Преследуя Аделин

Потому что я не могу мыслить здраво, когда его тело так близко к моему. Страх плотно обволакивает меня, обращая мое тело в камень. Я бесполезна. Бессильна. Все в моей голове бушует против невозможности бороться, мои инстинкты выживания говорят мне делать хоть что-нибудь, но тело отказывается двигаться.

И тут его окровавленная рука обхватывает мою шею и снова прижимает мое тело к своему. Я содрогаюсь от ощущения, что с его руки стекает эссенция его жизни. Кровь, словно угрожающие пальцы, ползет по моему позвоночнику, окрашивая мою кожу и ставя на ней клеймо.

К моему ужасу, он поднимает другую руку, в которой все еще держит нож – выглядящий гораздо более устрашающим, чем был мой, – и подносит острие лезвия к моему подбородку.

Он надавливает, чтобы заставить мой подбородок подняться выше, и металл вгрызается в мою кожу. Легкий изгиб его губ останавливает дыхание в моих легких. Это действие говорит о чем-то пугающем. О чем-то обрекающем меня.

– Вблизи ты еще прекраснее, – бормочет он, впиваясь своими порочными глазами в мое лицо.

Я хмурюсь и упираюсь руками в его грудь, не обращая внимания на скрывающуюся под его плотью чистую сталь, и пытаюсь оттолкнуть его. Но он не поддается, его зубы обнажаются в рычании.

На глазах у меня выступают слезы, а отчаяние – растет.

– Пожалуйста, просто уйди. Я… я не хочу, чтобы ты был здесь. Я не хочу тебя. Оставь меня в покое, – умоляю я. Мне хочется запустить руку в грудь, выдернуть оттуда свою гордость и выбросить ее на пол. Но в этот самый момент мне плевать на свою гордость.

Я просто хочу, чтобы этот человек, мать его, ушел.

Он прижимается еще ближе.

– Будешь плакать, Адди? – дразнит он. Мои руки все еще лежат на его груди. Его сердце бешено колотится под моими ладонями, что заставляет меня задуматься. Если бы я ничего о нем не знала, то решила бы, что он не так уж и безучастен, каким пытается казаться.

– Нет, – вру я.

У меня точно не возникнет никаких сложностей с тем, чтобы выплакать все глаза после его ухода. Но я отказываюсь проявлять перед ним еще одну слабость.

Он одаривает меня дикой, зубастой улыбкой, убирает лезвие от моего подбородка и руку с моей шеи.

Когда он отступает, я чувствую смесь холода и облегчения. Но он тут же возвращается.

Его взгляд приковывает меня к месту, когда он подходит ко мне вплотную, моя рука снова касается его груди. От него пахнет кожей и дымом. Это пьянит. Он пьянит.

У страха есть вкус. Едкого жженого металла. От него немеет язык. И не только язык, но и все мое существо.

Мне очень, очень страшно.

Но в то же время я так… поглощена им.

Я держу голову прямо, не спуская с него глаз. Он наклоняется ко мне, наваливаясь на меня всем своим весом. Я борюсь с его силой. Вместо того, чтобы оттолкнуть его, я погружаюсь в него. Его горячее дыхание обжигает мою кожу, когда он обводит губами внешний край моего уха. По моему позвоночнику опять пробегает дрожь.

– Я хочу поглотить тебя без остатка, – шепчет он.

Мои губы дрожат. Я закусываю предательскую губу зубами, только бы она перестала выдавать мою слабость. Когда я решаюсь взглянуть на него, его глаза устремлены на мой рот.

– Ты здесь, чтобы убить меня? – тихо спрашиваю я, изо всех сил стараясь подавить дрожь, пробирающую мое тело.

Мне это не удается.

Медленно он качает головой.

– Зачем мне это делать?

Я не совсем понимаю, как на это ответить. Он продолжает:

– Я бы не стал убивать тебя, мышонок. Я хочу оставить тебя себе.

– А если я не хочу?

Он улыбается.

– Ты захочешь.

Я открываю рот, готовая поведать ему о том, где я видела его мать, но слова замирают у меня на языке, когда он протягивает руку и проводит по моей нижней губе своим большим пальцем.

– Ммм, – с наслаждением рычит он. – Вот что сейчас произойдет. Я дам тебе еще раз убежать и спрятаться от меня. Если я тебя найду, то ты получишь свое наказание. Но если нет, то ты избежишь его, и я уйду.

Я зажмуриваю глаза, сквозь мою истерику пробивается маленькая ниточка надежды. Я знаю этот дом как свои пять пальцев. Я отлично знаю, где можно спрятаться.

Внизу есть еще две спальни. В одной из них есть крошечный уголок в глубинах шкафа. Я едва умещусь в нем, но, когда мы с бабушкой играли в прятки, я всегда пряталась там.

– Идет, – шепчу я. – Как долго ты будешь искать меня, прежде чем я выиграю?

Он улыбается.

– Я дам тебе пять минут, прежде чем твоя задница окажется перегнутой через мое колено.

Я отшатываюсь от его лица, рассерженная. Он меня отпускает, но улыбка на его лице становится шире.

– Время пошло, Аделин. Лучше бы тебе поторопиться.

Я не медлю ни секунды. Развернувшись, выбегаю из комнаты и захлопываю за собой дверь. Я не могу не заметить радости на его лице, пока он наблюдает за мной, но я не позволяю себе беспокоиться об этом.

Несусь прямиком к лестнице, стараясь не слишком шуметь, пока мои маленькие ножки с ужасающей скоростью несут меня вниз по ступенькам. Я едва не падаю лицом вперед с лестницы, с трудом успев зацепиться за перила, и не даю вырваться наружу громкому писку.

Меня тошнит от адреналина и страха, они гложут мои нервы.

Повернув налево, попадаю в коридор и проскальзываю в первую спальню как раз в тот момент, когда наверху раздаются тяжелые шаги.

Мое сердце колотится невероятно быстро, а руки яростно дрожат, пока я открываю дверцу шкафа. От моей неуклюжести металл дребезжит. Легкий, пустяковый звук, который словно гром прокатывается по всем стенам дома.

Сделав глубокий вдох, я заставляю свое тело замедлиться, закрываю за собой дверцу шкафа и торопливо ныряю в уголок.

Я в панике.

В груди щемит, и у меня возникает странное желание закашляться. Возможно, это оттого, что мое горло пересохло и постоянно сжимается. Мне хочется вцепиться в шею ногтями, чтобы заставить мышцы раскрыться и впустить кислород, в котором я так отчаянно нуждаюсь.

Это все в твоей голове. Дыши, Адди, дыши. Он не найдет тебя здесь. Бабушка ни разу не нашла.

Его шаги наверху исчезают, а значит, скорее всего, он спустился вниз. Я сильно закусываю губу, и мой рот заполняет терпкая медь. И все же я продолжаю кусать.