Прекрасная пастушка

— Но ты взял у нее ключи?

— Взял. Я сейчас поеду за Ванечкой. Мне позвонила воспитательница, она уже привезла его домой.

— А как же… ключи?

— Рита оставляет ей вторые.

— Понятно. Я еду с тобой. Ты один его просто напугаешь.

— Да о чем ты, мама? Я что, такой страшный?

— Нет, ты не страшный. — Серафима Андреевна все еще всхлипывала. — Ты не сможешь с ним правильно разговаривать. Он тебя не поймет.

— Но я не собираюсь с ним говорить на суахили. Я, по-твоему, никогда не видел детей? — вдруг рассердился Саша. «А то видел? — спросил его противный голосок. — Ты и не знал, что у тебя самого есть сын».

— Если ты будешь разговаривать со мной в таком тоне, — повысила голос мать, — ты вообще останешься дома. Я вызову такси и поеду одна.

— А я тебе не дам ключ! — тоном опытного ябеды торопливо сказал Саша.

— Ладно, — сдалась Серафима Андреевна, — поедем вместе.

Они открыли дверь Ритиным ключом и вошли. В маленькой квартире было тихо, пахло свежестью и чем-то еще. Они замерли, переступив через порог.

— Боже мой, как давно я не ощущала этого запаха, — прошептала Серафима Андреевна.

— Какого, мама?

— Донника. Это трава такая. Вон, смотри, у Риты целый букет. — Она на цыпочках подошла к столу и глубоко вдохнула. — Здесь желтый и белый. Я попрошу потом, чтобы она мне привезла такой же. Наверное, у нее на даче растет.

Они огляделись и в слабом свете ночника увидели кровать возле дальней стены, в алькове, и спящего на ней мальчика. Стена возле кровати оклеена обоями со зверюшками и птицами. Розовое спокойное лицо мальчика казалось безмятежным. На стуле возле кровати лежали джинсы с дыркой на колене.

— Какой пижон, — кивнул Саша.

— Прелестный ребенок, — согласилась Серафима Андреевна. — Ведь такой мог быть и у тебя.

Саша вздрогнул, как от удара в солнечное сплетение, и едва удержался, чтобы не согнуться пополам. «Ох, мать, — подумал он, — ты и сама не знаешь, в какую точку сейчас попала».

У него есть такой сын. Где-то.

Вилиному сыну шесть лет. Примерно. Потому что он не знает точно, в какой день, в какой час, в какой миг их страсти его семя попало на благодатную почву.

Он фыркнул — ну и глупую фразу он соорудил, но по сути — верную.

— Так что будем делать? Будить? — шепотом спросил он мать.

— Нет, мы посидим здесь. Хочешь — поезжай домой, а я останусь. На диване. А утром подумаем, с Ритой повидаемся.

Саша хотел что-то возразить, но, посмотрев на мать и увидев, как горят ее глаза, как порозовели щеки, он открыл рот и закрыл снова. Сейчас она была необходимой кому-то, и знала это. Только она и больше никто, а своего права она никому сейчас не уступит.

* * *

Шла к концу больничная неделя, Рита уже смирилась со всеми потрясениями, которые выпали на ее долю. Когда она открыла глаза и увидела перед собой лицо Саши, она подумала, что у нее бред. С какой радости ему-то быть здесь?

— Тсс… Не дергайся. Это я, — предупредил он Риту и положил руку поверх ее руки.

— Но.

— Я все тебе расскажу, — пообещал он.

— Ванечка? — Рита распахнула глаза, и в них был самый настоящий, неподдельный страх.

— Он в порядке. Он уже у матери. Мать летает как на крыльях.

— Нет! — свистящим шепотом проговорила она. — Нет! Я не отдам!

— Как это не отдашь? — непонимающе нахмурился Саша и уставился на нее. — А что ты сделаешь? — В его глазах засветилась игривая насмешка. — Ты тут лежишь, жертва автокатастрофы, а ребенок….

— Это мой ребенок! — Рита открыла рот, она задыхалась. — Мой!

— Тсс… — Он снова положил руку ей на руку. — Макушка, успокойся. С ним все в полном порядке. У них с моей матерью получился замечательный тандем. Они сейчас… ты просто не поверишь, что делают.

Спокойный голос Саши подействовал на Риту. Кажется, он не собирался заявлять свои права на ее ребенка. Она закрыла рот и плотно стиснула губы. Она вспомнила все. Она вспомнила, как бежала от Решетниковых вниз по лестнице, собираясь немедленно забрать Ванечку и спрятаться, чтобы они не нашли ее, даже если догадаются о том, о чем догадалась она.

Она вспомнила, как рванула с места на своей «восьмерке» и не глядя вывернула из арки на дорогу. Грузовик летел на нее, но она заметила его только тогда, когда он ударил в правый бок машины.

— Она проследит за ним, пока ты валяешься здесь. — Спокойный голос Саши пробился сквозь сгусток страха, засевший в мозгу.

— А… ей это… необременительно?

— Да что ты. Ты сама слышала, что она спит и видит внуков.

— Но он ей… чужой. — Рита как могла отстаивала Ванечку, свою собственность.

— Ну и что, что чужой? — Саша повел пожал плечами. — Она всегда любила детей. Она ведь была учительницей.

— Они сейчас знаешь что делают?

— Что? — Рита слабо улыбнулась.

— Играют в домино.

— Но он не умеет, — произнесла Рита и попробовала глубоко вздохнуть. Попытка обожгла болью грудь. — Ох…

— Тихо, Макушка. У тебя сломаны два ребра. Твой Ванечка еще как умеет. Между прочим, в детстве мы с мамой тоже резались в домино. Так что ей не привыкать учительствовать по этой части. Потом она научит его играть в лото, она его всему научит. — Он засмеялся.

Рига закрыла глаза. Только бы никто из них не догадался. Только бы Саша не увидел те самые изумрудные глаза. Пока что они у Ванечки светлого изумруда, но меняются от настроения. Когда оно у него тревожное, они даже сереют.

— А он просится ко мне?

— Еще как! Мама обещает привести. На той неделе. А я уезжаю. В понедельник выхожу на новую работу. Я тебе говорил.

— Надо же, никогда не думала, что мои ребра могут сломаться, — проговорила Рита тусклым голосом.

— Ничего, бывает, это идет на пользу другим. — Он подмигнул ей. — Помнишь, Адам тоже поплатился ребром, но какова вышла Ева! — Саша многозначительно усмехнулся. — . Да, кстати, со страховкой порядок, я все сделал. Так что…

— Спасибо, Саша. Я просто не…