Предсказанная судьба

— Добрый вечер, рина Аурелия, — поздоровался он со мной. Несмотря на дружбу с Арианой, с Джонатаном мы были на «вы». — Рад вас видеть.

Его голосе прозвучал не так сухо, как обычно. На всегда бесстрастном, слегка вытянутом лице бродили тени — отголоски эмоций. Если прежде Джонатан напоминал мне закрытую книгу, то сейчас — раскрытый фолиант на древнегреческом. То есть, ясности больше не стало, но можно было угадать смысл текста по картинкам.

— Добрый вечер! — с жаром ответила я, досадуя, что столкнулась с мужем Арианы. Это в мои планы не входило. — Прощу прощения за столь поздний визит. Мне уже пора.

Джонатан, придерживая хихикающую Эмму за коленки, склонился над Арианой и коротко, но нежно поцеловал ее в висок. В ответ она ласково и мимолетно прикоснулась ладонью к его щеке.

— Глупости, Рель, — отмахнулась Ариана, вновь поворачиваясь ко мне. — Сейчас подадут ужин, оставайся.

— Да-а! — взвизгнула Эмма и потянула Джонатана за уши, словно дергала за поводья лошади. — Дракончик хочет кушать!

Бред за моей спиной закашлял. Видимо, он бы предпочел лечь спать голодным, чем продолжить их с Эммой игру. К слову, он неплохо держался все это время, честно взяв ребенка на себя.

— Не расстраивайте Эмму, — неожиданно сказал Джонатан и, подняв руку, пощекотал счастливо улыбающуюся девочку. — Она будет разочарована, если вы сейчас уйдете.

Ариана выразительно закатила глаза и фыркнула. Выглядела при этом она непривычно спокойной, даже умиротворенной.

Я молча перевела взгляд с нее на ее мужа. Лицезреть главу Тайной Канцелярии дома, так сказать, в естественной среде обитания, мне прежде не доводилось. Признаться, я уже словила легкий когнитивный диссонанс, и обычно несвойственное мне любопытство толкало на то, чтобы углубиться в этот своеобразный эксперимент.

— Если я вам не помешаю, то с радостью, — вежливо ответила я.

— Ну что ты, Рель! Пойдем, а то я вас с Оуэном знаю: едите раз в три дня, когда вспоминаете об этом.

Желудок болезненно сжался. Ела я и правда давно. Получается, только утром, да и то неплотно, потому что боялась возвращения недавней тошноты.

— Ну ты же знаешь магов-пророков, — мягко парировала я. — Мы иногда путаем настоящее и будущее, где уж тут с пищей разобраться.

— Ничего-ничего, я за вами присмотрю! — не то пригрозила, не пообещала Ариана и, приобняв меня за плечи, бросила в пустоту коридора. — Франкли, все готово?

Дворецкий материализовался так быстро, будто воспользовался порталом.

— Да, рина, стол уже накрыт.

Ужин прошел в теплой семейной атмосфере. Я не смогла отдать должное мастерству шеф-повара, потому что моим вниманием полностью завладел Джонатан. Он по-прежнему был одет так, будто в любой момент собирался уйти то ли на работу, то ли на светский прием: он не снял пиджак и даже не ослабил галстук. Но при этом его вид неуловимо изменился. Его тонкие губы складывались в улыбку — мимолетную, но искреннюю, — когда он смотрел на жену или дочь. Последняя корчила такие рожи, словно поставила перед собой цель рассмешить отца, и пару раз у нее получилось это сделать. Тогда в уголках глаз Джонатана появлялись морщинки-лучики, и они придавали его бесстрастному лицу непривычную живость и мягкость.

В этот вечер я по-другому взглянула на Эмму. Прежде девочка казалась мне стихийным бедствием — непредсказуемым и немного пугающим, — но наблюдая за ней в кругу родных, я поняла, что она просто еще не умеет контролировать свои эмоции. Любая проблема для нее — самое настоящее горе, но при этом и радуется она так, как никогда не сможет ни один взрослый. Ее звонкий детский смех и заразительная улыбка согревали сердце и заставляли поверить в то, что этот мир, несмотря ни на что, прекрасен и удивителен.

Время пролетело незаметно, и я спохватилась только в тот момент, когда Эмма начала зевать.

— Я ее уложу, — проговорила Ариана, отбрасывая в сторону накрахмаленную салфетку. — Я уже отпустила няню, так что справимся сами.

Любая другая аристократка на ее месте не постеснялась бы потревожить прислугу, но, памятуя слова Арианы о том, что она так и не привыкла к своему положению, я не удивилась. К тому же, она всегда старалась проводить как можно больше времени с дочерью, что вызывало у некоторых недоумение. Это же не наследник! К чему столько возни?

— Мне пора, — сказала я, тоже вставая из-за стола. — Благодарю за приятный вечер и вкусный ужин.

Ариана лишь улыбнулась. Они с Эммой уже направились в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Малышка обернулась и помахала мне рукой, но сонно, без привычного энтузиазма.

— Я провожу вас, — откликнулся Джонатан.

— О, не стоит! Я пришла к вам порталом. Мне всего-то нужно выйти за дверь и…

— Я настаиваю.

В глазах Джонатана снова засверкал лед, а лицо приобрело обычное отстраненное выражение акулы, размышляющей, сожрать ей малька сейчас или устроить на сегодня детокс-диету. Я с трудом подавила страдальческий вздох: кажется, смягчающее действие, которое на него оказывали жена и дочь, исчезло, стоило тем покинуть комнату.

— Не стану с вами спорить, — со вздохом согласилась я.

Мы с Джонатаном миновали холл и вышли на крыльцо. Входная дверь захлопнулась, отрезав нас от мелькнувшего в коридоре Франкли. На лице дворецкого было написано тщательно завуалированное любопытство.

Час был поздний, поэтому сад и виднеющаяся за забором улочка, мощенная булыжником, погрузились в густую темноту. Ее разбавлял мягкий желтоватый свет магических фонарей, развешанных на ветвях деревьях. Около декоративного прудика с маленьким фонтанчиком стайкой вились светлячки.

— Итак, — проговорил Джонатан и скрестил руки на груди. С такой интонацией — вроде бы обыденной, но вызывающей мурашки на спине, — учитель обычно произносит: «к доске пойдет…». — Рина Аурелия, возможно, вы все-таки хотите мне что-то рассказать?

— Мне совершенно нечем с вами поделиться, — набравшись храбрости, солгала я и решила перевести стрелки. — Мы с Арианой беседовали о жизни в академии. Спросите у нее, она… — Я чуть не ляпнула «подтвердит», но в последний момент смягчила формулировку: — … может вспомнить еще пару забавных случаев из учебы. В ее багаже столько интересных историй!

Я запоздало поняла, что переборщила. Это с дядей Майкла я могла изображать из себя дуру, а вот с Джонатаном такой фокус не проходил.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся он и, достав из нагрудного кармана пиджака круглые часы на цепочке, щелкнул крышкой. — Вот только обращаться к Ариане нет никакого смысла: она — стальная пружина. Чем сильнее на нее давишь, тем больше вероятности получить удар по носу. Вы — другое дело, рина Аурелия.

Я сглотнула. Кажется, меня только что прижали к стенке и в открытую собрались допрашивать, используя все доступные способы манипулирования.