Превосходство этажерок

Пусть, что на Балтике, что в Черном море, немецких подлодок имелось небольшое количество, по сравнению с иными театрами военных действий, они время от времени выходили на охоту и добивались успехов. Что, естественно, не могло устраивать командующих русских флотов. Потому, когда на даже не высказанную вслух проблему из Нижнего Новгорода прислали уже готовое решение, все лишь развели руками от простоты предложенного. Ведь чем, по сути, подводная лодка отличалась от того же эсминца или крейсера? Для авиации — ничем. Что бомбить эсминец, что бомбить просматриваемую под водной гладью с высоты птичьего полета подлодку — летчикам было все едино. Главное, следовало вовремя узнать о наличии подлодки в том или ином квадрате и удостовериться, что это не свои. Потому самолет противолодочной обороны, созданный на базе все того же У-2, был мгновенно принят флотом и заказан в количестве полусотни штук — поровну на каждый из двух основных флотов.

И что удивительно — оснащенная более мощным двухрядным двигателем, радиостанцией, смотровыми люками и оптическими приборами наблюдения трехместная машина отработала донельзя хорошо. Начиная с ноября 1916 года, балтийские морские летчики потопили три вражеские подводные лодки на траверзе незамерзающего порта Либавы, а их черноморские сослуживцы подловили UB7 на выходе из Босфора, где постоянно дежурил один из десятка гидрокрейсеров. Последние в составе Черноморского флота появились в столь великом количестве, после того, как практически все кораблестроительные ресурсы черноморских заводов в приказном порядке были переведены на Балтику. Вот получивший полного адмирала Андрей Августович Эбергард и постарался усилить свой флот тем, что имелось под рукой — гражданскими пароходами и морской авиацией. Заодно и терять их, в случае чего, было не столь обидно, как крейсер или броненосец, не говоря уже о линкоре. Тем более что после трагической гибели на рейде Севастополя от чудовищной силы внутреннего взрыва «Императрицы Марии», ему требовалось срочно реабилитироваться в глазах, как морского министра, так и самого императора, дабы отвести от себя угрозу активного судебного преследования. Ведь за гибель линкора кто-то обязательно должен был ответить и лишиться всех званий, наград, а также свободы. Сам Андрей Августович никак не желал оказаться крайним в данной истории и потому с удовольствием принял предложение великого князя заработать себе дополнительные очки в глазах столь вышестоящего начальства. Потому, по завершении конференции с союзниками, имевшей место быть на греческом острове Корфу в последних числах апреля 1917 года, командующий Черноморским флотом перенес свой флаг на «Императора Александра I».

Имея в прикрытии бронепалубный крейсер «Кагул», восемь старых миноносцев и четыре тральщика, весь десяток гидрокрейсеров уже 15-го мая прошли проливы и взяли курс на Корфу, где их должны были ожидать англичане, французы и итальянцы. Пусть никто из них не рискнул выставить на поле боя полноценные линкоры, двух десятков броненосцев и броненосных крейсеров, не говоря уже о полусотне кораблей более низких рангов, должно было хватить с лихвой. Все же, прекрасно зная, где именно искать противника и каковы его силы, можно было одержать верх, даже не имея военного превосходства. А союзникам было прекрасно известно, где нынче отстаивались вражеские корабли. В результате прошлогоднего наступления болгарской армии, одна из трех главных военно-морских баз Австро-Венгрии была уже захвачена, так что объединенный флот взял курс к более близкому Каттаро, ставшему родным домом для германских подводников.

[1] Ханса-Бранденбург KDW — один из наиболее распространенных гидропланов-истребителей германского флота.

[2] ПМП-05 — в реальной истории первые две буквы номера гидроплана РИФ обозначали завод-производитель и марку двигателя машины. Например ЩС-11 — завод Щетинина, с двигателем Сальмсон, машина №11.

Глава 5.2

Великолепная и полностью закрытая от обозрения с моря гавань Каттаро находилась всего в 180 морских милях от Корфу, так что, даже идя противолодочным зигзагом и обходя стороной все известные минные заграждения, союзная армада потратила всего одни сутки на путь до главного логова подводных хищников. Естественно, при этом не обошлось без потерь. Все же немцы умели воевать получше многих, да и опытных подводников в средиземноморье у них имелось вдосталь. Потому, даже при постоянном дежурстве в небе полудюжины противолодочных самолетов и разведчиков, сорвать все атаки подводных лодок не вышло.

Всего в течение светлого времени суток эскадра подверглась четырем атакам из-под воды и еще столько же нападений сорвали своими совместными действиями летчики морской авиации и миноносники. Как результат, одна лодка оказалась столь точно накрыта авиабомбами, что, получив тяжелые повреждения, была вынуждена пойти на срочное всплытие. Из экипажа U-33 уцелели всего два матроса, поскольку, стоило ей показаться над водой, как находившийся ближе всех итальянский эсминец «Джузеппе Миссори» протаранил ее на полном ходу. Будучи практически разрезанной пополам, субмарина мгновенно скрылась под водой, унеся на тот свет почти всю команду. А еще одну лодку затравили, словно лису. Как бы ее командир ни пытался менять курс, сбивая со своего следа английские эсминцы, сигнальные ракеты, пускаемые с гидропланов, всегда точно показывали «охотникам» место ее нахождения. Здесь многие впервые увидели наяву эффект от применения английских глубинных бомб, два десятка которых все же нашлись на бортах нескольких эсминцев. По всей видимости, одна из них легла столь близко от корпуса подлодки, что не оставила ее экипажу и тени шанса на спасение. После очередного подводного взрыва на поверхности начали появляться огромные воздушные пузыри обрамленные разводами дизельного топлива перемешанного со всевозможным мусором.

Но за две эти победы пришлось заплатить гибелью торпедированных итальянского броненосного крейсера «Варезе», французского бронепалубника «Шаторено» и трех подорвавшихся на якорных минах тральщиков, не считая пяти кораблей отделавшихся тяжелыми повреждениями. Зато, когда все четыре десятка русских гидропланов поднялись в воздух, с лиц моряков из экипажей остальных кораблей не сходили зловещие улыбки. Без малого, сорок две немецкие и австрийские подводные лодки оперировали в водах Адриатического, Ионического и Средиземного морей на май 1917 года. Из них семнадцать, включая погибшую пару, находились в походах, так что на закуску русским авиаторам достались два с половиной десятка субмарин.

Стоявшие борт к борту одна к другой, подводные лодки не имели ни малейшего шанса на спасение от свалившихся с неба аэропланов. Вооруженные, кто бомбами, а кто метательными минами, русские самолеты парами, тройками или поодиночке заходили в атаку на беспомощного противника, словно крикливые чайки на выброшенных на берег рыб. Подводные взрывы, надводные, внутренние, вторичные детонации торпед и разгорающиеся от пролитого топлива пожары в одночасье накрыли все места стоянок стальных подводных хищников.

Не менее половины находившихся в Каттаро субмарин оказались уничтожены в результате первого неожиданного налета вражеской авиации. И максимум, чем смогли ответить расквартированные на базе солдаты и моряка, это редким тявканьем двух 66-мм зенитных орудий сопровождавшимся разрозненным треском винтовочных выстрелов. Потому, не понесший потерь враг спокойно удалился в сторону моря, оставив австрийских и германских моряков разбираться с учиненным разгромом.

Вот только если кто полагал, что на одном единственном вылете все будет закончено, тот очень сильно ошибался. Не прошло и трех часов, как та же армада гидропланов вернулась, чтобы завершить начатое дело. В то время как основная масса гидропланов вновь обрушила удары на чудом уцелевшие корабли, включая полдюжины старых крейсеров и броненосцев, несколько небесных хищников кружили над базой, давая находящимся на их бортах офицерам-наблюдателям союзников и фотографам возможность запечатлеть достигнутый успех. Но куда большие достижения ожидали летчиков морской авиации Черноморского флота впереди. Ведь если не единожды получавшие удары с воздуха немцы начали активно довооружать уцелевшие корабли всевозможными зенитными орудиями и пулеметами, то австрийцы все еще довольствовались чисто символическим ПВО своих кораблей. Впрочем, как и англичане, и французы, и итальянцы, и даже сами русские ставшие пионерами в области применения авиации против кораблей. А те, кто готовился к прошедшей войне, завсегда были вынуждены расплачиваться за свои просчеты кровью офицеров, матросов и солдат. Именно поэтому на фронтах уже сложили головы миллионы вчерашних крестьян, рабочих и служащих обеих противоборствующих сторон. Именно поэтому военно-морскому флоту теперь уже бывшей Австро-Венгрии оставалось существовать считанные дни.

За последующие двое суток двигавшаяся вдоль итальянского побережья несколько поредевшая эскадра добралась до Венеции, где, простояв на погрузке угля еще три дня, подготовилась к возможной встрече в море с кораблями противника. Из числа находившихся при эскадре адмиралов, мало кто сомневался, что после показательного разгрома военно-морской базы в Каттаро, австрийцы все так же продолжать сидеть взаперти на своей главной базе в Пуле. Но реальность преподнесла им приятный сюрприз. Лишь приблизившись к Пуле на 50 миль, они повстречали первый дозорный эсминец, что тут же принялся удирать на всех парах от погнавшихся за ним итальянских одноклассников. А коли так и не явившийся к Венеции австрийский флот решил отдать всю инициативу в руки своему противнику, союзники поспешили воспользоваться предоставленным шансом на все 100 процентов.

Что такое 50 морских миль для опытного морского летчика? Ничто! И пусть действительно опытных летчиков на гидрокрейсерах насчитывалось лишь 8 человек, они с легкостью вывели своих ведомых прямиком к месту назначения, где у всех без исключения пилотов попросту разбежались глаза от обилия целей. Наверное, даже у балтийских пилотов У-3Т, учинивших полноценный разгром немцам в Данциге, не имелось столь огромного выбора жертв. Одних только броненосцев и линкоров здесь базировалось свыше дюжины, а уж счет всякой мелочи шел на сотни вымпелов.

Не встречая какого-либо сопротивления, все четыре десятка машин перемахнули крохотный полуостров отделявший гавань Пула от вод Адриатического моря и мгновенно сориентировавшись, начали заходить в атаку на ближайшие линкоры. Так десятка ведомая командиром 1-го авиационного отряда, капитаном 2-го ранга фон Эссеном, сбросила весь свой смертоносный груз на «Сент-Ишвант» и благополучно заложив разворот, ушла к своей эскадре. По результатам атаки Каттаро, когда несколько самолетов едва не столкнулись друг с другом из-за отсутствия всякого строя и управления, всем без исключения пилотам было приказано держаться исключительно за своим командиром и атаковать ту же цель, что и он. В результате последовавшего перераспределения образовалось восемь пятерок, но в первый вылет против основных сил австрийского флота было решено держаться десятками, чтобы в случае гибели одного из командиров, оставшийся ветеран смог бы вывести ведомых к кораблям базирования. Потому в борт стоявшего на якоре австрийского линкора угодили аж двадцать метательных мин. И если немецкие дредноуты еще имели шансы пережить столь массированный удар, то для практически не располагавшего противоторпедной защитой «Сент-Ишванта» все было кончено.