Прекрасный белый снег
Шрифт:
Уже стемнело, он проводил девчёнок до гостиницы, по городку, сказал, лучше не болтаться, да они и не собирались, длинный день на пляже обеих немного утомил. На следующее утро планировалась Паланга: девчёнкам хотелось побродить по городу, по прибрежным паркам, поваляться на морском песке, поплавать в море, и может быть даже выпить, немного, где-нибудь в кафе на берегу.
Вечером на Веньку в лагере поглядывали как-то странно, но и с уважением: вот, мол, каков, красавиц местных подцепить уже успел. А он и не отрицал, ну местные, так местные. "Вопросов, — казалось Веньке, — меньше будет." Да и к тому же, девчёнок действительно можно было принять за прибалтиек. Со Светкиными-то пшеничными бровями и белым как блинная мука хвостом, да и подруга её, Ирка, гладким своим, как тёмный шёлк роскошным
И всё, казалось бы, — думал Венька, — идёт так здорово, и Светка здесь, и улыбается, и словно бы что-то в его глазах высматривает, будто ищет, всё вроде хорошо, но что-то его во всё этом тяготило, не складывался в голове упрямый паззл.
"Три дня, — размышлял он грустно, — всего три дня, с подругой, это же так мало... Приехала бы она одна..." Вдвоём им не хватило бы и трёх недель, да что недель, трёх месяцев, не говоря уже о мизерных трёх днях. С ней, только с ней, он знал, ему не хватит и целой вечности, но приехали они вдвоём, с подругой, и на три дня всего, два из которых так быстро пролетели. "Так быстро, — думал Венька, — даже маленькое счастье отчего-то скоротечно, беда же растягивается на годы." Они и минуты вдвоём не провели, а расставание так скоро... И в то же время Ирка, её подруга, Венька заметил это ясно, как-то немного странно начала вдруг поглядывать на него.
"Зачем же она взяла её с собой, — спрашивал он себя. — Ну не на озеро же они купаться, на самолёте прилетели. В Палангу на день съездить? Сдалась им эта Паланга. Красивый предлог, не больше. Ну хорошо, приехала, и что?"
Всё это ему казалось очень странным. Он вспоминал тот чудный вечер, как она заявилась вдруг с Вадимом, и у него снова возникало ощущение будто приехала она не просто так, и ей действительно хотелось его увидеть, и может быть что-то важное сказать. А Ирку, как и тогда Вадима, она взяла для подстраховки, не захотела оставаться с ним наедине на три долгих дня. И завтра, он это чувствовал, что-то должно произойти, на что-то она должна наконец решиться. У них, он понимал, и остаётся-то день всего, точнее даже вечер, и сегодня, в этом он уже не сомневался, что-то в из отношениях изменится надолго и всерьёз.
Впрочем, подумалось тут автору, зря наш герой так переживает. Чему быть, того не миновать, а женская душа — потёмки. Иди-ка в ней, попробуй разберись! И как нам Боженькой положено, так тому и быть, думай тут, не думай, ломай голову, не ломай... А жизнь, случается, такие сюрпризы нам преподносит... Но проходит время, бывает совсем немного, а случается и пару-тройку лет, а может и побольше, и новые сюрпизы возвращают нас обратно, будто бы и в те же самые, но как выясняется довольно скоро, другие уже совсем потёмки, хотя и с теми же действующими лицами. И так бывает. Хотя, на этот счёт читатель, конечно, может и своё мнение иметь, отличное от авторского. Вопрос дискуссионный... И всё же, всё же! Наш герой, автор знает это точно, в правоте сих смелых утверждений довольно скоро убедится!
И Веня, тут не нужно быть провидцем, оказался прав: всё произошло именно так, как он и предполагал. Или предполагал что будет так, но не совсем, а может и совсем не предполагал такого...
Они ходили по Паланге и восхищались, какие же они всё-таки молодцы, какие же чистюли эти литовцы, и как они любят свой город и свою маленькую республику, гуляли в тишине по парковым, почти лесным дорожкам, разглядывали маленькие, под аккуратными черепичными крышами почти средневековые дворцы, лежали как балтийские тюлени на белоснежном пляже, купались и загорали, а ближе к вечеру, в каком-то кабаке уже не восхищались, удивлялись: какие же всё-таки свиньи эти грязные литовцы. Домой они вернулись уже затемно, немного уставшие и довольно пьяные. Светка собиралась идти в душ, Ирка же решила посидеть пока в кафе, на воздухе, сразу за гостиницей.
— Вень, можешь подождать немножко? — спросила его Светка, — голова с пляжа вся а песке, а тут вода идёт так слабо... Поможешь мне голову промыть? Не бойся, я в купальнике, — улыбнулась она грустно. — Приставать не стану...
А он и не боялся... Ну разве можно боятся ангелов?
Она действительно к нему не приставала, купальник снимать совсем не собиралась,
а он, немного растерявшись как быть не знал и чуть было не залез под душ в своих потёртых джинсах. Она наклонила голову под душем, он отступил немного и поливал её волосы из лейки, перебирал их пальцами и гладил, и опять перебирал и снова гладил, и в нём опять вдруг ожила тихая какая-то нежность и печаль. Когда же они справились с этой титанической задачей она присела на маленькую табуреточку у стенки, подняла глаза на Веньку и сказала грустно:— А знаешь, Вень, я ведь не одна теперь...
Нет, всё что угодно, но такого он не ожидал. Хотя... Как знать, как знать... Возможно, именно чего-то в этом роде как раз и ожидал, и именно этого боялся...
— Кто он? — спросил он тихо. — Я его знаю? Это тот самый? Вадик?
— Нет, Вень, это не Вадим. И ты его не знаешь.
— И давно? Из-за него ты меня бросила?
— Венька, — горестно всплеснула она руками. — Ну ты совсем ничего не понимаешь! Да какая разница, давно, недавно? Он тут совершенно ни при чём! И не бросала я тебя! Ну как ты не поймёшь, само у нас всё закончилось! Само! И кто тут виноват?! Да я не знаю! Чья в том вина? Моя, твоя? Да что теперь... Никто не виноват! Просто так сложилось. Не было продолжения у нас, ты понимаешь? Не было! Ну какое, скажи мне, продолжение, когда ты сам оказался не готов! Ты что, не понимашь? Я же сто раз тебе пыталась объяснить, но ты ведь не слышишь ничего! Ты вообще, хоть кого-нибудь кроме себя, умеешь слушать?
— Свет, — посмотрел он ей в глаза, — ты просто скажи, честно, давно он у тебя? Может я пойму? Может, тогда мне легче станет?
— Нет, — немного раздражённо ответила она, — ну ты, Веня, совсем дурак! Да пойми ты, никакого отношения к нам с тобой это не имеет! Тем более, теперь...
— Ладно, — сказал ей Венька. — Я тебя понял. Хорошо понял. Пойду-ка я пожалуй...
Роняя за собой маленькие лужицы воды и мёртвые скупые слёзы он вышел в комнату, одел футболку, обулся, высунув голову из номера убедился что рядом никого. Тихонько, словно опасаясь что услышат прикрыл за собой входную дверь, спустился на носочках вниз, прокрался незамеченным мимо погруженной в журнал администраторши и оказался наконец на улице.
Ночными звёздами в чёрном небе расплескалась ночь, негромко пели что-то грустное в траве цикады, в лагерь возвращаться Веньке не хотелось. Он вытащил пачку сигарет, достал одну, дрожащими пальцами ломая спички добыл наконец себе огонь и закурил. Отчаяния никакого, он как ни странно, не испытывал, напротив, ему даже стало как-то легче. Он словно ждал чего-то именно такого, и боялся себе в том признаться, готовился к худшему давно, и вот оно случилось, гнойник вдруг лопнул сам и сразу стало легче. Обиды никакой на Светку не было, её недавнее тепло ещё хранилось в его ладонях. "Надо же, — подумал он, — прилетела сюда, к чёрту на куличики, чтобы сказать мне ЭТО..." Нет, не было у него никакой обиды, одно только разочарование, и боль, и жуткая какая-то, смертельная усталость...
"Пойду-ка я, выпью немного, что ли, — подумал он. — А что, повод есть, есть повод..." — и затушив сигарету свернул к маленькому летнему кафе, сразу за углом.
За столиком, под большим четырёхугольным тентом, с бокалом красного вина в одиночестве скучала Ира...
— Вень, ты что такой печальный? — подняв свои пьяные немного, блеснувшие внезапно цветными звёздами глаза спросила Ирка. — Что, Светка постаралась? Опять поссорились?
— Да нет, так, поговорили... По душам, — тягостно вздохнул он ей в ответ. — А ты чего грустишь?
— Да я ничего, воздухом дышу. — Вот, видишь? — она указала на пепельницу с дымящеся ещё сигаретой. — Хочешь, вместе можем подышать...
— Слушай, — страшная какая-то, отчаянная мысль внезапно промелькнула у Веньки в голове, — а давай напьёмся? Вместе?
И они напились... Вместе... Горький ликёр и красное вино, блестящие призывно Иркины глаза, всё это смешалось в его разбитом пьяном сердце, одну за другой они курили сигареты и пили, и снова пили, и наконец, покачивась поднялись в его так удачно снятый номер. Она стащила с него футболку и мокрые ещё штаны, он долго, дрожащими от сладкого ужаса руками расстёгивал лифчик на её спине, и наконец, когда изогнувшись как маленькая чёрная пантера она застонала под его напором, сквозь пьяные слёзы он подумал: "Ну и пусть... Наверное так и надо..."