Преображающие мир. Книга вторая. Охотники и ловцы рыб

 И в этот момент меткая стрела приколола широкий рукав его туники к мощной ветке, лежащей на земле рядом с его локтем, немного задев кожу на правой руке. Збигнев невольно ослабил хватку, Любава тут же вырвалась, откатилась в сторону, схватив свой кинжал. Но оружие ей не понадобилось. Еще через секунду рядом с ней оказался Всеслав.

 - Вставай и возьми меч, - процедил Творимир Збигневу.

 Тот огляделся, заметил еще и Сольмира с луком.

 - Так ты тоже против меня?
– удивился он, невольно дотрагиваясь до свежей ссадины на руке.

 - Даже ты не мог думать, что я одобрю твои приставания к Любаве, - мрачно ответил сказитель.

 - Вставай, вставай, - повторил Творимир.

 Любава села, зажав в пальцах ворот разрезанной рубахи. Когда уже все оказалось позади, ее начал бить сильный озноб.

 Збигнев встал, поднял меч и с вызовом посмотрел на Творимира. Он был моложе и мог надеяться на победу. Клинки скрестились. Но с Творимиром Збигнев справиться не мог, несмотря на преимущество молодости. Новгородец методично наносил ему одно легкое ранение за другим.

 - А это тебе не с девицей сражаться, - процедил он между выпадами.
– Да еще когда у нее кинжал против твоего меча.

 Всеслав, поколебавшись, сел на траву рядом с Любавой, переместил ее к себе на колени, оперся спиной о мощный многовековой ствол дуба, и крепко обнял свою невесту. Та, всхлипывая без слез, порывисто, неловко обняла его в ответ одной рукой, прижавшись щекой к его плечу. Где-то вдали куковала кукушка, солнечные лучи пронизывали крону старого дуба. Потом кукушка замолчала, стало совсем тихо. Всеслав, бережно обнимая доверчиво прижавшуюся к нему затихшую девушку, подумал, что он как раз сейчас очутился в том самом Ирее, блаженном Другом Мире, ключи от которого хранит, как говорят, именно кукушка...

 Впрочем, это быстро закончилось. Кукушка вновь закуковала, Творимир, разобравшись со Збигневом, подошел к ним с сурово-грозным:

 - Любава, как ты могла!

 Но наткнулся на предупреждающий взгляд Всеслава и резко замолчал. А Любава, наконец-то, тихо заплакала, кляня себя за все то, что сейчас имел в виду лучший друг ее отца. И за то, что она была такой легкомысленной, и за то, что она напрочь забыла о молитве, пока уже не стало совсем поздно. И за то, что ей так невероятно хорошо сейчас, когда ее ласково обнимает и тихим шепотом успокаивает тот человек, за которого она, вообще-то, никогда не сможет выйти замуж, чтобы он сейчас ни думал.

 - А теперь, Збигнев, - мрачно сказал Сольмир, - расскажи, откуда ты узнал, что Любава - круглая сирота.

 Побитый Творимиром Збигнев окончательно разорвал на себе тунику, оказавшись в одних брэ до колен, и разглядывал легкие кровоточащие порезы на своем теле.

 - Будет больше, если не ответишь, - с холодной усмешкой сообщил Сольмир, наблюдая за этим осмотром.

 Збигнев резко вскочил, потому что, привлеченные запахом крови, на него набросились оводы и слепни. Сольмир с нехорошей улыбкой приложил стрелу к тетиве лука.

 - Да мне его мать сказала, - резко бросил Збигнев, указывая на Творимира.

 - Что?!
– Творимир резко отвернулся от Любавы к сыну каштеляна. Тот только пожал плечами.

 - Теперь я могу убраться отсюда?
– спросил Збигнев, поднимая плащ, сброшенный им перед поединком с Творимиром.

 - Будем только рады, - без всякой радости ответил новгородец и обернулся к Любаве со Всеславом.

 - Давай выбираться из под этого дерева, - тихо сказала успокоившаяся Любава своему жениху.
– Тут кругом полудохлые змеи.

 Всеслав впервые за это время огляделся и понял, что она права. Ближайшая гадюка, прибитая к стволу, была на ладонь выше его головы. Он осторожно отстранился от дерева, разжимая руки, в кольце которых уютно устроилась его зазноба.

 - Это местные развешивают, чтобы дожди чаще шли, - просветил всех Сольмир.
– Вы, новгородцы, наверняка, впервые видите.

 - Да, проповедь христианства здесь на высоте, - сказал Творимир.
– Не то, что в нашей новгородской земле... Кому ты, Любава, рассказывала о себе? Припоминай.

 Збигнев быстро взобрался на своего коня и, сопровождаемый облаком кровососущих насекомых, не задерживаясь, умчался. Всеслав осторожно встал сам и помог выбраться из-под дуба своей невесте. Та, по-прежнему придерживая ворот одной рукой, огляделась в поисках плаща. Порванную рубаху срочно нужно было прикрыть. Сольмир поднял плащ и протянул ей.

 - Так кому, Любава?
– настойчиво повторил Творимир.

 - Кроме меня, конечно, - уточнил Всеслав.
– Я никому не говорил. Только недавно обмолвился. Когда ты не вернулась.

 - Очень вовремя обмолвился, - с горечью вмешался Сольмир.
– Я тогда и понял, что произошло. Жаль, раньше не знал. Иначе действовал бы по-другому. Ты даже мне ничего не рассказывала.

 - Зато мне Збигнев много чего о тебе рассказал. Ты действительно ему заклятый клад нашел?

 - Всеслав присвистнул, сообразив, зачем Збигневу потребовалась женитьба на сироте.

 - Нет, конечно. Морок навел. Мне нужно было отвлечь его от Ростиши. Я не думал, что привлеку его к тебе, говоря, что нужно жениться на сироте. Прости меня. Мы едва не опоздали.

 - Я не знала, что ты такой страшный...

 - Сын волхва, из песни слов не выкинешь, - с прежней горечью ответил Сольмир.

 - Итак, Любава, кому ты еще рассказывала о себе?
– Творимир не давал им отвлечься. Еще бы! В этом неприятном деле оказалась замешана его мать. Он с ней так и не наладил отношений, хотя и старался. С единоутробными братьями своими младшими он уже свободно общался, но с матерью - нет.

 - Никому больше... Вспомнила! Я рассказывала о себе только княгине Предславе.

 - И Предслава не стала держать язык за зубами. Интересно...
– начал было Всеслав, но вспомнив о внимательно слушающем Сольмире не сказал того, что думал.
– Очень интересно. Ты, кажется, говорил, Творимир, что твоя мать из поморян родом?

 - Да. И что?

 - Думаю, - неопределенно ответил польский рыцарь, искоса еще раз посмотрев на Сольмира.
– Давайте все домой. Устали же. Любава, где твоя Гулена?

 Любава звонко свистнула. В ответ раздалось конское ржание, и гнедая кобыла, изогнув длинную гибкую шею, выскочила на поляну.