Превосходство этажерок

Да, все эти орудия по праву считались устаревшими и не могли похвастать высокой скорострельностью, но это нисколько не снижало той опасности, каковую их тяжелые снаряды представляли для фортов и полевых укреплений. После же подавления остатками авиации всех тяжелых орудий немцев, что пытались вести контрбатарейную борьбу, расчеты этих мортир принялись методично прогрызать вражескую оборону, наглядно демонстрируя всем наблюдателям, что русские войска ведут активную подготовку к штурму одного из важнейших городов Германской империи.

Но пик противостояния в этом уголке мира случился в начале сентября 1915 года, когда количество обстреливающих Кенигсберг тяжелых орудий перевалило за полторы сотни стволов калибром от 8 до 12 дюймов. Здесь даже применили полдюжины относительно современных 45-тикалиберных десятидюймовок, что, обладая вдвое большей дальностью стрельбы, нежели орудия старых систем, смогли, при помощи авиационных корректировщиков, прицельно накрывать железнодорожные вокзалы, тыловые склады, полевые лагеря и казармы сосредоточенной в городе пехоты. Для любого здравомыслящего военачальника стало бы кристально ясно, что такими темпами противник перемешает с землей немалую часть его войск, прежде чем предпримет атаку. Ведь сами немцы не единожды поступали точно так же! Именно поэтому, а также в связи с очередной порцией истерик кайзера, причиной которых стали постоянные налеты русской авиации на Данциг, директивой Большого Генерального Штаба командующим 8-й, 9-й и 11-й армий, в очередной раз срочно пополненных свежими силами, был отдан приказ перейти в наступление. Без малого 400 тысяч штыков и сабель, свыше 1500 полевых орудий и легких гаубиц, 224 аэроплана, включая 17 истребителей, пришли в движение ранним утром 3 сентября, чтобы обрушить всю свою мощь на засидевшегося в обороне противника.

Одного не учли в должной мере создатели данного плана наступления. Время быстрых переходов и стремительных атак в Восточной Пруссии прошло. Более линия обороны русских войск не зияла многокилометровыми прорехами. Воспользовавшись огромными запасами инженерного имущества, оставленного немцами при отступлении, войска 1-й, 2-й, 10-й и находящейся в резерве 12-й армий за прошедшие месяцы вырыли столько сотен километров траншей и выстроили столько тысяч ДЗОТ-ов и пулеметных гнезд, что отныне вид сверху на линию соприкосновения сторон ничем не отличался от картины предстающей взгляду на Западном фронте. Более того, впервые с начала войны именно русские войска получили солидное преимущество в полевой и тяжелой артиллерии, что не замедлило сказаться уже в самый первый день немецкого наступления.

Подавляющий огонь тысяч станковых пулеметов, полевых орудий и осадных мортир за пять часов сражения превратили подступы к передней линии обороны в самый натуральный могильник. Не помогла германской пехоте даже предварительная трехчасовая артиллерийская подготовка. Однако в направлении главных ударов давление противника оказалось столь великим, что к концу дня первая линия окопов русских войск местами все же перешла под контроль немцев. А после, ночной штыковой атакой была отбита обратно. И так повторялось еще не единожды на всем протяжении линии противостояния, растянувшейся на более чем полторы сотни километров.

За те три недели, что длилась активная фаза этого сражения, многие участки первой линии окопов русских войск не менее десяти раз переходили из рук в руки. В таких местах перепаханные снарядами траншеи, в конечном итоге, оказывались забиты трупами столь плотно, что приходившие на смену павшим, при попытках окопаться, втыкали лопаты не столько в грунт, сколько в гниющую человеческую плоть. Порой доходило до того, что присыпанные землей тела павших русских и немецких солдат перемешивались друг с другом в десяток слоев. И лишь когда французы начали крупную наступательную операцию в районе Шампани, потребовавшую от немецкого командования срочного возврата было снятых с Западного фронта дивизий, а почти все орудия оказались разбиты вражескими бомбами и снарядами, германские войска прекратили давить и постепенно оттянулись на ранее занимаемые позиции. Именно тогда Кенигсберг превратился в один сплошной госпиталь, вырваться из которого на «большую землю» с каждым новым днем становилось все сложнее и сложнее. И не последнюю роль в этом вновь сыграл ИВВФ, три полка легких бомбардировщиков которого столь сильно разрушили все ведущие в Кенигсберг железнодорожные пути, что доставку грузов и эвакуацию мирного населения с ранеными смогли продолжать лишь по воде. Но если летом, сновавшие между Данцигом, Пиллау и Кенигсбергом пароходы, то и дело подрываясь на выставляемых русскими эсминцами минах, или же подвергаясь атакам подводных лодок, все же справлялись с возложенной на них миссией, то к началу осени ситуация кардинально изменилась.

После разгрома Дивизиона береговой обороны Балтийского моря, последние корабли которого упокоились на дне Данцигской бухты, и до возвращения в строй броненосного старичка «Фюрста Бисмарка» с десятком устаревших бронепалубных крейсеров, прикрывать транспортные суда на пути из Пиллау в Данциг стало попросту некому. Не считать же за должную охрану срочно выведенные из резерва устаревшие миноносные корабли и вспомогательные крейсера! А все современные легкие крейсера требовались немцам в Северном море. Отряжать же для охраны старые броненосцы виделось слишком расточительным в виду наличия угрозы торпедоносцев и подводных лодок. Именно в это время близ Данцига и Пиллау все чаще стали появляться русские броненосные крейсера «Адмирал Макаров» и «Баян» с сопровождением из старых эсминцев. Не способные сражаться на равных с немецкими броненосными кораблями, они оказались идеальным кандидатами для уничтожения безоружных пароходов и их немногочисленной охраны. Потому очень скоро единственной транспортной артерией для защитников и жителей Кенигберга остался залив Фришес-Хафф, по которому небольшие речные пароходики могли дойти до Эльбинга. Но, уже начиная с 5 октября 1915 года, и этот путь оказался под ударом, когда охоту за судами начали пилоты прибывшего на фронт 2-го штурмового авиационного полка.

За последующий месяц не прекращающегося ни на один день обстрела под крупнокалиберными русскими снарядами, от голода, холода, ран и болезней нашли свою смерть не менее полусотни тысяч обитателей Кенигсберга, большей частью являвшихся мирными жителями города, что не успели эвакуироваться. Об интенсивности ведшегося огня можно было судить хотя бы по тому факту, что к моменту полного истощения во всех крепостях страны довоенных запасов 203-мм, 229-мм, и 280-мм снарядов, не менее половины подвезенных мортир и осадных пушек полностью расстреляли свои стволы.

Однако окончательную точку в битве за Кенигсберг и всю Восточную Пруссию поставило ноябрьское сражение, начавшееся, как только перепаханная десятками тысяч снарядов земля схватилась от пришедших морозов. Именно последнее обстоятельство позволило командованию Северо-Западного фронта в полной мере воспользоваться всеми преимуществами обладания немалым числом самой совершенной бронированной техники. И точно так же, как весной, вновь на острие атаки оказался 1-й механизированный корпус ИВВФ, в составе которого действовал уже целый батальон гусеничных самоходок и два батальона бронеавтомобилей. Прошедшие через полевые укрепления 11-й армии, словно раскаленный нож сквозь масло, свыше сотни бронированных боевых машин устремились в проходы меж развалин некогда грозных фортов, при этом непрестанно уничтожая обнаруживающего себя открытием огня противника. А вслед за ними, с отставанием в три сотни шагов, шел растянувшийся в линию штурмовой пехотный батальон. Первый из многих десятков брошенных на прорыв вражеской обороны.

Без малого месяц по всему городу и в районе внутренней крепости велись ожесточенные бои стоившие русским войскам жизней десятков тысяч солдат и офицеров. Командующий 11-й армии, генерал-полковник фон Макензен, выходец из черных гусар, получивший за свои военные достижения прозвище «Пожарник кайзера», даже подумать не мог о том, чтобы выбросить белый флаг после прорыва противника за внешний круг фортов. Потому не было ничего удивительного в том, что он отдал своим войскам приказ сражаться до последнего вздоха и патрона. Учитывая же, что костяк данной армии состоял исключительно из ветеранов заставших еще первые бои этой войны, последовавших приказу своего генерала солдат оказалось подавляющее большинство. И если бы не былые тяжелые потери, оставалось неизвестным, сумели бы русские овладеть Кенигсбергом, даже прорвавшись в него.

Да, в конечном итоге жалкие остатки 11-й армии Германской империи отступили из Кенигсберга в Пиллау, поскольку на полное окружение города войск у русской армии не имелось. Но к тому моменту ее численность сократилась до размеров бригады, так что можно было смело утверждать, что армия, по сути, перестала существовать. Не помогли, ни многочисленные попытки прорваться на помощь защитникам крепости войск соседней 8-й армии, что оказалась отрезана от Кенигсберга в результате наступления 10-й и 12-й русских армий, ни даже приход в порт города двух броненосцев береговой обороны весьма скоро потопленных русской авиацией. Но какой ценой это было достигнуто? Участвовавшая в штурме 1-я армия, как и 1-й механизированный корпус ИВВФ, сократились почти вчетверо, тем самым надолго перестав считаться боеспособными воинскими формированиями. Погибла и почти вся бронетехника, подорванная да пожженная на узких улочках немецкого города. Имелись немалые потери и в других армиях. Но, как все отмечали, оно того стоило, поскольку оставшиеся части 9-й и 8-й армий Германской империи уже в декабре принялись потихоньку оттягиваться на запад дабы не оказаться в очередном мешке и не повторить судьбу своих сослуживцев.

Именно это поражение стало последней каплей заставившей немецкое командование перенести все свое внимание в будущем, 1916 году, с Восточного фронта на Западный, с целью скорейшего выбивания из войны видевшейся куда более слабой, нежели Российская империя, Франции. Как бы ни был недоволен кайзер, как бы ни желал он немедленной сатисфакции и освобождения немецких земель, действительно активно воевать разом на оба фронта у Германской империи попросту не имелось сил. А русские на деле смогли продемонстрировать, что воевать они умеют. И воевать очень неплохо — ведь это их армия уже второй год топтала земли Центральных держав. Потому, чтобы обрушиться на столь опасного противника всеми возможными силами, сперва требовалось как можно скорее избавиться от лайми с лягушатниками, на противостояние с которыми приходилось отряжать четыре пятых всей германской армии.