Председатель

– А что он?
– спрашивает Сергей Сергеич.

– Да, понимаешь, намочил носовой платок в спирте, рот обмазал, за голенище нож сунул - и к директору МТС. Глаза красные, сивухой дышит, я, говорит, контуженный и за себя не отвечаю: или начинай уборку, или расторгай договор!

– Да брехня все это, легенда!

– Ничего не брехня, - обиделся председатель "Луча", - люди видели.

– Да ладно вам спорить! Дальше что?

– А дальше - убрали они хлеб вручную. Решили, сколько сверх плана сдать. Засыпали семенной фонд, а остальное - на трудодни. Натуроплаты МТС им не платит - дай бог сколько вышло! А когда тут хватились, - председатель кивает на дверь, ведущую в секретарский кабинет, и понижает голос, - он уже чистенький!

– Главное, что обидно? Он насамовольничал - и ему почет, а мы по указке действовали - и с нас же стружку снимать будут!

Из кабинета высунулся Раменков.

– Товарищи, прошу, начинаем!

Председатели поспешно гасят папиросы и проходят в кабинет.

У подъезда райкома остановился тарантас Трубникова. Это все тот же драндулет, но отлакированный до блеска, и сбруя и дуга на Копчике новые. Трубников выпрыгивает из тарантаса и быстро проходит в райком.

Трубников входит в кабинет, где уже началось совещание, и слышит:

– Наша страна испытывает могучий рост производительных сил и невиданный подъем в сельском хозяйстве. Мы стоим на пороге изобилия, товарищи. В этих условиях мы должны бороться за каждый колос, каждое зерно, чтобы еще умножить богатство и мощь нашей великой Родины. И мы не можем мириться с фактом недоперевыполнения плана колхозом "Труд", где председателем товарищ Трубников

В дверь заглянула секретарша Клягина.

– Товарищ Клягин, возьмите трубочку, вас обком вызывает.

Клягин встает и берет трубку.

– Клягин на проводе... Здравствуйте, товарищ Чернов... Не проходим мимо, товарищ Чернов, внушаем. Так точно. Квалифицируем... делаем соответственные, Николай Трофимович" - Положил трубку. И тут же продолжает: - Район не выполнил плана хлебосдачи. Засуха? Да! Но не только засуха Председатель колхоза "Труд" товарищ Трубников разбазарил урожай. Вместо того чтобы сдать весь хлеб государству...

Из магазина выходит Алешка с новыми сапогами, перекинутыми через плечо.

Кабинет, где происходит совещание.

– Что скажете на это, товарищ Трубников?
– спрашивает секретарь райкома Клягин.

Трубников - он сидит у окна - поворачивает сухое, замкнутое лицо.

– Колхозник должен жрать!
– медленно и раздельно произносит он и вновь отворачивается к окну.

Он видит, как на другой стороне площади, возле рынка, сходятся Коршиковы, гонящие только что купленную корову, и Алешка Трубников. Они хвастаются друг перед другом своими приобретениями: Коршиковы - коровой, Алешка - кирзовыми сапогами неходовых размеров.

– Мы должны прежде всего о государстве думать, товарищ Трубников! говорит Клягин.

– Да, о государстве!
– Трубников снова смотрит на секретаря.
– А разве колхозники - не государство? Выходит, от земли должны кормиться все, кроме тех, кто на ней вкалывает?

Калягин стучит карандашом по столу.

– Обожди, товарищ Трубников.
– И председателям: - На сегодня, товарищи, вы свободны... Егор Иваныч, ты останься, - говорит Клягин.

С шумом председатели покидают кабинет.

– Видал, какой оборот!
– шепчет председатель "Луча".
– У нас-то задница чистая, а Трубников по уши влип!

– Диалектика, брат!
– хихикает председатель "Звезды".

...Кабинет секретаря. Тут же и Раменков.

– Брось демагогию разводить, товарищ Трубников, - раздраженно говорит Клягин, - заладил "народ", "народ"! А народ тобой недоволен: и груб ты, самодурствуешь, и устав нарушаешь, ведешь себя вроде помещика...
– Секретарь достал из ящика стола кипу писем и бросает их на стол.
– Вон сколько сигналов поступило! Матом народ кроешь, с артелью какой-то мухлюешь, рукоприкладствуешь...

Трубников сделал такое движение, будто хотел схватить пачку, но Клягин накрыл ее ладонью. Несколько мгновений они молча глядят друг другу в глаза

– Может, все это одной рукой писано, - с трудом произносит наконец Трубников.

– Как бы то ни было, мы обязаны прислушаться, - говорит Клягин.
– И учти: мы тебя назначили, мы тебя...
– Он все же не решился произнести слово "снимем".

– И правда, назначили, - задумчиво говорит Трубников.
– Разве это выборы были? Народ и не знал, за кого голосует... Ну что же...
– устало вздохнул он, - коли у народа нет ко мне доверия - переизбирайте...
– И он выходит из комнаты.

– Подработать кандидатуру?
– бодро спрашивает Раменков.

– Кандидат у нас уже имеется - товарищ Раменков!
– Значительно говорит Клягин.

Раменков вздрогнул, и что-то омертвело в его карих доверчивых глазах.

Мимо конторы, на двери которой висит объявление об отчетно-выборном собрании колхоза "Труд", к своему дому проходит Семен.

– Все!
– с торжеством говорит он, заходя в избу.
– Накрылся Егор. Сколь веревочке ни виться, все кончику быть!

Но это сообщение не вызвало особой радости.

– Ты о перевыборах, что ли?
– небрежно спрашивает Доня.

– О чем же еще?

– Так это как народ посмотрит...

– Дурища!
– надменно говорит Семен.
– Тут главное, что начальство от него отступилось. А то бы хрена лысого эти перевыборы назначили.

– А хорошо ли, что его снимут?
– задумчиво говорит Доня.
– Нынче хоть малость народ вздохнул... Вон коров покупают.

Семен зло смотрит на нее, но Доню не смущает его взгляд.

– Кабы наша семья честью работала, может, и мы бы сейчас с прибылью были...

– А мне не нужна Егорова прибыль!
– уже не просто со злобой, а с какой-то нутряной тоской кричит Семен.
– Пусть Егор где хошь командирствует, на земле я сам себе голова. Я в Конькове с молодых зубов первым хозяином был и в поддужные к нему не пойду!

– Глупый ты, Семен!
– с удивлением говорит Доня.
– Несчастный и глупый...

– А все поумнее Егора вышел, - ухмыльнулся Семен.

В новом, смолистом здании конторы идет собрание. За большим столом президиума, крытым свежим кумачом, сидят Ширяев, Клягин, Раменков в черном костюме, Игнат Захарыч. Трубников стоя держит речь.