Предопределение
Шрифт:
Генрих как будто вернулся в прошлое. Правда, в этот раз последствия для графа де Грамона были более плачевными и, скорее всего, необратимыми.
Герцог де Бофремон не принимал его, герцог де Гонди — тоже. Представители двора принца Генриха упорно делали вид, будто не знают о существовании неудачливого графа, и даже немногочисленные представители «зелёной партии» принца Луи прислали вежливую отписку, что «их планы не совпадают с интересами дома де Грамон».
Следом за полным игнорированием высшими домами Вестонии, Генрих начал получать один за другим отказы от семей, с которыми
Попытка встретиться с несостоявшимися родственниками провалилась. Лишь старый граф де Шармэ соизволил принять Генриха на пороге своего дворца. Старый напыщенный индюк объявил Генриху, что в данный момент даже самый бедный шевалье не захочет связать свое имя с именем де Грамонов.
Еще одним унижением был визит герцогини дю Белле, которая, не слушая возражений брата, забрала в свой дом дочерей Фердинанда. Напоследок она ледяным тоном сообщила Генриху, что будет хлопотать об аудиенции у короля, чтобы попросить у его величества начать процесс смещения главы рода. Жанна объявила прямо в лицо ошарашенному Генриху, что полностью поддержит кандидатуру этого проклятого ублюдка в качестве главы клана.
Самое страшное, что поводов для смещения было предостаточно. Генрих уже дважды выставил себя посмешищем, чем поставил под угрозу существование рода.
Жанна, даже не думая подбирать слова, сказала ему, что если бы не грозная репутация их племянника, то уже многие попытались бы откусить часть владений Грамонов. Зачем нужен такой глава, если он не может защитить свой род? Особенно сейчас, когда большинство дружинников графа поспешили оставить службу, пожелав остаться в стороне от той бури, что разыгралась вокруг их господина.
Но был повод пострашнее, о котором Жанна дю Белле не знала. Речь об интригах, которые плел Генрих вместе с герцогом де Бофремоном за спиной короля. Очень скоро Карлу донесут, если уже этого не сделали, о том, кто именно раскрыл тайну принцессы Верены. Вряд ли королю понравится то, что Генрих первым делом не пришел к своему правителю, а решил поучаствовать в темных делишках астландцев.
Когда граф де Грамон думал об этом, по его спине струился холодный пот. Сейчас, оставшись без могущественных покровителей, он всерьез был настроен покинуть столицу на неопределенный срок и засесть в фамильном замке на родовых землях…
Прерывая мрачные мысли графа, в комнату стремительным шагом вошел Франсуа. Он двигался с той порывистой решительностью, которая никогда не нравилась Генриху. О, сколько раз он признавался самому себе, что многое бы отдал за то, чтобы не этот сын остался в живых. Граф бросил на виконта тяжелый взгляд.
— Новостей нет, — произнёс граф вполголоса, опережая вопрос Франсуа.
Сын сжал кулаки:
— Может, кто-то из сторонников принца Генриха?
Граф де Грамон мотнул головой и с кривой усмешкой произнес:
— Они предпочитают держаться подальше. С их слов, они не собираются иметь дело с человеком, который, по их мнению, «не соблюдает законы чести».
Жалеть чувства сына, как это делала его мать, Генрих не собирался. Виконт тоже был в Лисьей норе и обязан разделить
бремя позора.Франсуа с минуту молчал. В глазах его плескалась смесь гнева и разочарования. Наконец, он выдохнул, опустился на стул напротив отца и скрестил руки на груди:
— Мы не допустим, чтобы нас столкнули в пропасть. У нас есть ресурсы, есть связи…
Граф презрительно усмехнулся. Как же он хотел в это мгновение, чтобы перед ним сидел его Габриэль.
— Какие ресурсы, болван? — приглушенно прорычал Генрих. — Наша казна пуста. Мы в долгах. Или ты думаешь, что то золото, которое я отдал аталийцам за твой выкуп, упало нам с неба? О каких связях ты сейчас говоришь, идиот? Не сегодня завтра все эти падальщики-банкиры поймут, что мы остались одни, и начнут обивать наши пороги.
Он умолк, услышав спешные шаги за дверью. Торопливую походку и стук каблучков Генрих узнал сразу же. Мамаша торопилась на помощь к своему любимчику.
И действительно, спустя минуту в кабинет ворвалась графиня де Грамон, на ее лице были написаны страх и отчаяние. Генрих нахмурился. Не похоже, чтобы Кэтрин спешила на звуки ссоры. В руках она сжимала смятое письмо. За ее спиной маячила старшая дочь. Бледная Мариэль, широко раскрыв глаза, смотрела на мать.
— Анри! — выдохнула графиня, прижимая бумагу к груди. — Это от Ивелин… Она… она сбежала!
Франсуа вскочил, едва не опрокинув стул. В два шага пересёк комнату и выхватил письмо из рук матери. Быстро пробежав глазами строки, он побагровел.
— Матушка! — начал он быстро читать. — Я не могу больше жить в этом доме, где только позор и безнадёжность. Я уезжаю с бароном де Рошаном…
Франсуа запнулся, побелевшими пальцами сминая пергамент. Генрих подошел ближе и забрал у него письмо.
— Луи попросил моей руки… — негромко начал читать граф, мрачнея на глазах. — И я согласилась… Мы скоро поженимся, и барон де Рошан позаботится обо мне. Прошу вас, матушка, не позволяйте отцу искать нас. А чтобы вы не беспокоились, я взяла с собой все мои украшения…
Граф оторвался от чтения и на мгновение в кабинете повисла напряжённая тишина. Генрих закрыл лицо ладонью. Всё рушилось. Чувство пустоты заполнило грудь графа, норовя разорвать его изнутри. Кругом одни предатели. Даже его любимица Ивелин…
Франсуа, не говоря ни слова, рывком обернулся и сделал шаг к двери. На его лице больше не было растерянности — один лишь пылающий гнев.
— Я найду её, — процедил он сквозь зубы. — И верну. Во что бы то ни стало.
— Франсуа! — крикнула графиня, но виконт уже вылетел в коридор.
Генрих де Грамон шагнул вперед, будто хотел броситься за сыном, но понял, что колени дрожат. На него вдруг впервые в жизни навалилось чувство бессилия. Он замер, тяжело опершись на стол, а потом почувствовал, что падает. Удара он не ощутил — его накрыла спасительная тьма.
Эрувиль. Дворец герцога де Бофремона.
Герцог де Бофремон сидел в тени просторного балкона своего дворца, нетерпеливо похлопывая ладонью по краю стола. Теплый полуденный свет заливал внутренний двор, отражаясь от бирюзовой плитки фонтана.