Предопределение

Этой ночью в главном зале было пусто. Лишь несколько завсегдатаев сидели за столом у окна и цедили местное пойло из деревянных кружек. Входная дверь была плотно закрыта, а у входа маячил широкоплечий вышибала, лениво следя за порядком в таверне.

За прямоугольным столом в самом дальнем и темном углу зала сидели двое. Их лица терялись в полутьме — лунный свет пробивался лишь через узкую щель в окне.

— Насколько я понимаю, наш заказ выполнен? — произнес первый, аккуратно поправляя массивный золотой перстень с большим рубином на указательном пальце. Его голос звучал ровно, без эмоций, но в нем угадывалась привычка повелевать.

— Да, — ответил второй, необычно растягивая слова. — Ваша посылка уже у адресата.

Слабый луч лунного света на мгновение выхватил из тени лицо первого, холодные глаза внимательно следили за собеседником.

— И вы на сто процентов уверены в положительном результате? — спросил он, и в его спокойном тоне послышалось едва уловимое сомнение.

Второй кивнул, поводя плечами. Он покосился на закрытую дверь, словно проверял, не подслушивает ли кто.

— Абсолютно, — он поправил засаленный манжет сюртука. — Не извольте беспокоиться. Смерть наступит мгновенно.

— Вы помните наше главное условие? — спросил первый. — Все должно выглядеть, как несчастный случай.

— Так и будет, — уверенно произнес второй.

— Кто еще знает о нашем деле?

— Я и мой компаньон, — сказал второй. — Но он умеет держать язык за зубами.

— Тогда обсуждать больше нечего, — кивнул первый и положил на столешницу пухлый кошель, который тут же исчез в складках плаща первого.

— С вами приятно иметь дело, господин, — растягивая окончания слов, произнес второй. — Если вам понадобятся наши услуги, вы знаете, где нас найти.

— Всенепременно, — произнес первый и, встав из-за стола, двинулся на выход. При этом прикрывая лицо широкополой шляпой.

Второй, не спеша, допил содержимое своей кружки, а потом поднялся и тоже скользнул к выходу. Оказавшись снаружи, он с удовольствием вдохнул полные легкие свежего ночного воздуха. И пусть местные переулки провоняли дерьмом и помоями, этот воздух улыбающемуся мужчине показался самым сладким и прекрасным.

Когда он отошел от таверны на приличное расстояние, из темного угла выдвинулся массивный силуэт.

— Густав, как все прошло? — пробасила темнота.

— Лучше некуда, — улыбнулся мужчина широкоплечему силуэту. — Шарль, пора нам валить из…

Договорить он не успел. Широко раскрытыми глазами он наблюдал, как из-за спины его подельника вырастает еще одна тень. В лунном свете тускло блеснул клинок — и верзила Шарль начал оседать на землю.

Густав было дернулся, чтобы выхватить кинжал из-за пояса, но в следующее мгновение он почувствовал острую жгучую боль в сердце. Мир качнулся, и Густав словно начал проваливаться внутрь себя.

Последнее, что он увидел перед тем, как тьма поглотила его, это золотой перстень с крупным рубином на руке, сжимающей кинжал.

Глава 25

Эрувиль. Королевский дворец.

В центральной части королевского парка был возведен специальный помост, где на своем троне восседал Карл Третий в окружении своей семьи. А внизу справа и слева от помоста стояли многочисленные группы дворян.

Верена, как особа королевской крови и личная гостья правителя Вестонии, находилась на помосте. Тот, кто расставлял кресла, позаботился, чтобы воскресшая дочь Конрада Пятого всю последнюю неделю празднеств сидела рядом с принцем Генрихом, который все эти дни развлекал ее разговорами.

Первое время Верена чувствовала себя неуютно из-за внимания принца, но постепенно расслабилась и даже начала получать удовольствие от бесед с ним. Генрих, пусть и был слегка грубоватым и прямолинейным, но Верена, читавшая его энергосистему как открытую книгу, быстро удостоверилась в его симпатии к ней. Кроме того, люди из его окружения, такие как барон фон Герварт, открыто объявляли о готовности обнажить свой меч против проклятого узурпатора, незаконно занявшего трон ее отца.

И таких людей, как барон, было много. Чего только стоит прибытие в Эрувиль двух сотен астландских дворян во главе с маршалом фон Мансфельдом, старым другом ее отца. С его появлением Верена ощутила себя настоящей принцессой, окруженной сильными вассалами, готовыми пойти ради нее на смерть. Последние дни по столице разлетелась фраза, мол, в Эрувиле сейчас образовалось два королевских двора.

Из никому ненужной беглянки Верена, как по мановению волшебного пера, превратилась в символ древней династии. Все заговорили о скором восшествии на трон новой королевы Астландии.

Верена несколько раз говорила об этом с Карлом, который, вопреки слухам о его вспыльчивом и грозном характере, оказался добрым и понимающим человеком. Каждый раз беседуя с королем, Верена ловила себя на мысли, что Карл очень напоминает ей ее покойного отца. Уверенности добавлял анализ его энергосистемы. В моменты их бесед все энергоканалы Карла явственно говорили Верене об искренности и доброжелательности короля. В то, что человек может притворяться настолько хорошо и правдоподобно, девушка не верила.

Взгляд Верены упал на королеву Беатрис и принцессу Адель. Девушка невольно вздохнула. Если с мужской частью королевской семьи у Верены сложились хорошие отношения, то с женской все обстояло иначе.

Королева Вестонии и ее внучка, явно сговорившись, вели себя с Вереной холодно и даже, отчасти, презрительно. Собственно, в этом не было ничего удивительного. Королева Беатрис была дальней родственницей узурпатора Оттона, как и ее брат, герцог де Бофремон. Они были явно враждебно настроены против принцессы-беглянки.

Одна из придворных дам сообщила по секрету, что королева и еще несколько советников уговаривали Карла вернуть Верену в Астландию и тем самым показать себя честным союзником. Но Карл был непреклонен. Кроме того, при дворе теперь все знали, что король и королева находятся в ссоре. Нетрудно было догадаться, кто являлся причиной этого конфликта.

У Верены с королевой состоялся всего лишь один разговор, да и то Беатрис больше молчала, передав инициативу своей дальней кузине герцогине фон Диссен, прибывшей с большой свитой в Эрувиль явно по приказу Оттона.

В тот день Верена стоически выдержала все нападки родственницы узурпатора, не проронив при этом ни слова. Уже потом, анализируя свое состояние, принцесса пришла к выводу, что причиной того ступора был страх. Дело в том, что, благодаря своему дару, Верена увидела, что почти все фрейлины герцогини являлись боевыми магами. Несомненно, они вели себя, как подобает придворным дамам, но иногда Верена ловила на себе красноречивые взгляды этих хладнокровных убийц.

В тот вечер она особенно желала находиться подальше от дворца и столицы. Последующие дни страх ни с того ни с сего ледяными тисками сжимал ее сердце. Не помогало даже постоянное присутствие теней короля. Но постепенно приступы паники стали возникать не так часто, а после того, как в Эрувиль прибыл маршал фон Мансфельд, в свите которого присутствовали страйкеры, Верена почувствовала себя в относительной безопасности.