не сомневался, что под их суровым, но опытным руководством наша зарождающаяся армия в кратчайшие сроки начала бы маршировать в ногу.

Мы тренировались на широкой мощёной пристани Тарисаля — единственном ровном участке в порту. При организации войска Короны я последовал примеру Ковенанта, разделив их на три шеренги в зависимости от роста. Самые высокие и сильные стояли в первой шеренге, вооружённые пиками или любым другим длинным оружием, которое мы смогли найти. За ними шли коренастые или среднего роста люди с топорами, алебардами и секачами. Сзади стояли мужчины и женщины с кинжалами. Мы располагали лишь разнородной бронёй, и двум третям из нашего числа не досталось никаких шлемов. Я посетил всех торговцев в этом порту — тех, кто не бежал — в поисках оружия и доспехов, или хотя бы прочной одежды. Результаты оказались неоднозначными, но, по крайней мере, у каждого солдата теперь имелась куртка, одеяло и какое-то оружие.

К концу четвёртого дня тренировок мне, наконец, удалось построить их и организовать некое подобие наступления. Для этого мне и ветеранам пришлось изрядно потолкать и покричать, но результат действительно представлял собой некоторый прогресс. Хотя не на всех, кто это видел, он произвёл впечатление.

— Блядь, ну и жалкое зрелище, — раздался голос позади меня, после того, как я распустил новобранцев. Солнце стояло низко над западным горизонтом, и мне пришлось прикрыть глаза, чтобы увидеть этого критически настроенного зрителя. Я разглядел худощавую фигуру с копной непослушных тёмных волос, лишь частично скрытых под шёлковым шарфом. На ней была одежда моряка, а на широком поясе с обеих сторон висели кинжалы.

— Сержант Офила за такое представление шкуры бы с нас содрала, — добавила морячка. — Где она, кстати?

— Мертва, — ответил я внезапно загрубевшим голосом. Мы никогда не были склонны к открытому проявлению привязанности, но желание заключить её в объятия вдруг стало непреодолимым. Тория обняла меня в ответ, всего на миг, и тут же высвободилась.

— Прошла всего пара лет, — сказала она, искоса глядя на меня, — а ты выглядишь так, будто пролетели все десять.

Мне пришлось сглотнуть, чтобы возразить, и слова вырвались хриплым выдохом: